ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Pelduoižen lohkon külät: (7)

Pelduoižen lohkon külät: (7)

карельский: людиковское наречие
Южнолюдиковский (святозерский)
Nu siid vie oli Präkäz nouzet kaks kilometrit poikki d’oges Login.

Tožo oli kül’ä u ei äijät taluoit kolmetoš, viištoš ül’en äi.

Da siit tošo d’ärvirandaz eli.

Ei olnu muga heiden d’ärve, Loginan d’ärvez i ei lähtenü d’oged ni kunna muga umbilambikse kirguttih.

Toko nagrettih, sanou: ”Läkämme vai Loginah, mänemme ka mustad ahvenište süömme”.

Vez’ eini kunna lähtenü moiže ka mustad ahvenižed oldih, sanou, vot on kalat miittumat.

Nu a siid oli Priäže, se suuri külä.

Siit Priäžän rindal siit kaks kilometrid on Niimägi.

Niimäges tožo d’ärved ielnu, kaivuois.

Šängimäh kävüttih kilometrit kaks pezemäh sobid libo midä ka siit sinnä.

Präkäs tožo kač ku olihäi loitton d’ogi ielnu.

Siid buukku pandah regeh da siid viedäh mel’l’ič perttih.

Siid mel’l’ič pertis sigä huuhtotah d’oges sobad da siid d’äril’l’eh regeh tuodah.

Kezäl se vie hot’ oli sigä luhte ka vähäižel, а talvel kuzbo pezet?

Siid mel’l’ičperttih pandah moužet kaks taluoid libo kolme kerävütäh, buukkud regeh hebole regeh da siit sigä mel’l’ičpertis.

Kaži (kažidaže?) kummaksě kačot miittumat d’ärvirandas ei eletä külätkä, ozuttaheze kummakse.

Vot muga tožo Niimägez oli, hüö Šän’gimäh kävüttih.

A ken d’ärvirändaz eläu ka d’oga omas randas läht oli, peze dai huuhto dai midätahto ruada.

Nu a edelleh Niimäges kunna dorog?

Se mäni Kindahah, Siämärveh mäni.

Kindaz vie oli kakstoš kilometrit Niimägespiäi.

Minä olin sigä Kindahaz, elimme dai ajelin podvodat viemäz oli.

Kindaz eli d’ogirand oli suuri d’og oli Šuojun d’ogen randaz eli Kindas.

Koski sil oli ka pošči metrit kakssadat pidutte, koskell oli sroittu silde se, suuri sil.

Nu, mänet ka kačot vai läpettäu kosk alahan proidii se Šuojun d’oges, nu a häi eli nenga ülähpiäi i kosken karill elettih kosk oli.

Nu a siid d’o sinnä Kindahas proidit ka oli šest’d’es’śat’ pervuoi učastk oli, kirguttih šeissat pervuoi, kilometrit kakskümen viiš.

D’o sel lähtöu Siämärven pogostale piäi dorogaine kaide oli.

Minä oli Korzah viemäs omat poigat kous Šekeemäs häi učiheze, vahnin poige Iivan.

Siit viein Ol’ešan Miikkulan da siiten oman poigan, heiden t’el’eg meiden hebo.

Kač pidi kui ruata: sigä hebo heil еj olnu viemäh meiden hebo pandih, a heiden tel’ek kaččoi.

A sigä moižet pahat.

Siit tulin kodih tožo, buabuška küzelöu, muatuška: ”Nu midä sigä da kai”.

Ielnu nene neicükät piened da starikke nuotale da kai.

Min itken, sano (sanosanou): ”Mäne päčile, mäne päčile, nouze da sanele”.

Hai itköu i min itken: vunukke pahah kohtah puutui, vot on miitutte azeit.

Siid mugomal vilul tulin ni odva hebon lasketin.

Muguoine pahamieli, poige pahah siäh puuttui uččimaheze.

A nügü kačo učittiheze dai, ol’d’ih dai d’älgele rodiih Korze sentre.

Деревни в окрестности Пелдожи: (7)

русский
Еще была деревня Логиново, от Прякки, в двух километрах, за озером.

Деревня была [маленькая], ну, дворов тринадцать, самое большое пятнадцать.


Она находилась на берегу озера.


Из их озера, Логинова озера, речки никакой не вытекало, так закрытой ламбой его и называли.


Все время смеялись наши, говорили: «Пойдемте в Логиново, хоть черных окуней поедим».


Вода никуда не вытекала [из ламбы], поэтому окуни были черные, говорили, что вот, мол, какая рыба.


Ну, а потом была Пряжа, большая деревня.

Рядом с Пряжей, в двух километрах, была деревня Нинисельга.


[Там] тоже озера не было, из колодцев [брали воду].


Когда бучили, то за два километра в Шаньгиму приходилось возить белье полоскать.


В Прякке тоже, видишь ли, не было [озера], река далеко.


Бук с замоченным бельем погружали на сани, а затем отвозили к мельнице.


Там около мельницы белье полоскали в реке, да обратно в сани, и провозили домой...


Летом [у деревни] был хоть небольшой пруд, так немного полощешь белье, а зимой куда его вынесешь?


Вот два или три дома соберутся, бук с замоченным бельем погрузят на сани да там около мельницы и полощут.


Даже диву даешься, как это строили [деревни] не на берегу озера.


Вот так и в Нинисельге было, они в Шаньгиму ходили [полоскать белье].


Кто живет на берегу озера, так [у них] на своем берегу прорубь быластирай да полощи, и делай что хочешь.


Ну, а дальше за Нинисельгу, куда дорога шла?

Она шла в Киндасово, [а оттуда] в Сямозеро шла.

Деревня Киндасово была в двенадцати километрах от Нинисельги.


Я была там, в Киандасове мы жили, и ездила туда в извоз.


Киндасово находится на берегу реки Шуи, Шуя большая река.


Порог там есть длиной метров почти двести, через реку у самого порога был построен мост, длинный мост.


Ну, смотришь с моста, вода бурлит внизу под [мостом], Порог был на реке Шуе, а деревня располагалась на склоне горы.


Ну, а дальше за Киндасово пройдешь, там был шестьдесят первый участок, называли шестьдесят первым, километров двадцать пять было [до участка].

Оттуда в сторону погоста Сямозера дорога вела узенькая.


Я отвозила своего сына в Корзу, когда в Шекеэме (в Шекеэмев школе крестьянской молодежи) он учился, старший сын, Иван.


Отвезла Мийккула, Олешу да своего сына на их [Терентьева] телеге, а на нашей лошади.


Видишь, как надо было жить да быть: у них лошадь была занята, поэтому запрягли нашу лошадь в их телегу.


А там такие плохие [деревни].


Вернулась домой, свекровь и спрашивает: «Ну, что там да как».


Девочки еще были маленькие, а старик-свекор был на рыбалке.


Я плачу, она говорит: «Залезь на печку, залезь на печку, поднимись да рассказывай».


Я плачу и она плачет: в плохое место внук попал, вот какие дела, горе какое.


Очень холодно было, когда вернулась, едва лошадь распрягла.


На душе нехорошо, сын в плохое место попал учиться.


А потом, видишь ли, выучился, да Корза стала центром [села].