Texts

Return to review | Return to list

Kultakalan starina

history

January 19, 2024 in 16:08 Нина Шибанова

changed the text of the translation
Живут старик да старуха. У них никого нет, вдвоем только и живут. Живут они бедно. Старичонка тот лентяй, ничего ему неохота делать. Старуха только и ругает старика: – Ничего-то тебе неохота делать. Поэтому у нас и нет ничего. И кричит старику: – Иди хоть рыбу удить на ужин, коль другое тебе лень делать. Хоть одно доброе дело сделаешь. Идет старик за рыбой. Удит, удит – ничего не попадается. Да и бормочет про себя: «Ну, теперь у старухи есть из-за чего ругаться. Не поверит ведь, что ничего не попадается. Скажет, что опять я под деревом проспал это время. Надо бы поймать хоть самую малую рыбку». Напоследок старик и поймал рыбу. Как посмотрит – так рыба-то золотая и говорит человечьим языком: – Отпусти меня, старик, в воду, так я тебе много добра сделаю. Как придешь на берег в этом месте и поклонишься: «Послушай, золотая рыбка», – то я тут же приплыву. Старик отпускает рыбку и идет домой. Старуха спрашивает: – Где рыба? Опять, бродяга, там спал, лень было удить. – Поймал я, жена, рыбу. Большая была рыба да еще золотая. Попросилась эта рыба обратно в озеро, и я взял да отпустил ее в воду. – Зачем, бродяга, отпустил?^ Хоть бы ту принес на уху. – Так она обещала сделать нам много добра. – Ну, коли так, то иди попроси у нее помощи. Хочу, чтобы у нас было вдоволь еды. Иди-ка доставай. Старик идет на берег, кланяется и говорит: – Послушай, золотая рыбка! Подплывает золотая рыбка и спрашивает: – Что, старик, случилось? – Старуха велит, чтобы у нас было всякой еды, что только душа пожелает. – Ну, иди домой, будет у вас еды вдоволь. Старик приходит домой. А на столе уже все, что ни есть на этом свете, а старуха сидит довольная за столом и ест. Дожили до другого дня. Старуха опять и говорит: – Ну, теперь нам надо дом лучше, чем у царя. Старик идет на берег, опять и кланяется той рыбе: – Послушай, золотая рыбка! Рыба опять и приплывает к старику: – Что теперь случилось, старик? Что тебе теперь надо? Старик говорит рыбе: – Да старухе захотелось дом получше, чем у царя. Приходит старик домой. До старости дожил и поседел, а такого дома еще не видал. Старуха довольная похаживает. Старик тоже во все места заглядывает и думает: «Теперь можно жить да и умереть здесь – такой хороший да красивый дом». – Иди теперь к своей рыбе и попроси хорошую одежду: костюмы, туфли, сапоги. Идет старик к берегу озера да опять и кланяется той рыбе: – Послушай, золотая рыбка! – Что теперь надо? – Захотелось теперь старухе хорошую одежду: костюмы, туфли, платки, сапоги. – Ну, иди домой, будет у вас одежда лучше, чем у царя. Приходит старик домой – одежды у них столько да такой хорошей, что они никогда и не видывали такой. Живут опять до другого дня, старуха и говорит старику: – Теперь надо нам золотую ограду и трех золотых оленей. Хоть на них бы смотрели, раз нечего нам больше делать. Старик и отвечает старухе: – Много ты, старуха, захотела.^ Уж нам довольно всего, больше чем довольно. – Иди, иди да делай, что тебе велят. Пришлось старику опять идти на берег. Кланяется старик опять рыбе: – Послушай, золотая рыбка! Приплывает рыба: – Ну, что теперь надо? – Так захотела старуха золотую ограду с золотыми столбами и чтобы три золотых оленя играли в ограде. – Ну, иди, старик, домой. Будет у вас золотая ограда и золотые олени. Приходит старик домой. Те олени так играют в золотой ограде – золотая шерсть только поблескивает. Живут дальше. Жизнь у них теперь очень хорошая. Но старуха опять и говорит; – Иди к своей рыбе и скажи, чтобы дала мне прислугу подолы нести, чтобы шелковые наряды не волочились по земле. – Перестань ты, старуха! – Иди, иди да делай, что тебе велят. Идет старик на берег озера, кланяется: – Послушай, золотая рыбка! Рыба приплывает: – Ну что еще вам надо? – Так теперь старуха захотела иметь прислугу носить подолы, чтобы шелковые наряды не волочились по земле. Рыба как подпрыгнет, даже брызги воды летят вверх: – Ну, иди, старик, домой! Идет старик домой. Смотрит, а уже ничего нет. Только тa стaрая курная избенка стоит. Заходит в избу: старуха сидит, слезно плачет. Говорит старик старухе: – Много ты захотела, слишком много! Реви теперь, сколько тебе надо. Из-за тебя всего лишились. В этой халупе и остались жить. Там живут и по сей день да еще и завтра поживут.

January 19, 2024 in 16:05 Нина Шибанова

changed the text of the translation
Живут старик да старуха. У них никого нет, вдвоем только и живут. Живут они бедно. Старичонка тот лентяй, ничего ему неохота делать. Старуха только и ругает старика: – Ничего-то тебе неохота делать. Поэтому у нас и нет ничего. И кричит старику: – Иди хоть рыбу удить на ужин, коль другое тебе лень делать. Хоть одно доброе дело сделаешь. Идет старик за рыбой. Удит, удит – ничего не попадается. Да и бормочет про себя: «Ну, теперь у старухи есть из-за чего ругаться. Не поверит ведь, что ничего не попадается. Скажет, что опять я под деревом проспал это время. Надо бы поймать хоть самую малую рыбку». Напоследок старик и поймал рыбу. Как посмотрит – так рыба-то золотая и говорит человечьим языком: – Отпусти меня, старик, в воду, так я тебе много добра сделаю. Как придешь на берег в этом месте и поклонишься: «Послушай, золотая рыбка», – то я тут же приплыву. Старик отпускает рыбку и идет домой. Старуха спрашивает: – Где рыба? Опять, бродяга, там спал, лень было удить. – Поймал я, жена, рыбу. Большая была рыба да еще золотая. Попросилась эта рыба обратно в озеро, и я взял да отпустил ее в воду. – Зачем, бродяга, отпустил?^ Хоть бы ту принес на уху. – Так она обещала сделать нам много добра. – Ну, коли так, то иди попроси у нее помощи. Хочу, чтобы у нас было вдоволь еды. Иди-ка доставай. Старик идет на берег, кланяется и говорит: – Послушай, золотая рыбка! Подплывает золотая рыбка и спрашивает: – Что, старик, случилось? – Старуха велит, чтобы у нас было всякой еды, что только душа пожелает. – Ну, иди домой, будет у вас еды вдоволь. Старик приходит домой. А на столе уже все, что ни есть на этом свете, а старуха сидит довольная за столом и ест. Дожили до другого дня. Старуха опять и говорит: – Ну, теперь нам надо дом лучше, чем у царя. Старик идет на берег, опять и кланяется той рыбе: – Послушай, золотая рыбка! Рыба опять и приплывает к старику: – Что теперь случилось, старик? Что тебе теперь надо? Старик говорит рыбе: – Да старухе захотелось дом получше, чем у царя. Приходит старик домой. До старости дожил и поседел, а такого дома еще не видал. Старуха довольная похаживает. Старик тоже во все места заглядывает и думает: «Теперь можно жить да и умереть здесь – такой хороший да красивый дом». – Иди теперь к своей рыбе и попроси хорошую одежду: костюмы, туфли, сапоги. Идет старик к берегу озера да опять и кланяется той рыбе: – Послушай, золотая рыбка! – Что теперь надо? – Захотелось теперь старухе хорошую одежду: костюмы, туфли, платки, сапоги. – Ну, иди домой, будет у вас одежда лучше, чем у царя. Приходит старик домой – одежды у них столько да такой хорошей, что они никогда и не видывали такой. Живут опять до другого дня, старуха и говорит старику: – Теперь надо нам золотую ограду и трех золотых оленей. Хоть на них бы смотрели, раз нечего нам больше делать. Старик и отвечает старухе: – Много ты, старуха, захотела. Уж нам довольно всего, больше чем довольно. – Иди, иди да делай, что тебе велят. Пришлось старику опять идти на берег. Кланяется старик опять рыбе: – Послушай, золотая рыбка! Приплывает рыба: – Ну, что теперь надо? – Так захотела старуха золотую ограду с золотыми столбами и чтобы три золотых оленя играли в ограде. – Ну, иди, старик, домой. Будет у вас золотая ограда и золотые олени. Приходит старик домой. Те олени так играют в золотой ограде – золотая шерсть только поблескивает. Живут дальше. Жизнь у них теперь очень хорошая. Но старуха опять и говорит; – Иди к своей рыбе и скажи, чтобы дала мне прислугу подолы нести, чтобы шелковые наряды не волочились по земле. – Перестань ты, старуха! – Иди, иди да делай, что тебе велят. Идет старик на берег озера, кланяется: – Послушай, золотая рыбка! Рыба приплывает: – Ну что еще вам надо? – Так теперь старуха захотела иметь прислугу носить подолы, чтобы шелковые наряды не волочились по земле. Рыба как подпрыгнет, даже брызги воды летят вверх: – Ну, иди, старик, домой! Идет старик домой. Смотрит, а уже ничего нет. Только тa стaрая курная избенка стоит. Заходит в избу: старуха сидит, слезно плачет. Говорит старик старухе: – Много ты захотела, слишком много! Реви теперь, сколько тебе надо. Из-за тебя всего лишились. В этой халупе и остались жить. Там живут и по сей день да еще и завтра поживут.

January 19, 2024 in 15:24 Нина Шибанова

created the text
created the text translation
created the text: Eletäh ukko ta akka. Heilä ei ole ni ketä, kun kahen vain eletäh. Keyhänä hyö eletäh. Še ukkokonna on niin laiska, jotta ei kehtua ni mitä luatie. Akka vain emättäy ukkuo: – Šie et kehtua luatie et ni mitä. Šentäh meilä ei ni ole ni mitä. Tai karjuu ukolla: – Mäne hot’a kalua onkita iltasekši, kun et ni mitä kehtua luatie. Hot’ šen hyvän luatisit. Ukko lähtöy kalalla. Onkittau, onkittau, ei ni mitä kun šua. Tai šopottau ičelläh: «No nyt še tuas akalla on karjumista. Ei še ušo, jotta en mie šuanun en ni mitä. Šanou, jotta tuas mie makasin hot’ min puun alla. Šuaha hot’ kuin pieni kala pitäis». Tai šuau ukko viimekši kalan. Kun kačahtau, niin kala on kultani, tai šanou še kala ihmisen kielellä: – Piäššä pois milma veteh, ukko, niin mie luajin šiula äijän hyvyä. Kun tulet täh kohtah rannalla, kumarrat ta šanot: «Kuule, kultakalaseni», niin mie heti šiih ni tulen. Ukko piästäy šen kalan tai lähtöy kotih. Akka i šanou: – Missä on kalat? Tuaš, prot’uaka, šielä makasit, et kehannut onkittua. – Šain mie, akka, kalan. Šuuri oli še kala ta kultani. Pyrki še kala jälelläh järveh, ta mie otin ta lasin šen veteh. – Mintähpä, prot’uaka, šenki lasit etkä voinut hot’ šitä tuuvva keitokši? – Ka hiän lupasi äijä hyviä luatie meilä. – No kun niin ollou, niin mänei nyt kyšy siltä apuo. Tahon, jotta olis meilä yllin-kyllin šyömistä. Mäne i šua. Ukko mänöy rannalla, kumartau tai šanou: – Kuule, kultakalaseni! Tulou kultakalani tai kyšyy: – No mi šiula, ukko, on tullut? – Akka šanou, jotta olis meilä šyyvvä kaikkie, mitä vain šuu šuvaččou. – No mäne kotih, tulou teilä šyömistä yllin-kyllin. Ukko tulou kotih. Kun on stolalla kaikkie, mitä vain tällä muailmalla on, a akka jo stolan piäššä hyvillä mielin šyöy. Eletäh huomeneh. Akka jo i šanou tuaš: – No nyt pitäy šuaha, jotta koti meilä olis parempi kun čuarilla. Ukko mänöy rannalla, tuaš ni kumartau šillä kalalla: – Kuule, kultakalani! Kala tuas ni tulou ukon luo: – No mitä šiula on tullut nyt, ukko? Mitä šiula nyt pitäy? Ukko šanou kalalla: – Ka kun akka sahhotti talon paremman, kun ičelläh čuarilla. Starikka tulou kotih. Vanhakši on starikka ta harmuakši tullun, a tuommoista taluo ei ole vielä nähnyn. Akka hyvillä mielin kävelöy. Ukko niise joka paikan kaččelou tai ajattelou: «Nyt häntä pätöy eliä tai kuolla täh, kun tämä talo on näin hyvä ta kaunis». – Mäne nyt kalaš luo ta kyšy hyvie vuatteita: kost’amoja, tuflija, šuappuata. Mänöy ukko järven rannalla ta tuaš ni kumartau šillä kalalla: – Kuule, kultakalaseni! – Mitäpä nyt pitäy? – Nyt kun akka sahhotti kaikenmoista hyviä vuatetta: kost’amoja, tuflija, paikkoja, šuappuata. – No mäne kotih, tulou teilä vuattiet paremmat kun čuarilla. Tulou ukko kotih, kun on tullun vuatetta niin äijä ta niin hyviä, jotta hyö ei ole i kuultu ei jotta nähty. Eletäh tuas huomeneh, tai šanou akka ukolla: – No pitäy nyt meilä kultaokorotta ta kolme kultapetrua. Kaččosima hot’ niitä täššä, kun ei ole mitä ruatua meilä. Ukko i vaštuau akalla: – Äijä šie, akka, rupeit sahhottimah, jo nyt myö näillä tulisima toimeh, vielä enämpi kun toimeh. – Mäne, mäne ta luaji mitä šiula käšetäh! Piti ukon lähtie tuaš rannalla. Kumartau ukko tuaš kalalla: – Kuule, kultakalani! Tai tulou kala: – No mitäpä nyt pitäy? – Ka sahhotti nyt akka kultaokorotat kultapaččahijen kera ta kolme kultapetrua ikraitais okorotašša. – No mäne ukko kotih. Tulou teilä kultaokorotta ta kultapetrat. Tulou ukko kotih. Ne petrat kun niin kisatah kultaokorotašša – kaikki kultakarvat läikytäh. Eletäh tuaš. Heilä nyt on oikein hyvä elämä. Akka tuaš ni šanou: – Mäne kalaš luo ta šano, jotta antais kala miula helmankantajan, jotta ei veteliiyvyttäis nämä uporkat muata myöti. – Ole jo nyt, akka, vähemmällä! – Mäne, mäne ta luaji mitä šiula käšetäh! Mänöy ukko järven rannalla, kumartelou: – Kuule, kultakalaseni! Kala tulou: – No mitäpä nyt vielä pitäy teilä? – Ka nyt sahhotti akka helmojen kantajan, jotta ne sulkkuuporkat ei veteliiyvyttäis muata myöti. Kala kun niin hyppiäy, kaikki vesi noušou ylähäkši: – No mäne, ukko, kotihisseš! Mänöy ukko kotih. Kaččou, niin ei ni mitä enämpi ole. On vain še entini paha šavukämppä. Mänöy perttih, akka istuu, itköy hölpöttäy. Šanou ukko akalla: – No, äijä piti šiula, liika äijä piti! Ite nyt ruireta mi šiula pitänöy. Šait nyt kaikki päiväkši. Ših hökläh jouvvuttih elämäh. Šiinä nyt eletäh tänäki piänä ta vieläi kotvan huomenaki.