VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Ka el’ett’ih ukke da akka...

Ka el’ett’ih ukke da akka...

Karelian Proper
Dyorzha
Ka el’ett’ih ukke da akka.

Akk ol’ moin pattie, ukk hän’dä varaji.

Ka Muasl’enč pothod’iw.

Akk ukkuw kiruw: ,,Män, aja ka miän Pogrelvah, tua Muasl’enčakš kaluw!”.

Ukk n’iin i kargjaw hänešt umbär’: „Sčas, akk, tuan!”.

Akk i šanow: „Šie miwl el’ vain kaluw tua, šie miwl tua i od’ožah vorotn’ikk!”.

– „Tuan, tuan, akk, tuan, vain el’ kiruwč!“.

Ukk val’l’ašt hebz’en i l’äks’, ott ruaškzen, pattievui hevos’t’ s’t’ogaiččow da ajaw.

Nu ka tul’ Pogrelvah.

Šiel’ ošt kaluw, mid šiel’ viel’ ošt i l’äks’ kod’ih ajamah.

Ajaw kod’ih, a ennen hän’d’ ven’yw dorgalla rebo.

Hiän ruad’, šanow: „Ka akall i vorotn’ikk!

N’ytten akk ei rubie milm kiruwmah!”.

Revon jalloist rejen piäl’l’ fur’en’, a istuoč, značit, istuw reješš.

Ajaw i kaikk duwmaiččow: ”Nu jo hyvä akall l’iäw vorotn’ikk!

I kaluw vejän, i vorotn’ikkuw!”.

A tavukš ei kačah.

A rebo huolett davai yks’in kalaz’in fur’aimah.

Fur’aiččow i fur’aiččow, kaikk šub fur’aičči, kočaht i uid’i.

A ukk (ved’, ka on vanhat howkat!) ei kačah tavuš päi: mid mie vejän.

Tul’ kod’ih, n’i mid: n’i kaluw, n’i vorotn’ikkuw!

Akk hän’d’ davai viel’ kiruwmah tošn’ei.

A rebo sober’i kalaz’et, istuw i šyöw huolett.

Mis’t’ ottuaččhukk!

– „E-eh, svuat’t’ šie, svuat’t’!

Mis’t’ šie, kaluw otit?

Anuw kalan’!”.

– „Kačuw, šie mit’yš miel’öw!

Män tavot!”.

– ”Da mišt’ šie tavotit?”.

– „Ka jovell, män tavot!”.

– „Da kuin šie tavotit”.

– „Da n’iin, ka avandoh hännän riptiin, da issuin yön, ka kaluw min verran tavotiin”.

A hukall hajuw hvat’ti vet!

Män’ avandoh i istuwč, hännän riputt i istuw.

Hän’d’ i kyl’mäht’.

D’or’n’iw hännänvähä on kalua.

Kodvazen istuw viel’.

Viel’ kodvazen istuwd’orgon’i: ei šuw d’or’n’ie.

No viel’ kodvazen issun, viel’ en’ämbäne”.

Ist, istsows’em hänel’l’ hän’d’ šinn kyl’mäht huomnekšeh šuw.

Huomnekšell aštah naizet vettä vaš, i davai ,,huwhtmahkormisloill.

Kolotittih, kolotittih hiän t’el’m, t’el’m, d’orgon’hännän’ i jät’t’ joveh.

Aštuw kyl’äh.

Aštuw kyl’ähreb aštuw.

– „A, reb, mid’ ruat?”.

Reb kaččow, što pah käd’eh.

Šiel’ emännäl’l’yö tungiečč, tahakšeh (mis’s’ l’iew šiel’l’ emännäl’l’ ollun taigin) voiduwčč, da istuw dorgall, it’köw.

Hukk aštuw.

Hukall jo tul’ rebuw žual’: „Svuat’t’, šie svuat’t’, mis’t’ päin šie moin’ ruaduičiit?”.

– ”Ka mis’s’ ruaduičiin!

Ka duidih, duidih, ka mit’t’yz’ekš ruattih!..

A šie mid’ miwl ruavoit?”.

– ”I miwn jel’ elošš [eloh] jät’et’t’ih!

Nu jo kuin šiwn duidih, svuat’t’, istuw miwl šel’gäh, mie šiwn viän kunn...”.

Reb istuč hänel’l’ šel’gäh, grebieč kaglašt, a hukk hän’d’ i kandaw.

A hiän taguw istuw i lawlaw: ”E-eh, duid duimat[tmua] ved’äw, duid duimat[tmua] ved’äw!”.

Hukk i šanow: „Mid šie lawlat, svuat’t’?”.

– „Lawlan, što «duid duiduw ved’äw, duid duiduw ved’äw»”.

Ka hukan i muan’itt.

Вот жили старик да старуха...

Russian
Вот жили старик да старуха.

Старуха была такая злая, старик ее боялся.


Вот подходит масленица.


Старуха старика ругает: «Иди, поезжай вот в наше Погорелово, привези на масленицу рыбы!».


Старик так и пляшет вокруг нее: «Сейчас, старуха, привезу!».


Старуха и говорит: «Ты мне не только рыбу привези, ты мне привези и воротник для пальто (‘одежды’)!


– «Привезу, привезу, старуха, привезу, только не ругайся!».


Старик запряг лошадь и отправился, взял кнутик, озлился, лошадь стегает и едет.

Ну вот, приехал в Погорелое [городище].

Там купил рыбы, что еще там купил и поехал домой.


Едет домой, а впереди на дороге лежит лиса.


Он обрадовался, говорит: «Вот старухе и воротник.


Теперь старуха не будет меня ругать!».


Лису за ноги бросил (‘фурнул’) на сани, а сам сел, значит, сидит в санях.


Едет и все думает: «Ну и хороший же старухе будет воротник!


И рыбу везу, и воротник!».


А назад не смотрит.


А лиса без заботы давай себе по одной рыбке выкидывать.


Кидает и кидаетвсе до единой и повыкидала, спрыгнула и убежала.


А старик (бывают же ведь старые дураки) не оглядывается назад: что, мол, я везу.


Приехал домойничего нет: ни рыбы, ни воротника!


Старуха давай его еще пуще (‘тошней’) ругать.


А лиса собрала рыбешки, сидит и ест себе без заботы.

Откуда ни возьмисьволк!


– «Э-эх, сватьюшка ты сватья!


Где ты рыбу взяла?


Дай-ка рыбку!».


– «Смотри, какой ты умник!


Иди лови!».


– «Да где ты поймала?».


– «Вот на рекеб иди лови!».


– «Да как ты поймала?».


– «Да так: в прорубь хвост опустила на ночь да ночь просидела, вот сколько рыбы поймала!».


А у волка хватает ума ведь!

Пришёл к проруби и сел, хвост опустил [в прорубь] и сидит.


Хвост и примерз.


Дернет хвостмало рыбы.


Еще немножко посидит.


Еще немножко посидитдернет: не может выдернуть.


«Но [думает] еще немножко посижу, пусть больше [пристанет к хвосту рыбы]».


Сидел, сиделхвост у него совсем примерз [пока сидел до утра].

Утром идут женщины за водой, и давай [волка] «полоскать» коромыслами.


Колотили, колотили, он бился, бился, дернул хвостхвост и оставил в реке.


Идет в деревню.

Идет в деревню, а [ему навстречу] идет лиса.


«А, лиса, что делаешь?».


Лиса видит, что плохо дело (‘плохое в руки’).


Там к хозяйке сунулась куда-то (где-то там у хозяйки квашня была), в тесто вся измазалась да сидит у дороги, плачет.


Идет волк.


Волку уже и жаль стало лису: «Сватьюшка ты сватьюшка, где ты так запачкалась (‘откуда ты такой сделалась’)?».


– «Вот где запачкалась.


Вот били так били, вот какой меня сделали!..


А ты что делал?».


– «И меня еле живым оставили!


Ну, раз тебя так побили, сватья, садись мне на спину, я тебя повезу куда-нибудь...».


Лиса села на волка верхом, схватилась за шею, волк ее и понес.

А она сзади сидит и поет: «Э-эх, битый небитого везет, битый небитого везет!».


Волк и говорит: «Что ты поешь, сватьюшка?».

– «Пою, что: «битый битого везетбитый битого везет!"».


Вот [лиса] и обманула волка.