[Морозко]
русский
Жили когда-то старик да старуха.
Была у них дочь.
Ну, жили-были, жили-были.
Мать умерла.
Умерла мать, мужик, отец, женился второй раз.
Женился второй раз, а мачеха невзлюбила девушку.
У мачехи была свои дочь...
Вдова была [мачеха].
Мачеха ненавидит старикову дочь, видеть ее не может.
Однажды и говорит отцу:
– Девай куда хочешь, я, – говорит, – не буду с ней жить.
Ну, куда денешь.
Отцу жалко дочери, не знает куда ее деть.
Взял и отвез ее в глухой лес, там была избушка (раньше избушки в лесу были), да там и запер.
В холод, голую, босую.
И говорит:
– Я приду, приду, – дочери говорит, – приду я.
Не оставлю тебя.
Запер он там девушку.
Настала ночь.
Девушка эта все боится.
И мороз, трескучий мороз!
Начал мороз постукивать.
Девушка и говорит:
Не стукай, мороз, не брякай, мороз,
Я гола да и боса, без пояса.
Появилась у нее в избушке печь.
Девушка все там сидет, а мороз только постукивает да постукивает.
Она опять и говорит:
Не стукай, мороз, не брякай, мороз,
Я гола да и боса, без пояса.
На ней уже одежда появилась.
В третий раз еще громче стучит.
Она говорит:
Не стукай, мороз, не брякай, мороз,
Я гола да и боса, без пояса.
Появилась на ней одежда, и стало ей тепло.
Живет она день, живет второй, а отец не приходит навещать.
Мачеха та и говорит:
– Иди, – говорит, – привези ее домой, замерзла, так хоть в землю зароем.
А она живехонька, одежда на ней вся хорошая, ей тепло, хорошо ей там.
Жалко и уезжать.
Приезжает отец за ней, а девушке так хорошо там живется.
Приехал, взял дочь домой.
У мачехи была собачка. Она печет утром блины, а собачка:
– Гав, гав, гав, – лает, – отцовску дочку везут в шелках и гарусе, гав, гав!
А мачеха ей:
– Не замолчишь, – говорит, – так я тресну тебя сковородником! Тресну, так замолчишь, – говорит.
– Теперь не до серебра и золота, – говорит, – замерзла там вся до смерти, так уж, – говорит, – привезут.
А как привез отец ее на санях, девушка такая хорошая, красивая, теплая одежда не ней, хорошая!
А старухиной дочери стало завидно, что зачем ту отвозили, она там только разбогатела.
Ну и эта девушка стала проситься у отца.
А мачехе это не очень нравится.
Девушка, дочь-то ее, все просится:
– Вот, – говорит, – мама, меня отвезите туда, отправьте меня!
Жили-были сколько-то времени, жили-были.
Надо отвезти дочь, чтобы разбогатела да одежду хорошую получила.
Отвезли ее туда, в холодную избушку, запер отец ее там и пошел довольный, что теперь дочь у меня разбогатеет, падчерица эта.
А старикова-то дочь ей сказала дома:
– Мороз, – говорит, – как начнет постукивать, так ты молчи, не говори ничего.
Молчи!
Она так и делает.
Сидит молча.
В сенях стучал, стучал мороз, она все сидела молча, и умерла.
Ну, умерла.
Уже день прошел, второй – отец не едет.
Мачеха там:
– Не езжай, не езжай, пусть, – говорит, – разбогатеет там, пусть приоденется.
А как поехал...
А мать опять утром блины стала печь, собака сидит под столом и говорит:
– Гав, гав, старухину дочь, – говорит, – в гробу привезут, мертвую, замерзшую!
– Не замолчишь ты, – говорит, – как дам сковородником по лбу, так замолчишь!
А она все лает.
Отец поехал за дочкой, так мачеха, вишь, думает, что привезет ее богатую оттуда.
Приехал отец, а там ничего, ни звука не слышно и не видно никого.
Девушка как сидела в уголке, так там и окоченела, умерла.
Едет отец на лошади, приезжает домой. Мать бежит навстречу на радостях, что дочь богатая приехала.
А приехала дочь ни с чем, мертвая.
Вот и сказка моя.