Texts

Return to review | Return to list

Kut tegiba rihen, aitan i lävän

history

March 05, 2021 in 00:07 Nataly Krizhanovsky

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там, а утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие, коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 12:05 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan. Kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo. Kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole. Hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag. Emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 12:05 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan. Kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo. Kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole. Hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 12:03 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там, а утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие, коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 12:02 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan. Kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo. Kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod. Hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 12:01 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan. Kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha. Kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 12:00 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там, а утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие. Коров, коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 11:59 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha. Kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:53 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo. Kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:52 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там. А, а утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие. Коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 11:52 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen. Oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:50 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no. No edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:50 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun. Päle, päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:50 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там. А утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие. Коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 11:46 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу. На, на мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там. А утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие. Коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 11:44 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om. A, a il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun. Päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:39 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... Mugoomad rihloudad tehtud, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad. Ani, ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om. A il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun. Päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:38 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban... mugoomadMugoomad rihloudad tehtud. Rihloudool, rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad. Ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om. A il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun. Päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.

August 28, 2017 in 11:36 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Риги делают для сушки зерна. Привезут бревна, делают сруб. Делали (\'били\') глиняную печь. Вниз настилали пол, колосники. На эти колосники садили снопы для просушки. Сушат, а потом молотят. Из риги приносят в гумно. В, в гумне расстилают ряд снопов и молотят. Садят риги две, когда большая [рига]. В риге считалось сорок бабок ржи, а овса тридцать суслонов в риге. Такая рига бывала. В ригу клали эти снопы. Там настланы колосники, а на колосники воткнуты снопы: комлем вниз, а верхушкой вверх. Затопят печь, из печки дым идет в ригу. Дым пройдет, потом все окна закрывают, и становится очень жарко, и снопы (\'хлеб\') очень хорошо просыхают там в риге. Потом (\'берут\') и идут утром на гумно, расстилают ряд снопов и молотят. Соберут, свяжут эту солому, соберут и второй ряд снопов молотят. Молотят вчетвером, цепами. Молотят чаще всего четырьмя цепами. Домолотят ригу, соберут это зерно (\'хлеб\')... Есть такие метлы, этими метлами обметают зерно, собирают в кучу около окошка, садится на чурку и провеивает, лопаточкой бросает на ветер, и оно очищается. Потом собирает в мешки и относит в амбар. В амбарах раньше держали... Делали сруб на таких столбах очень плотный, чтобы и мышь не попала туда. Весь он из бревен, окошечки плотные, никакого мха, ничего. Все рубили очень плотно. И крышу рубили из бревен. Стены изнутри тесали. Сделают закрома для каждого зерна отдельно. В стороне и другой сделаны закрома. Потолок тоже есть, а на потолке наверху держали кое-какую одежду. Сундуки все бывали в амбарах. Ездили на мельницу. На мельнице мололи. Приедет с мельницы – для муки тоже отдельный закром. Картофель держали в ямах. Сначала выроют яму в земле, сделают сруб, оставят отверстие. Там в середине также делают закрома и кладут в яму картофель. Настилает пол и на него кладет земли очень много. Ну, раньше было много кострики. Когда старухи чешут лен, то кладут кострику на яму, чтобы не протекало, кострика воды не пропускает. Ни досок и ничего не нужно. Зимой брали картошку. Откроет он отверстие, возьмет на неделю сколько-нибудь картофеля, принесет, съест, и весной у него долго была картошка. Свеженькая картофель была. Отверстие накрыто сначала доской, а потом сверху соломой. Солому эту прижмешь хорошенько, и очень тепло картофелю. Репу тоже в ямах держали. Поскольку репы много сеяли, то парили репу в печке. Наложат полную печь репы до свода, заслонку хорошенько замажут (\'запечатают\') глиной, чтобы воздух не проходил. Целые сутки парится там. А утром открывают эту репу. Репа эта становится мягкой. Берут эту репу и сушат ломтиками. Их в воде замачивают и едят. Мясо раньше всегда сушили и вялили. Весной, когда оставалось мясо, возьмут и подвесят под застреху, полную застреху на все лето навялят мяса. Хлев строили отдельно. Лошадей и коров держали в одном хлеву. Но отгораживали отдельно: коровам делали длинное корыто, на длинное корыто ставили решетку. В корыте делали отверстие. Коров привязывали, коровы были на привязи. А другую сторону отгораживали для лошади; отгородит стан, поставит корыто, поставит туда же решетку. В корыто нальет воды, а за решетку кладет сена лошади. Лошадей так кормили. А овцы и годовалые телята тут ходили. Коровы на привязи, а овцы и годовалые телята тут среди них ходили. А когда рождались телята, то также отгораживали в хлеву загородку и туда ставили телят. Хлевы были теплые. Всю зиму навоз там расстилали, до весны не вывозили нисколько. Осенью закрывали скот и навоз всю зиму там расстилали. У коровы место сухое, как постель. Соломы было много. Свиней держали на [крытом] дворе. Свинья холода не боится. На двор принесут сухой соломы, свинья там роется. Куры в хлеву бывали. У кур там насест. Перегородку сделаешь курам, так кура садится на перегородку. На середину кладешь доску, да зерна бросишь, и живет (\'есть\') она там. Раньше от кур было мало пользы: они в хлеву, им там жарко, воздух нехороший. Мало неслись куры. Бывали сеновалы – сено, солому держали. Сеновалы бывали большие, заедешь на лошади на сеновал и сбавишь сено и солому. На сеновале потолка нет, пол настлан, сделаны подмостки, и по подмостку заезжаешь с возом на сеновал. У хозяйки сделана большая корзина. Хозяйка утром пойдет, в корзину наложит сена, принесет корзину и даст скоту в хлев.

August 28, 2017 in 11:35 Нина Шибанова

• changed the text
  Rihed tegibad leiban kuivates. Vedaba parzid’, saavobad, savižen. Savižen päčin’ leibäd. Levitiba ezmäks alhaks lavan, kolosnikad. Nenile kolosnikoole ištut’pat snapud kuivata. Kuidabad, a sid’ tapabad. Rigaapää tobad gomnha, gomnas levitaba vodat’šen i tapabad. Ahtooba rih’t’ kaks’, ku sur’ ka. Rihes lughe rugišt nel’kime bapkad, a kagrad koomekime kuhlad rih’. Nece oli rih’ mugoone. Rigaa paniba bapkad nened. Kaik kolosnikad levitet sigaa i kolosnikoohe pištibad kaik pištit: tivil’ alhaks, ladvool’ il’häks. Zatopiba päčin’, päčiš kaik kačk astub righa. Kačk proodib, sid’ iknad kaik saaptabad, ani žar lib i leib kuivab ani pahoo sigaa rigas. Sid’ otabad i homencoo mänobad gomnale, levitaba vodat’šen i tapaba. Keradaba, sideleba necen oogen, keradaba i toožen vodatišen tapabad. Tapabad nel’an kesken, čapil’. Tapabad pahemba nel’aa čepil’. Dotapaba rigan, otabad necen leiban ... mugoomad rihloudad tehtud. Rihloudool’ ludvičebad leiban, keratas kogho iknaažele kohtha, ištuse i tuudab tuukuužo i labidoožoo roib rat’k atavod, i hän sel’gnob. Sid’ šaaguuhe keradab i aitha veb leiban. Aitas pidliba edoo. Pachaažile mugoomile saavobad. Ani plotnas, štobį hir’-gi ii putuuž siinaha aitha. Kaik hän parzišpää, iknaažed plotnas, nimittušt’ ni sod, nimida. Kaiken saavaaba plotnas. I katusen-ki panobad parzišpää. Seinad sidämespää vestabad. Tegobad purnud kaikučele leibale oriže: ozrale, kagrale, rughele. Bokha i toižhe aitas purnud tehtud. Lagi mugažo om. A il’hän lagoo pää pidiba sigä sobad koje-miččed-gi. Sundugad olel’bad aitas. Mel’nicale ajel’ba, mel’nicaa jaahotel’ba. Ajab mel’nicaapää – jaahole purn eriže mugažo. Kartohkad pidiba kopooš. Ezmaa kaivabad kopan maha, saavoobad parzid’, jätabad sun. Päle levitabad lagen nečile kopale. Sina keskhe tegoobad mugažo purnud ningoočed i panobad kopha kartohkad. Lagen levit’ i lagele päle panob mad ani äjan, no edoo olel’ äi pästrid’. Tapaba kooz mamšid peihän ka panoba kopale päle pästrid’, štobi i vodaaž, pästred vet eba pästa. Ni laadood’, i nimida i tariž. Taavoo otel’ba kartoškan necen. Avaadab hän sun, kartoškood’ otab sigoopä kuverz’ nedalikš, tob, seb i kevadoo hänoo kartoškad ani r’štan olel’bad. Svežaažed kartoškad. Su katetut ezmaa laadool’, a pääpää oogoo, oogen necen lapištad čomašti i ani läm’ čoma kartoškoole. Nagrhed mugažo kopas pidiba. Nagrhid’ ka äi semendeliba, ka nagrhen päčiš pariba. Panoba ünääččen päčin’ nagrhid, laghesaa satabad i zaslonkan zapečataiba savoo čomašti, štobį vozduh ii mäniž. Sutkad ünäččed hän haadub sigä, a homencoo avaatas nagrhed nened. Kaik he ani hobedad nagrhed. Nene nagrhed otabad i kuidabad haadookš. Vedhe ligotabad i sedas. Lihan edoo nagol’ kuidel’ba da ahavoočetel’ba, kevadoo ku jäb liha, otabad da riputabad räästääzhaa, ünäččen räästan kaikeks kezaks ahavoočetabad lihad. Läväd tegiba eriže. Kaik hebod i lehm’ad pidiba ihtes läväs. No aidooliba eriže: lehmile tegoba pit’kan kartan i pit’kale kartale panoba rešetkan, kartha tegoba karan i sidobad lehmad sidegile, lehmad ol’ba sidegil’. A toižele bokale aidool’ba hebole: panob stanan, aidoib, panob kartan, panob rešotkan sina mugažo, kartha panob veden, a rešotkan taga panob heenan hebole, hebod muga sötel’ba. A lambhad i loočakod käeliba sid’ keskes. Lehmad sidegiš, a lambhad i ločakod keskes käeliba. A muču vazaažed ku tegooba, ka sid’ aidooliba mugažo stajaažed sihežo läähä, panod muču vazaažed. Läväd lämäd olel’bad. Kaiken taaven hergen nagol’ levitel’bad, eba vedend hered nikuverdad kevadehesaa. Sügüzoo živatad saaptaba i kaiken taaven here sigää levitabad. Kuiv ku sija lehmaa nagol’ magates. Ooged olel äi. Čugud pidel’ba tanhaa. Čugu vilud ei varaada. Tanhale satabad kuivad ooged, da sigä hän kaivase i oleb. Kanad läväs olel’ba. Kanool’ puud’ sigä. Aidan aidoid’ kanool’e, ka sase aidale kana. Laadan keskele paned, da jüvid tačid’ da seb hän sigä. Kanad vähän pol’zad andel’ba edoo: hän läväs, hänle sigä läm, žar, vozduh i čoma. Vähän munel’ba kanad. Oliba hisad – hiin’an, oogen pidel’ba. Hisad sured ol’ba, ajad heboo hisha, joodutad hiin’an i oogen. Hisas laged ile, lava levitet, tehtud sid i sidamu ajab hisha regemu. Emagaa teht puzu lastkesine, emag homencoo mäneb, puzhu paneb, tob i živatale andab puzuu läähä.