ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к просмотру | Вернуться к списку

Аk pagižiškanz

История изменений

15 января 2019 в 02:06 Nataly Krizhanovsky

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga. Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan. Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi, kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä, tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se, kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne. A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:46 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga. Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan. Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi, kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä, tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se. Kislin, kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne. A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:46 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст перевода
    Раньше жили старик и старуха. Была у них одна дочь. Хорошо. Эта женщина тоже умерла, мать. А отцу-то захотелось взять как бы свою уже свою дочь . Не знает, как это сделать. Собрались они с отцом на работу в лес (не знаю, на какую работу). – Идем, – говорит, – со мною в лес. Пошли. Когда собралась она в лес с отцом, бабка ей наказала: – Пойдешь в лес, так возьми гребешок да щетку (а что третье велела взять – не помню). Взяла она все это, и пошли с отцом в лес. Пришли, поели и говорит отец: – Дочь, поищи-ка в голове вшей. Отец положил голову ей на колени. А девочка видит, что отец некрасиво с ней поступает. – Ой, – говорит, – отец, подожди-ка, я пойду пописаю там, за кустиками. Отец говорит: – Не ходи в кусты, мочись тут, при мне. – Да нет, нехорошо при тебе. Девушка и убежала, чувствует что-то недоброе... Бежит по дороге. Бежала, бежала, бежала, а он вслед. Она бежала, бежала, бежала, бежала, бросила ему щетку (раньше были такие щетки для головы). Щетку бросила – и вырос густой лес, через который не пробраться. Но старик пробился через эту чащу, а та девушка все время уходит от отца, все убегает. Она бросила щетку, чтобы отец быстрее отстал. Ну и бежала, бежала... А этот мужик пробрался сквозь чащу, грозит девушке: – Ужо, – говорит, – поймаю я тебя. А девушка слышит, слышит как отец кричит: «Ужо поймаю». И этот отец все бежит вдогонку. Девочка бежала-бежала и бросила гребешок, костяной гребешок. Гребешок бросила – и появилась огромная гора, очень скользкая гора. Мужик поднимается, поднимается на гору и снова скатывается вниз, не может подняться. А девушка все убегает, мужик-то не может на гору подняться. Опять спешит, поднимается наверх, опять вниз падает, гора-то скользкая, костяная. Девочка уже далеко убежала. Опять слышит: – Ужо я тебя поймаю, подожди, я тебя поймаю! А у девочки остался один клубок. Берёт и бросает этот клубок (это уже третий предмет). Клубок бросает, и из клубка образовалась река, очень глубокая река. Бросила. Сама, видишь, прошла, а река-то осталась перед отцом. Отец появился у берега и кричит: – Дочь, переправь меня, я не трону тебя, замуж не возьму и не трону! А девочка говорит: – Не переправлю! Отец умолял-умолял: – Переправь, переправь! Она не переправила. Отец взял, отрезал свои яйца, швырнул девочке-то, попали они девочке на плечо. Бросил яйца, и они попали в плечо. Девочка говорит: – Ой, я горемычная, отец-то начудил, смотри-ка, – говорит, – отрезал яйца-дразнилки и швырнул мне на плечо. Эти дразнилки-то. Отец начудил: яйца-дразнилки швырнул на плечо. И не уходят с плеча, и что девочка скажет, то они и повторяют. Хорошо. Пришла эта девочка домой, никому ничего не говорит. Что бы ни сказала, дразнилки повторяют. Пришли сваты, сваты пришли. Отец помалкивает, что так наколдовал. – Ну, – говорит, – замуж можете взять, но уже три года дочь молчит. Эта девушка ни с кем не разговаривает, ни с отцом, ни с кем, нельзя. Ведь она заговорит – и дразнилки начнут повторять. – Берите хоть не берите, а все молчит. Мужик говорит: – Я возьму ее замуж, со мной она станет говорить. Устроили свадьбу, гуляют на свадьбе. Свадьбу устроили. А девушка ничего не говорит с мужем. Родила дочь эта женщина. – Молчит, – сердится муж, – а вот убью девочку, так заговорит, ведь будет жалеть дочь. Ну и убил своего ребенка. А жена ничего не сказала, молчит, терпит, не разговаривает. Ну, хорошо. – Не знаю, – говорит мужик, – что делать, не говорит жена ничего. К черту, – говорит, – женюсь, женюсь! Возьму другую жену – так что-нибудь тогда скажет. Ну и поехал сватать дочь бабы-яги, решил взять в жены дочь бабы-яги, готовят свадьбу. А теща и тесть (не знаю, были еще кто или нет, не знаю) готовятся к свадьбе: в двух печах пекут и варят, сегодня вечером будет свадьба. А жену, которая не говорит, теща послала, видишь, туда, в другую избу что-то варить, видишь ли. Сварила та кисель, попробовала ложечкой и говорит: – Ой, какой кисель-то сладкий. А дразнилки тоже: - Ой, какой кисель-то сладкий. А женщина: – А сладкий, так прыгайте в него. Эти дразнилки с плеча и шлепнулись в кисель. А женщина схватила горшок с киселем, вышла во двор и хлопнула об угол дома. А теща вздрогнула: – Да, говорит, - невестка, что там так хлопнуло-то? – Да ничего, мать, осиновые дрова в печке трещат. Теша обрадовалась до смерти: невестка заговорила, а ведь три года и не говорила совсем. А все ждут свадьбу, теща ждет сына с другой невесткой, с дочерью бабы-яги. Не знает она, что делать, так обрадовалась. Приехала свадьба. А теща не говорит сыну, что жена его говорит. А жена, которая заговорила, взяла горшок, весь в саже, а на ней шелковое платье, и несет этот горшок рукавами. А эта молодуха за столом, дочь бабы-яги, сидит за столом и говорит: – Не пачкала бы платье-то сажей, отдала бы мне, молодке, на которую смотрят, шелковое платье, а не носила бы горшки грязные в шелковом платье. А жена и говорит: – Аха, больно ты ловкая, я вышла замуж, так три года боялась тещу – молчала, да три года боялась тестя – не говорила, да три года боялась мужа – сидела молчком. А ты [заговорила] уже в первый же вечер, захотела шелковое платье надеть. А муж-то так обрадовался, не знает что и делать. Потом выскочил он из-за стола, схватил новую жену, привязал к хвосту жеребца и пустил по ухабистой дороге. И стал мужик жить со своей прежней женой. Ну, и сегодня живут отец, мать, жена и муж.

31 октября 2017 в 14:45 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga. Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan. Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi, kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä. Tedab, tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se. Kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne. A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:45 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст перевода
    Раньше жили старик и старуха. Была у них одна дочь. Хорошо. Эта женщина тоже умерла, мать. А отцу-то захотелось взять как бы свою уже свою дочь . Не знает, как это сделать. Собрались они с отцом на работу в лес (не знаю, на какую работу). – Идем, – говорит, – со мною в лес. Пошли. Когда собралась она в лес с отцом, бабка ей наказала: – Пойдешь в лес, так возьми гребешок да щетку (а что третье велела взять – не помню). Взяла она все это, и пошли с отцом в лес. Пришли, поели и говорит отец: – Дочь, поищи-ка в голове вшей. Отец положил голову ей на колени. А девочка видит, что отец некрасиво с ней поступает. – Ой, – говорит, – отец, подожди-ка, я пойду пописаю там, за кустиками. Отец говорит: – Не ходи в кусты, мочись тут, при мне. – Да нет, нехорошо при тебе. Девушка и убежала, чувствует что-то недоброе... Бежит по дороге. Бежала, бежала, бежала, а он вслед. Она бежала, бежала, бежала, бежала, бросила ему щетку (раньше были такие щетки для головы). Щетку бросила – и вырос густой лес, через который не пробраться. Но старик пробился через эту чащу, а та девушка все время уходит от отца, все убегает. Она бросила щетку, чтобы отец быстрее отстал. Ну и бежала, бежала... А этот мужик пробрался сквозь чащу, грозит девушке: – Ужо, – говорит, – поймаю я тебя. А девушка слышит, слышит как отец кричит: «Ужо поймаю». И этот отец все бежит вдогонку. Девочка бежала-бежала и бросила гребешок, костяной гребешок. Гребешок бросила – и появилась огромная гора, очень скользкая гора. Мужик поднимается, поднимается на гору и снова скатывается вниз, не может подняться. А девушка все убегает, мужик-то не может на гору подняться. Опять спешит, поднимается наверх, опять вниз падает, гора-то скользкая, костяная. Девочка уже далеко убежала. Опять слышит: – Ужо я тебя поймаю, подожди, я тебя поймаю! А у девочки остался один клубок. Берёт и бросает этот клубок (это уже третий предмет). Клубок бросает, и из клубка образовалась река, очень глубокая река. Бросила. Сама, видишь, прошла, а река-то осталась перед отцом. Отец появился у берега и кричит: – Дочь, переправь меня, я не трону тебя, замуж не возьму и не трону! А девочка говорит: – Не переправлю! Отец умолял-умолял: – Переправь, переправь! Она не переправила. Отец взял, отрезал свои яйца, швырнул девочке-то, попали они девочке на плечо. Бросил яйца, и они попали в плечо. Девочка говорит: – Ой, я горемычная, отец-то начудил, смотри-ка, – говорит, – отрезал яйца-дразнилки и швырнул мне на плечо. Эти дразнилки-то. Отец начудил: яйца-дразнилки швырнул на плечо. И не уходят с плеча, и что девочка скажет, то они и повторяют. Хорошо. Пришла эта девочка домой, никому ничего не говорит. Что бы ни сказала, дразнилки повторяют. Пришли сваты, сваты пришли, отец. Отец помалкивает, что так наколдовал. – Ну, – говорит, – замуж можете взять, но уже три года дочь молчит. Эта девушка ни с кем не разговаривает, ни с отцом, ни с кем, нельзя. Ведь она заговорит – и дразнилки начнут повторять. – Берите хоть не берите, а все молчит. Мужик говорит: – Я возьму ее замуж, со мной она станет говорить. Устроили свадьбу, гуляют на свадьбе. Свадьбу устроили. А девушка ничего не говорит с мужем. Родила дочь эта женщина. – Молчит, – сердится муж, – а вот убью девочку, так заговорит, ведь будет жалеть дочь. Ну и убил своего ребенка. А жена ничего не сказала, молчит, терпит, не разговаривает Ну, хорошо. – Не знаю, – говорит мужик, – что делать, не говорит жена ничего. К черту, – говорит, – женюсь, женюсь! Возьму другую жену – так что-нибудь тогда скажет. Ну и поехал сватать дочь бабы-яги, решил взять в жены дочь бабы-яги, готовят свадьбу. А теща и тесть (не знаю, были еще кто или нет, не знаю) готовятся к свадьбе: в двух печах пекут и варят, сегодня вечером будет свадьба. А жену, которая не говорит, теща послала, видишь, туда, в другую избу что-то варить, видишь ли. Сварила та кисель, попробовала ложечкой и говорит: – Ой, какой кисель-то сладкий. А дразнилки тоже: - Ой, какой кисель-то сладкий. А женщина: – А сладкий, так прыгайте в него. Эти дразнилки с плеча и шлепнулись в кисель. А женщина схватила горшок с киселем, вышла во двор и хлопнула об угол дома. А теща вздрогнула: – Да, говорит, - невестка, что там так хлопнуло-то? – Да ничего, мать, осиновые дрова в печке трещат. Теша обрадовалась до смерти: невестка заговорила, а ведь три года и не говорила совсем. А все ждут свадьбу, теща ждет сына с другой невесткой, с дочерью бабы-яги. Не знает она, что делать, так обрадовалась. Приехала свадьба. А теща не говорит сыну, что жена его говорит. А жена, которая заговорила, взяла горшок, весь в саже, а на ней шелковое платье, и несет этот горшок рукавами. А эта молодуха за столом, дочь бабы-яги, сидит за столом и говорит: – Не пачкала бы платье-то сажей, отдала бы мне, молодке, на которую смотрят, шелковое платье, а не носила бы горшки грязные в шелковом платье. А жена и говорит: – Аха, больно ты ловкая, я вышла замуж, так три года боялась тещу – молчала, да три года боялась тестя – не говорила, да три года боялась мужа – сидела молчком. А ты [заговорила] уже в первый же вечер, захотела шелковое платье надеть. А муж-то так обрадовался, не знает что и делать. Потом выскочил он из-за стола, схватил новую жену, привязал к хвосту жеребца и пустил по ухабистой дороге. И стал мужик жить со своей прежней женой. Ну, и сегодня живут отец, мать, жена и муж.

31 октября 2017 в 14:43 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga. Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan. Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi. Kacuške, kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä. Tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se. Kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne. A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:42 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga. Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan. Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi. Kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä. Tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se. Kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne. A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:41 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha. Mänd'he, mänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga.» Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi'n... tatazeke-se... Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan.- Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi. Kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä. Tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad'ban. Nu, nu dei svad'boitasoi. Svad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin', ak se. Kislin' kiiti, kislid'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka. A, a kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne.» A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin' mehele, kuume vot vareižin' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.

31 октября 2017 в 14:41 Нина Шибанова

  • изменил(а) текст перевода
    Раньше жили старик и старуха. Была у них одна дочь. Хорошо. Эта женщина тоже умерла, мать. А отцу-то захотелось взять как бы свою уже свою дочь . Не знает, как это сделать. Собрались они с отцом на работу в лес (не знаю, на какую работу). – Идем, – говорит, – со мною в лес. Пошли. Когда собралась она в лес с отцом, бабка ей наказала: – Пойдешь в лес, так возьми гребешок да щетку (а что третье велела взять – не помню). Взяла она все это, и пошли с отцом в лес. Пришли, поели и говорит отец: – Дочь, поищи-ка в голове вшей. Отец положил голову ей на колени. А девочка видит, что отец некрасиво с ней поступает. – Ой, – говорит, – отец, подожди-ка, я пойду пописаю там, за кустиками. Отец говорит: – Не ходи в кусты, мочись тут, при мне. – Да нет, нехорошо при тебе. Девушка и убежала, чувствует что-то недоброе... Бежит по дороге. Бежала, бежала, бежала, а он вслед. Она бежала, бежала, бежала, бежала, бросила ему щетку (раньше были такие щетки для головы). Щетку бросила – и вырос густой лес, через который не пробраться. Но старик пробился через эту чащу, а та девушка все время уходит от отца, все убегает. Она бросила щетку, чтобы отец быстрее отстал. Ну и бежала, бежала... А этот мужик пробрался сквозь чащу, грозит девушке: – Ужо, – говорит, – поймаю я тебя. А девушка слышит, слышит как отец кричит: «Ужо поймаю». И этот отец все бежит вдогонку. Девочка бежала-бежала и бросила гребешок, костяной гребешок. Гребешок бросила – и появилась огромная гора, очень скользкая гора. Мужик поднимается, поднимается на гору и снова скатывается вниз, не может подняться. А девушка все убегает, мужик-то не может на гору подняться. Опять спешит, поднимается наверх, опять вниз падает, гора-то скользкая, костяная. Девочка уже далеко убежала. Опять слышит: – Ужо я тебя поймаю, подожди, я тебя поймаю! А у девочки остался один клубок. Берёт и бросасетбросает этот клубок (это уже третий предмет). Клубок бросает, и из клубка образовалась река, очень глубокая река. Бросила. Сама, видишь, прошла, а река-то осталась перед отцом. Отец появился у берега и кричит: – Дочь, переправь меня, я не трону тебя, замуж не возьму и не трону! А девочка говорит: – Не переправлю! Отец умолял-умолял: – Переправь, переправь! Она не переправила. Отец взял, отрезал свои яйца, швырнул девочке-то, попали они девочке на плечо. Бросил яйца, и они попали в плечо. Девочка говорит: – Ой, я горемычная, отец-то начудил, смотри-ка, – говорит, – отрезал яйца-дразнилки и швырнул мне на плечо. Эти дразнилки-то. Отец начудил: яйца-дразнилки швырнул на плечо. И не уходят с плеча, и что девочка скажет, то они и повторяют. Хорошо. Пришла эта девочка домой. Никому, никому ничего не говорит: что. Что бы ни сказала, дразнилки повторяют. Пришли сваты. Сваты, сваты пришли, отец помалкивает, что так наколдовал. – Ну, – говорит, – замуж можете взять, но уже три года дочь молчит. Эта девушка ни с кем не разговаривает, ни с отцом, ни с кем, нельзя:. Ведь она заговорит – и дразнилки начнут повторять. – Берите хоть не берите, а все молчит. Мужик говорит: – Я возьму ее замуж, со мной она станет говорить. Устроили свадьбу, гуляют на свадьбе. Свадьбу устроили. А девушка ничего не говорит с мужем. Родила дочь эта женщина. – Молчит, – сердится муж, – а вот убью девочку, так заговорит, ведь будет жалеть дочь. Ну и убил своего ребенка. А жена ничего не сказала, молчит, терпит, не разговриваетразговаривает Ну, хорошо. – Не знаю, – говорит мужик, – что делать, не говорит жена ничего. К черту, – говорит, – женюсь, женюсь! Возьму другую жену – так что-нибудь тогда скажет. Ну и поехал сватать дочь бабы-яги. Решил, решил взять в жены дочь бабы-яги. Готовят, готовят свадьбу. А теща и тесть (не знаю, были еще кто или нет, не знаю) готовятся к свадьбе: в двух печах пекут и варят. Сегодня, сегодня вечером будет свадьба. А жену, которая не говорит, теща послала, видишь, туда, в другую избу что-то варить, видишь ли. Сварила та кисель, попробовала ложечкой и говорит: – Ой, какой кисель-то сладкий. А дразнилки тоже: - Ой, какой кисель-то сладкий. А женщина: – А сладкий, так прыгайте в него. Эти дразнилки с плеча и шлепнулись в кисель. А женщина схватила горшок с киселем, вышла во двор и хлопнула об угол дома. А теща вздрогнула: – Да, говорит, - невестка, что там так хлопнуло-то? – Да ничего, мать, осиновые дрова в печке трещат. Теша обрадовалась до смерти: невестка заговорила, а ведь три года и не говорила совсем. А все ждут свадьбу. Теща, теща ждет сына с другой невесткой, с дочерью бабы-яги. Не знает она, что делать, так обрадовалась. Приехала свадьба. А теща не говорит сыну, что жена его говорит. А жена, которая заговорила, взяла горшок, весь в саже, а на ней шелковое платье, и несет этот горшок рукавами. А эта молодуха за столом, дочь бабы-яги, сидит за столом и говорит: – Не пачкала бы платье-то сажей, отдала бы мне, молодке, на которую смотрят, шелковое платье, а не носила бы горшки грязные в шелковом платье. А жена и говорит: – Аха, больно ты ловкая! Я, я вышла замуж, так три года боялась тещу – молчала, да три года боялась тестя – не говорила, да три года боялась мужа – сидела молчком. А ты [заговорила] уже в первый же вечер, захотела шелковое платье надеть. А муж-то так обрадовался, не знает что и делать. Потом выскочил он из-за стола, схватил новую жену, привязал к хвосту жеребца и пустил по ухабистой дороге. И стал мужик жить со своей прежней женой. Ну, и сегодня живут отец, мать, жена и муж.

18 октября 2016 в 19:24 Nataly Krizhanovsky

  • изменил(а) текст
    Ende eliba uk da ak. Oli üks’ tütar. Hüva. Nece ak mugažo koli, mam. A nece tat necen tütren offot kuti hänele otta mehele. Ii teda kut rata. Mänd\'heMänd'he hö mecha tatazeke radole, entä mida radmaha. Mänd\'heMänd'he. - Astu, sanub, – mänemei mecha minunke. Mäniba. A hän mecha-se töndui tatazeke, dei bab se hänele nevoi: - Mäned mecha-se ka, ota sugeine da harj» (a koumanden se en mušta min’ käski otta). Dei nece oti, dei mäniba tatazeke mecha. Mäniba dei süiba dei sanub: - Tütar, naske minei päs kacuhta teid’.» Tataze pan’ pän üskha. A neičukeine nägeb, mise tat jo ii čomin\' hänenke otnosiše. - Oi, sanub, – tatoi, užoske mina mänen nakhu kuzoudamoi penshan taga.» Hän sanub: - Ka ala penshiže, kusto minun aigan. - A ii, nehorošo sinun aigan mända. Dei nece niižne pagen’, nägeb, mise hän jo ii čomi\'nčomi'n... tatazeke-se. Pagen’ dei jokseb dorogadmö. Joksi, joksi, joksi, a nece hänele jäl\'ghejäl'ghe. Hän joksi, joksi, joksi, joksi, taci hänele harjan (pän suktes oma harjad enččed). Harjan taci ka mugoi pihk kazvoi, nikut pihkus-se ii sa ličtäs. A nece uk jo neciš pihkus ličoihe, ličoihe, a se neičukeine kaiken aigan uidib tataspei-se, uidib. Hän sikš taci harjan se, mise pidemba uidiiš. Nu dei joksi, joksi... Nece jo mužik pihkus ličoihe, niičukeižele sanub: - Užo, sanub, – tabadan, užo, tabadan.- Nece niičukeine kulob, kulob tat jo hiikab: «Užo, tabadan.» Nece uk möst joksob tomarom- se. Nece niičukeine joksi, joksi dei taci sugan, luižen sugan. Sugan taci, mugoi mägi tegihe, libed ogromni se, sugaspei, diki libed mägi. Mužik libub, libub mägen-se – tagas šurahtab, ii vei. A nece niičukeine kaika pageneb, kaika jokseb, [mužik] ii vei libuda ka. Möst jokseb, jokseb, libub, libub ülähaks i möst orgho päzub, libed mägi-se, luine. Niičukeine pagen’ edahaks jo. Möst kulišt’: - Užo mina tabadan, narovi, sinun tabadan. Hänele jänu üks’ kereine. Otab i necen kereižen tacib, nece jo kuumanden veššan. Kereižen tacib i kereižespei tegihe jogi, süvä diki jogi. Taci. Niičukeine, näged, proidi, a jogi-se tatan edehe jäi. Tat jogirandha tuli, heikab: - Ehtata, tütar, ehtata, en kosketa, en ota mehele dei en kosketa. A nece niičukeine sanub: - En ehtata. Hän molihe, molihe: - Ehtata, ehtata. Hän ii ehtata. Tat oti, ičeze kilad čapį dei huneiž niičukeižele-se, dei putuiba niičukeižele-se uugale. Taci kilad-ne, dei uugale putuiba. Dei nece niičukeine sanub: - Oi, mina gor’ki, ani tatan se čudan radoi. Kacuške, sanub, – kilad čapį, uugale minii huneiž. Nene kilad-ne. Ani tatan-se čudan radoi: kilad uugale taci. I lähtkį ii i pagištas, min’ niičukeine sanub, sen i kilad sanutas. Hüvä. Nece niičukeine kodihe mäni, nikelle sanu ii nimidä. Minni sanub, ka edelez kilad-gi sanutas. Tuliba svatud, svatud tuliba. Nece tat ii nimidä. Tedab, ninga ratud, ka ii nimidä. -Nu, sanub, – otta voitei mehele, kuume vot jo tütar ii pagiže. Nece niičukeine ii pagiže ni kenenke: ni tatanke, ni kenenke, iisa. Pagižiškab, ka hänou pagištas nenod kilad. - Otkat, hot’ ougat, a pagiže ii. Nece mužik sanub: - Mina otan mehele, ka pagižiškandeb minunked. Tegiba svad\'bansvad'ban. Nu dei svad\'boitasoisvad'boitasoi. Svad\'banSvad'ban tegiba. Nece mužikanke nimidä ii pagiže. Tegi hän lapsen nece ak. - Ii pagiže, ka, sanub, – rikon necen niičukeižen, ka pagižiškandeb, vet’ žaldiičiškandeb. Nu dei ičeze lapsen rikoi. Hän ii sanund daže nimidä, nece ak, tirpi, ii pagiže. No, hüva. - En tä, sanub, mužik, – min’ zavotta, ii pagiže nimidä. A, sanub, – čortu, nain, nain. Otan erasen akan mehele, nu ka minni ka sanub. Nu dei ajei hän svathuzile jagi-baban tütrehe dei jagi-baban tütren mehele otab, dei svad\'bansvad'ban tegiba. A nece anop, ap (a ostalnijad sigä ol’ keda vei elend-ki, en teda), svad\'baha prigotoud\'assvad'baha prigotoud'as, ka kahtou päčil pašttas, kiittäs: tuleb svadib tälehtou. A toižhe pert\'hepert'he necen, kudamb ii pagiže-se, anop-se pani, oigenz\' sinnä kiitmähä midä putui, näged. Dei kiiti hän kislin\', ak se. Kislin\' kiiti, kislid\'-se mujaht’ luzikeižen: - Oi, sanub, – mitte maged kisel\'-se. A kilad-ne: - Oi, mitte maged kisel\'-se. A nece ak: - Maged ka, sanub, – slötkotagat sinnä. Dei nened kilad uugoupei - šlöp kislihe. Hän necen padan kislinke hvati da män’ irdale da soumad vast hlop. Nece anop šaraht’ i: - Ka, sanub, – nevesk, mi hän ninga hloppab- se? - A ni mi, mamei, habįžed hougod päčhe putuiba da hloptetas päčiš. Nece anop ihastui ka surmhassei: nevesk pagižiškanz ka. A kuume vot eli, ii pagižend nikut. A svad\'bansvad'ban varastadas, poigan varastab erasen neveskanke, jagi-baban tütrenked. Ii teda midä tehta, muga ihastįi. Svad\'buuSvad'buu tuliba. A anop ii sanu mužikale, mise pagižeb murzei. Murzei, kudam pagižeškanz\', oti nogikahan padan, šuukuižed platjad päle pan’ dei nogekahan padan hijamiil-ne ninga kandab. A nece murzei stolan taga, nece jagi-baban tütar-se, ištub da: - Ed nogestaiž platjod-se, andeižid minei murzeimen kactes platjid-ne šuukuižid, a ed nogekahid padoid kandaiž suukuižil platjoil- ne.» A nece murzein-se sanub: - Aha, äjou sina loukii, mina tulin\' mehele, kuume vot vareižin\' anoped, en pagižend, da kuume vot vareižin\' apen, en pagižend, da kuume vot vareižin\' mužikad, en pagižend. A sina ezmeižehtou jo šuukuižed platjad jo panižid päle. Ka mužik ka ihastui ka, ii teda, mi zavot\'t\'azavot't'a. Hippäst’ stolan tagoupei, necen udon murzeimen fati da ubehele händhä sidoi nu da kolomatidme oigenz\\ dorogadme. A mužik enččen akeiženke jäi eloile. Nu dei tänambeigi eletas tat dei mam, dei ak, dei mužik.