Texts

Return to review | Return to list

Kut mina gälo keskhe putuin’

history

August 17, 2017 in 12:57 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte. Möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da. Koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’. Mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe. Ilo hot’ gor'a. Lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi. Aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku. Naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:57 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну, слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:56 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал, слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:55 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte. Möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da. Koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’. Mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe. Ilo hot’ gor'a. Lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo. Aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:54 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte. Möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da. Koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’. Mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo. Ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai. Lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:54 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:52 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte. Möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes. Koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända. Mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:49 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst. Möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:49 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:48 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba. Edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da. Da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:48 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:46 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece, nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:45 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом, веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:44 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh. Veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:44 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:42 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä. Minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:41 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran. Peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:39 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:38 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž, tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:37 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a. A sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:37 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:35 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был. Этот, этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:35 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii. Tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:34 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана. Стан, стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был. Этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:33 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет, это. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана. Стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был. Этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:32 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’. Kaks’ gätin’, kaikid. Kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:31 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks. Kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:31 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’. Mända, san. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad, verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:30 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет. До, до конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет, это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана. Стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был. Этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:29 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет. Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить. На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу]. Взял я, починил лодку. Дай боже ножки. Сел я. Проехал километров четыре-пять. Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти. Лодку я тут оставил. Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж. Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба]. Перед уходом домой мне и попалось две щучки. Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы]. Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут. Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет. До конца посмотрел – ничего нет. Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж]. Устье [реки] в озере открыто. Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет. Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера. Весна-то была холодная, видишь ли. Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок. Мне не проехать. Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи. Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет, это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так. К вечеру я добрался до стана. Стан был за озером. Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил. В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно. Нашел я ольхи, костер мой [горит]. Всю ночь я сидя да вот так бился. Вдруг в полночь загремело. Сначала я подумал, что машина едет. Смотри, говорю, это машина или на самолете едут. Нет им ночи, видишь, едут. Второй раз услыхал, как грохнуло. Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек. Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра. Такой ветер поднялся. На озере-то лед еще был. Этот лед весь пригнался к стану. Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно). Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку. «Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')». А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде. Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих. Осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали. Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер. Так я провел день без хлеба. Ночь провел, встал, нужно посмотреть. Посмотрел – лед не убавился. Около кустов небольшая расщелина. Попробовать пройти, говорю. Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда. Поехал я, проехал немного по заливу. Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру. Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться. Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут. Но не перевернуло. Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн. Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо. Я говорю: пропал (\'готов\'). Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась. Ветер дует, лодка немного зашаталась. Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед. Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку. На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха. Я жердь сунул в воду, жердь не достает. Веслом я ничего не смог сделать. Сижу я час и больше времени. Теперь я пропал, думаю. Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась. Весло мое стало приставать, я двигаюсь. Добрался до берега, опять перекрестился. Добрался я теперь до берега. Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут. Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался. Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву. Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет. И есть не хочу, не тянет к еде. Сухого берега нигде нет. Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться. Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся. Только добрался я до мостика, солнце село. Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну. Говорю: я тут замерзну. Слыхал я [что так бывает]. Могу не могу, а идти надо. Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов. Вот и рассказана «весенняя сказка».

August 17, 2017 in 12:29 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända. Mända, san, gesli. Gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:27 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod. Püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:04 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai, ühtcan. Ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:03 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad, veneh. Veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai, ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:02 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’, dai. Dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad, veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai, ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

August 17, 2017 in 12:00 Нина Шибанова

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu, dumain. Dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’, dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad, veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai, ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.

October 18, 2016 in 19:24 Nataly Krizhanovsky

• changed the text
  Taufhen mina mänotin’ kaiken päčuu, dumain’: minein’ päčile kalaine tulo ei. Tegehesoi lämäd päiväižed, vesläd päiväižed, päiväine paštaškanz’. Päčile minein’ haugiižed tulo ei, tariž probuida mända. Otin’ venehudon popravin’, dai bože noški. Ištįimei. Ajin nel’ kilometrad. Süud tulob, oja, eisa proit’t’a enambad, veneh leta, ka tagaze eisa doitta minein’ kodihe. Venehen sid’ gätin\'. Toižuu päivau läksin’, doidin’ gärvelosai, ühtcan merežašt oli gättut minain’ muloi kevaduu vedhe. No, dobrį molodec, merežaižed panin’. Kacauta, mina san, eik putnu. Minein’ lähttes kaks’ haugišt’ putuiki. Kodihe tulin’, päivän narovin’, toižuu mänin’, püdusudod kacuškanzin’, minain’ haugižed oma, kacauzin’, pol’ meršid’ minein’ putuiki. No, kodiš päivan-se narovin’, mända, san, gesli merežaha puttas ka uitki ei kalaižed. Mänin’, kacun, merežas nimida eilä, toižes kacun, nimida eilä, rüunhasai kacuin’ – nimida eilä. Kacun, merežad minain’ ei kosknugoi. Verhad ei ounugoi, ei kacnugoi. Ustei avainuise gärves. Otin’ da merežaižed veneheze kerazin’, kaks’ gätin’, kaikid’-se en rohtn’u kerata, minä san, lendab vai ei veneh. Merežaižed kerazin’, läksin’ ajamaha gärveberegadme. Vilu oli kevas’-se, näged. Nu ka ust’käspäi-se sulab oli, a sid’ ninga kül’m gähut. Minain’ doitta ii saškanu. Mina, davai muretada, dumain’, sigau püdlim ka sinna panda merežad. Doidin’ pohtalosai, pohtan möst ajiin’, pol’ kilometrad linnep. Sen doidin’ i edembalo doidin’, möst gä, kus ajan, kus murendan naku ninga. Ehtkoižeks doidin’ stanhusai, stan oli gärven taga. Nu, merežaižed kuižin’, ehtkoižuu kuivad merežaižed panin’. Stanus vüu niken maganu ei, haugošt’ sada trudno. Lepäižid’ sain’, pažagaine minain’. Kaiken öhuden ištti da naku ninga peksimoi. Ühtnägi polišön gromiškanz’. Dumain’ eduu, mašin ajab. Kacu, mina san, mašin vai jeroplanau ajetas. Hiile eile öd, näged, ajetas. Toižen kerdan kulištin\' ka gürskaht’. Ühtnäg tullii kändihe kodišpäi, gögensuspäi känd’he, tullii ningitte gromudme tuli, minain’ čut\' ei lämoihut puhthaks sambutand. Kajahtoit’ gromd’a da vihmau da habi homesehesai spasajimoi. Tulliin’ säd’ ningiman. Gärv’uu-se oli gä vüu, gähuden kaiken necen stanun edusihe ajii. Mina lähtnu päiväiči, leibäd ottut eile, dumain’ kodihe tulon ka mida ...(oi sarnaine om, iloho kändab). Kacauzin’ stanuspäi ka, koiv beregau, koifhusai gä tuunu ka päčin kortte. «Nüg’utte, – mä san, – Samoha, popal, kalanik, nüg’utte, – mä san, – vaumiž». A vihmda žarip ka, da tullii ust’käspäi, eisa daže stanus spasaidakse nikut. Haugoine lopihe, haugošt’ čapmaha läksin’, ka kus sina lüudad kuivad, sügüzuu kaik garbüunikad da kaik keratihe. Läz nikus iilä, habi sigaupäi märg’ ningitte tulin’, habi lämoihudon tegin’. Päivan mänotin’ leibäižeta. Ön pravadin’, nouzin’, tariž kacta. Kacauzin’, gä polonu ei. Ninga penzhaveridme haugoites. Mä san, probuid’a lähtta. Doidubik neche kül’mehtuda muga, a sigau gärv’uu nägen miše laineh, gäd eile, gä оm todud sihe. Läksin’, läksin’, pohtastme vähäižen ajiin’. Enambad ajada ei sa pohtadme. Tariž gärvele lähtta. Gärvele lähtta, ka penzhiden kortte, polen päčin\' kortte kaik sklonib, ka ii sa pristuptsa-se nikut. Mina venehüu läksin’, minain’ venehut kärauzihe kuspäi läksin’ ka sihe nenaine, peran nühtin’, ka nena minain’ sid’ gö. Nu kukernu ei. Mina en miše vasthaze, mödhaze kärauzimoi, da vast lainhile davai pidadase. Homes-se vilu oli ningitte, veneheze rüunihe i melaha kaiken g’ähuden kül’m’, minä ajan, sihesai ajiin’ ka gö bokha čokoiškanz’. Mina san, vaumiž. Tol’ko naku minein’ doitta horomohossai, gälo pälo venehuden-se helahtoit’ čuta, veneh seižutihe. Tullii puhub, ka vähäižen zavodihes šataidakse. Vouged g’ä-se ounuiž ka minä lähtnuižin’, gälo vedaunuižin venehen. Lähtnuižin’ da gädme kudai voin’ ka venehes pidanuižimoi. Mau päu ka nügütte šatib, a vedou päu minein’ varaidust eilend. Mina saum’uu čokaižin’, saumut fati ii minain’, melau nimida tehta emboi. Minä ištun časun i enamban aigad. Nügutte propal, melüu dumain’. No tullii-se fukut’, fukut’. Nece šugu säbeganz’ dai rozvodihe vähäižuu. Mel-se minain’ tartuškanz’, mina sirdamoi. Doidin’ki beregahasai, möst süumad ristin’. Doidin’ nügutte beregalo. Kül’mehtün’ ka, mina san, ka hot’ ii gärves ectä, beregau lüutas. Nu, beregadme läksin’ ajamaha, nu ka kanabr’ kaznu, kanabros-se veneh proidu ei, edemba läksin’, ka samaumäthimei proidu veneh-se ei, da mina gögensuhusai habi ehtkoižesai en doidnu. Gögele se doidin’ ka päzin’ nügutte, möst malitvan sotvorin’. No, minain’ mogutat-se tehnuse ei g’ö, koumandet sutkat tegihesoi i sömäšt’ nimida. I söda tahtoi en, sömale ka veda ei. No, kuivad beregašt nikus eilä. Kuifha beregahasai doidin’. Minain’ lämoi oli tehtut da, koiviižes kandospäi tohräpišk oli gänu, sihesai-se doidin’, mända, mina san, pestazo da lämbitoudase i kodihe bude doidin’ ika kül’mehtun veneheze, ka eisa doitta. Läksin’ venehespäi ka minä g’augoil’e seižutadase emboi, läksin’ da kondjan karthe, ilo hot’ gor\'agor'a, lämoisijalesai mänin’ da toheze-se lämoin’ tegin’ da lämbitelimoi. Tol’ko doidin’ minä süudaižennoks, päiväine laskihe. Püudoadgihesai tulin’, en ta äjak kerdad lebaidelimoi, aidalo ištįimei ka mindain’ naku ninga nukutaškanz’. Mina san, mina kül’mehtun nečhe, kuloskenzin ka. Voin’, en, a tariž doitta. Kodihe tulin’, ka kaks’tostküm’e časud gö proidi polosöspäi, naku kut gälo keskhe putuin’ ka. Kevaz’sarnaine sanutut kaik.