Texts

Return to review | Return to list

Pruazn’eikkoi piättih

history

October 26, 2022 in 14:44 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Были же у людей праздники. Были, были и на праздники ходили. Повспоминай теперь то время. Ну, к нам на праздники приходили. Только пьяниц у нас, Люся, не было да и нигде в деревне не было. Пьяниц не было. На праздники по сорок человек приходило [гостей]. В один дом? В один дом. Пирогов испекали целыми корзинами, истинную правду говорю. Пекли колобы, калитки, пироги с творогом. Калитки? АМ: Калитки, калитки. Ещё овсяные хлебцы, те были из ржаной муки, для начинки клали пшено, если не было пшена, клали толокно, изготовленное дома. Ну вот на праздники готовили. А вина у нас было мало. У нас был отец, он не пил вина. К нему восемь мужчин приходило, остальные там девушки и парни приходили, много гостей приходило. Но только он ни одной рюмочки не выпивал. У него была бутыль емкостью два с половиной литра, поднимет её [на стол]. Ещё на следующий день обедали, у всех было похмелье, и утром ещё по стопочке выпивали. Сидели, беседовали, не спорили, не плясали, не пели. Просто вели весёлый разговор. А беседа была, в одном месте собирались, иногда у Мартовых, когда у Микон внизу собирались. Играли на гармони, кадриль плясали, а потом уже и танцевали. В моё время уже танцевали. А гостей приходило. Ну вот, смотри, раньше делали холодец, суп и жаркое, больше ничего. Сейчас готовят закуски всякие. А жаркое это какое мясо? Это мясо, как сейчас говорят тушёнка, а раньше говорили жаркое. Жаркое мясо, клали мясо [в чугунок], а картошки не клали совсем, чистое мясо. Клали мясо и оно в этих чугунках тушилось в печке. Или вот кисель. Если у кого не было молока, [брали] эту сладкую воду. А у кого было молоко, то ели кисель с молоком из одной посуды, не было отдельных тарелочек. У нас было два раздвижных стола, сейчас их называют книжками, у нас были раздвижные столы, два стола. Раздвинут их, садятся в один ряд. Три миски было, из трёх мисок все ели. Из этих мисок ели, затем клали жаркое тоже в три миски, но уже в другие миски. Ну вот, и потом угощение на столе перед каждым гостем, всем клали это угощение. Пироги не клади на тарелки. Угощение на столе перед каждым гостем. Вот колоб, овсяной хлебец, калитка, пирог с творогом и ещё изделие в виде кекса. Изделие в виде кекса готовили. И эти изделия в виде кекса клали. Эти изделия как кекс, сейчас их называют кексом, в него клали яйца, делали на масле. Его разрезали на две тарелки, а так клали овсяные хлебцы и другое, ватрушки каждому и хлеба. Хлеб тоже не был нарезан [на отдельной тарелке]. Хлеб клали вместе с угощением. Вилка, ложка и куча угощений. Ешь всё или оставь что-то, а тарелок не было вовсе, у всех вокруг были угощения. А ты этого не помнишь? Я этого не помню. Этого не помнишь, ты не помнишь, были те угощения. Этот суп ставили отдельно. Киселя тоже две или три тарелки было, а в миску [наливали] сладкой воды и ставили на стол, когда корова не доилась в зимний праздник. Только лошади мелькают, когда гости приезжают, смотришь – только лошади. К нам [гостей] по восемь лошадей приезжало, которые [на постой] в сарай помещались, если не в сарай, то под его крыльцом содержались. Там лошадей и кормили.

October 26, 2022 in 13:58 Нина Шибанова

• created the text
• created the text translation
• created the text: Olihäi rahvahal pruazn’eikkoi? Oli, oli, pruazn’eikoil’e kävüi. Mustel’e nügöi niidü aigoi. Nu meil’e pruazn’eikoil’e käüdih. Tol’ko humalniakkua L’us’oi meil’ eulluh, da nikuz eulluh hiarus. Humalniakkua eulluh. Pruaz’neikoil’e n’ellinkümmenin hengin kävüi. Ühteh taloih? Ühteh taloih, da. Piiraidu pastoimmo ünnälližed viršid, iham pravvan sanon. Pastettih püäräkküä, kalitkua, rahtopiirua. Kalitkua se šipainiekkua ? AM: Šipainiekkua, šipainiekkua, nu vot. Sit kokoipiiraidu, viä ned [oldih] moižed rugehižes tahtahas, südämeh pandih konzu oli brossoa, brossua eulluh, ga [pandih] talkunjauhua, koiž luajittuu pandih. Nu vot, i luajit, pruazn’eikoil’e luajittih. A viinua vähä oli meil’ vot. Meil’ oli tata, ei juannuh viinua. Hänellüö kaheksa mužikkua kävüi, dostalit siä tütöd da brihat käüdih, äijü kävüi gos’t’ua. Nu tooko häi ühtü r’umkaštu [ei juonnuh]. Hänel oli četverti, nostau viinua četvernoin. Viä toššu päivän murgin süädih, viä kaikil’e rodih pohmel’l’u i huandeksel stopkažed d’uadih. Ištuttih, taratettih, a eigo sporittu, eigo pl’äšittü, eigo pajatettu, eigo nimidä. Muut’e ves’s’el’äh ves’s’eliä paginua paištih vaiku da. A bes’odu se oli, ühteh sijah kerrüttih, konzugo Martoih, konzugo Mikon alah käüdih siä. Nu soitettih da kadrielii da i jälgimäi jo tansuittih. Minun aigah jo tansuittih.^ Nu vot. A gos’t’ua kävüi. Nu vot, kačo, enne luajittii studeni, suuppu da žarkoi, muudu nimidä,| nügöi luajitah zakuskua kaikkia. A žarkoi se mibo se [oli], liha? Se liha, liha, kui nügöi sanotah tušonkua, a enne, sanottih žarkoi. Žarkoi liha, sinne lihua pandih, a kartouhkua ni vous’e, istiniä lihua. Lihua pandih, net puat siä havvuttih, tušittiheze päčis. Nu vot i kiiseli. Vot, kiiseli, jesli maidua eulluh kes, magei neče vezi. A jesli kel oli maidua, maijon kel’e kiiseli.^ Ühtes juvvas, eulluh torialkažii od’d’elnoloi. Kaksi meil’ oli polikkastu stolua, nügöi sanotah kniškastol, meil’ oli polikkahat stolat, kaksi stolua. Pannah, ištutahez ühtez riävüs. Kolme juadua oli, kolmez miskas süädih kaikin. Da i niiz miskois süädih, sid i pandih sih žarkoi sežo kolmeh miskah, nu ei niih miskoih, toižih. Nu vot, da sid ezukset, kaikil’e pandih ezukset. Ei pandu torialkoil’e piirailoi. Ezuksed’ d’oga [gost’ale]. Vot püäräkkö, kokoipiirai, šipainiakku, rahtopiiruadu, i viä t’eplikkü . T’eplikkü luajittih. Vaiku t’eplikät pandih. T’eplikkü se kui keksu moine, nügöi sanotah keksu, a se jäiččiä [pandih] da kai, luajittih voih. Sit se ku l’eikatah kahtel’e torialkale, a muit’e pandih nämmä kokoipiiraid da kai, vatruškat kai jogahižel’e i l’eibiä. L’eibiä sežo eudu leikattu. I l’eivät pandih ezuksih. Vilku, luzikku, i tukku ezustu sih. Nu sit, süä kai libo jätä mi, a, tarialkoil’ eulluh ni vous’e, kai oldih ümbäri ezukset. A sinä edgo sidä musta? Em minä musta sidä. Sidä ed ni musta, sinä ed musta, ned oli ezuksed enne. Nu, nämmä suupat pandih od’d’elno. Kiiselii sežo kaksi libo kolme as’t’ettu, a stauččah magiedu vettü, [konzu] l’ehmü ei l’üpsänüh talvipruazn’eikan aigah, sid pandih. Sid vai hevot räigäü ku tullah [gost’at], vai kačothäi – hebua. Meil’e kaheksin hebožin kävüi, siä kuduad sarail’e sünnütäh, ei sarail’e, ga viä sarain nečеn pordahian al piättih. Siä hebožii süätettih da kai.