Texts

Return to review | Return to list

Olimaa me mechudoo

history

March 05, 2021 in 00:18 Nataly Krizhanovsky

• changed the text of the translation
  Были мы на охоте с Николаем Кудряшовым. Ходили по речке Ропаль, ходили на Крупень. Потом в Крупени поспали одну ночь, а на вторую ночь в лес. У охотника ночлег с собой. Нашли сухую сосну. Николай мне говорит: «Сруби эту сосну». Ему не нравится эта сосна. «Я, – говорит, – пойду, посмотрю, может, где-нибудь лучше найдется». Я рублю эту сосну, слышу (\'услыхал\') кричит: «Федя! Федя!». Ну, наверно, на медведя нарвался. [Я] оба ружья схватил и бежать. Прибежал: «Что у тебя случилось?». – «Куница, – говорит, – куница». Он сосну искать пошел, видит – следы глухаря. А у него был фонарик. Фонариком посветил по следам, видит – по следам глухаря бродила куница. Куница взобралась на елку. Он как фонариком посветил на елку, так куница-то оттуда прыгнула на другую. Как эту куницу достать? Темно, куницы не видно, и стрелять не видно. Он фонариком светит, а ты, говорит, стреляй. Куница на землю спрыгнула. А у нас была собачка, щенок такой. Эта собачка-то бросилась за ней и прямо друг за другом, друг за другом; не знаю, почему не посмела схватить. Нам тоже стрелять нельзя, собачку убьем. Там чащоба такая, валежник. Крутились, крутились друг за другом и убежали. А потом была у него старая собака, хорошая, но она что-то заболела, у котомок сидела. Пришли [мы] туда к костру. «Ну, Федя, – говорит, – убей собаку». – «Я к твоей собаке не притронусь, убей сам, если нужно». «А видишь, – говорит, – какую чепуху сделала, не пришла, она поймала бы куницу, а тот щенок не посмел и схватить». На следующий день (мы) поднялись. Эту собаку он оставил в лесу, говорит: «Подохнет, так пусть подохнет, а вернется, так пусть вернется». Так у него эта собака через три дня вернулась домой, а была оставлена уже на смерть. И после еще охотился с этой собакой не один год, и сейчас он всегда ее вспоминает.

August 30, 2017 in 14:25 Нина Шибанова

• changed the text
  Olimaa me mechudoo Mikulaimu Kudr’ašovamu. Käelimaa Ropal’ojamu, käelimaa Krupenile. Sid’ Krupenii magazimaa ihten en, a toežeks eks mecha. Mecnikaa esija kerdaa. Löuzimaa rudan. Nikolai minei basib: «Čapa neče rud». Hänle ii melimu rud-se mujub». «Mä, – basib, – mänen, näehtan miš-ni paremb možet putub». Mä čapan necen rudan, kulištin’ – kričib: «Fed’a! Fed’a!». Nu, verno, kondjan päle nar’vihe. Oružjad molembad fatin’ i josta. Joksin’: «Miak sinai slučihe?». – «Kunic, basib, kunic». Hän rudad ečmha män’, nägeb – mecoen’ jäl’ged. A hänoo ol’ fonarine. Fonarižoo-se svetäuz’ jäl’gimu, nägeb – mecoen’ jäl’gimu bradind kunic. Kunic libund kuzhaažhe. Hän kuzhaažhe ku svetäuz’ fonarižoo, ka kunic-se sigäpä hipäht’ toežhe. Kutak nece kunic sada? Pimed, nägu kunicad ii, i ampta ii nägu. Hän fonarižoo svetib, a sä, basib, ambu. Kunic maha hipni. A meil’ oli koeraene, mugoene kužuine. Nece koeraene-se hänle jäl’g’he tačihe i pr’amo jäl’geti, jäl’geti, en teda, midak ii rohtind fat’t’a. Meile ampta ii sa mugažo, koeraežen rikomaa. Sigä vidišt-kulu mugoene, lomtaho-se. Krutihe, krutihe jäl’gete da joks’pa. A sid’ oli hänä vanh koer, čoma, a se mida-se iivoiškaaz’, kotomkoenoo ištįi. Tulimaa lämooženoo sina. «Nu, Fed’a, – basib, – riko koer». – «Mä sinun koerha en tabadu, riko iče, tariž ka». – «A näged, – basib, – mičen tegi čepuhan ka, ii tulend, hän tabadanuiž kunican, a se kužuine i rohtind fat’t’a-gi». Toežoo päevaa libuimaa. Necen koeran hän jät’ mecha, basib: «Koleb ka koleb, а tuleb ka tuleb». Muga hänoo nece koer päliči koomes päeväs tul’ kod’he, a oli jätet jo surmale. I jäl’ges voo mecti sidamu koiramu i ihtet vod-gi, i sečas hän igan hänen johtuteleb-gi.