Texts

Return to review | Return to list

Jumou Arifeinan longile tuli

history

October 23, 2017 in 15:15 Нина Шибанова

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad. A bednį vel'l' - lapsid' diki äi, kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel'l' outrile kohtha, Lazar', kombuile lask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin', sön mina ičiin', jon ičiin', pidän ičiin', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl'ghe adivoid' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli Jumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin' rümkeižin' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik». – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin', adivoile česti'n, adivoižed humouzuiba. Nece Lazar' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar' i sanui.

October 23, 2017 in 15:14 Нина Шибанова

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad. A bednį vel'l' - lapsid' diki äi, kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel'l' outrile kohtha, Lazar', kombuile lask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin', sön mina ičiin', jon ičiin', pidän ičiin', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl'ghe adivoid' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli Jumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin' rümkeižin' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik». – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin', adivoile česti'n, adivoižed humouzuiba. Nece Lazar' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar' i sanui.

October 23, 2017 in 15:14 Нина Шибанова

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad. A bednį vel'l' - lapsid' diki äi, kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel'l' outrile kohtha, Lazar', kombuile lask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin', sön mina ičiin', jon ičiin', pidän ičiin', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl'ghe adivoid' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli jumouJumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin' rümkeižin' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik». – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin', adivoile česti'n, adivoižed humouzuiba. Nece Lazar' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar' i sanui.

October 23, 2017 in 15:13 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Жили-были два брата, один богатый, а второй бедный. Богатый не любил бедного брата. На богатого работали, работников держал, все наготово сделают батраки, батрачки. А бедный брат – детей у него очень много – все к церкви ходит и просит денег да хлеба. Наступил праздник, пошли в церковь. Богатый брат, Лазарь, против алтаря на колени опустился, крестится и говорит: – Я ведь, Господи, мой Боже, не беру ничего чужого, у меня ведь все свое, я ем свое, пью свое, ношу свое, а Орифей все у чужих просит, у церкви, и детей полная изба, живет бедно, нет у него ничего, грешный он. А Орифей в уголке на коленях, длинный кафтан надет, молится, сам себя в грудь и в лоб бьет: – Ой, я-то, Боже, грешный, все милостыню прошу у церкви, детей у меня много, земли у меня нет, не могу жить никак, чисто грешный я, чисто грешный. А Бог-то знает, кто о чем в церкви молится. Ушли из церкви,. Лазарь-то говорит: – Бог-то в церкви был, так к нам на обед придет, я ведь богатый. Орифей и не думает, пошел домой. А Бог-то к Орифею на обед пришел. Вслед за Богом гостей много пришло, а у Орифея ничего нет, ни хлеба, ни варева, ничего. Пришел Бог. – Ой, Боженька, ты пришел на обед, а у меня ничего нет. – Но пусть хозяйка посмотрит, нет ли в печи чего-нибудь. Открыла жена, хозяйка, печку, так там варева поди знай сколько, полно закусок. Пошла в угол, была краюха хлеба в корзине, посмотрела, так там колобы да калитки, ячневые пироги, всего полно, калачи, булки. Жена стол накрыла. Сели гости за стол, Бог говорит: – Ты бы, Орифей, хоть вином немного угостил. – Так нет ведь вина-то у меня, Боженька, я ведь бедный. – Иди-ка на колодец, принеси ведро воды, да смотри почерпни полное, не полупустое. Пошел, принес ведро воды, стал ковшиком брать. – Не ковшиком, нет, налей в бутылку, найди маленькую рюмочку, угощай рюмочкой. Он налил воды в бутылку, рюмкой угощал, все по две рюмки выпили. Гости опьянели, поели, попили, поблагодарили и вышли на улицу, шатаются все по деревне. Лазарь удивляется: у Орифея ничего нет, а пьяные вышли. Откуда Орифей вино взял? Пришел к Орифею: – Откуда у тебя, Орифей, вино было, ведь у тебя нет ни денег, ничего. – Нет, так Бог сказал: «Возьми ведро да принеси из колодца и угощай, так опьянеют все». Да я, – говорит, – так и сделал: в бутылку налил, гостей угостил, гости опьянели. Этот Лазарь домой, ведро в руки и на колодец побежал, домой воду носит, стал в бутылку наливать и поить. Вода как вода. – Бог, значит, любит бедных, а богатых не любит. Так Лазарь и сказал.

October 23, 2017 in 15:13 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Жили-были два брата, один богатый, а второй бедный. Богатый не любил бедного брата. На богатого работали, работников держал, все наготово сделают батраки, батрачки. А бедный брат – детей у него очень много – все к церкви ходит и просит денег да хлеба. Наступил праздник, пошли в церковь. Богатый брат, Лазарь, против алтаря на колени опустился, крестится и говорит: – Я ведь, Господи, мой Боже, не беру ничего чужого, у меня ведь все свое, я ем свое, пью свое, ношу свое, а Орифей все у чужих просит, у церкви, и детей полная изба, живет бедно, нет у него ничего, грешный он. А Орифей в уголке на коленях, длинный кафтан надет, молится, сам себя в грудь и в лоб бьет: – Ой, я-то, Боже, грешный, все милостыню прошу у церкви, детей у меня много, земли у меня нет, не могу жить никак, чисто грешный я, чисто грешный. А Бог-то знает, кто о чем в церкви молится. Ушли из церкви, Лазарь-то говорит: – Бог-то в церкви был, так к нам на обед придет, я ведь богатый. Орифей и не думает, пошел домой. А Бог-то к Орифею на обед пришел. Вслед за Богом гостей много пришло, а у Орифея ничего нет, ни хлеба, ни варева, ничего. Пришел Бог. – Ой, Боженька, ты пришел на обед, а у меня ничего нет. – Но пусть хозяйка посмотрит, нет ли в печи чего-нибудь. Открыла жена, хозяйка, печку, так там варева поди знай сколько, полно закусок. Пошла в угол, была краюха хлеба в корзине, посмотрела, так там колобы да калитки, ячневые пироги, всего полно, калачи, булки. Жена стол накрыла. Сели гости за стол, Бог говорит: – Ты бы, Орифей, хоть вином немного угостил. – Так нет ведь вина-то у меня, Боженька, я ведь бедный. – Иди-ка на колодец, принеси ведро воды, да смотри почерпни полное, не полупустое. Пошел, принес ведро воды, стал ковшиком брать. – Не ковшиком, нет, налей в бутылку, найди маленькую рюмочку, угощай рюмочкой. Он налил воды в бутылку, рюмкой угощал, все по две рюмки выпили. Гости опьянели, поели, попили, поблагодарили и вышли на улицу, шатаются все по деревне. Лазарь удивляется: у Орифея ничего нет, а пьяные вышли. Откуда Орифей вино взял? Пришел к Орифею: – Откуда у тебя, Орифей, вино было, ведь у тебя нет ни денег, ничего. – Нет, так Бог сказал: «Возьми ведро да принеси из колодца и угощай, так опьянеют все». Да я, – говорит, – так и сделал: в бутылку налил, гостей угостил, гости опьянели. Этот Лазарь домой, ведро в руки и на колодец побежал, домой воду носит, стал в бутылку наливать и поить. Вода как вода. – Бог, значит, любит бедных, а богатых не любит. Так Лазарь и сказал.

October 23, 2017 in 15:12 Нина Шибанова

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad. A bednį vel'l' - lapsid' diki äi, kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel'l' outrile kohtha, Lazar', kombuile lask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin', sön mina ičiin', jon ičiin', pidän ičiin', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl'ghe adivoid' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli jumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin' rümkeižin' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik». – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin', adivoile česti'n, adivoižed humouzuiba. Nece Lazar' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar' i sanui.

October 23, 2017 in 15:12 Нина Шибанова

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad, a. A bednį vel'l' - lapsid' diki äi. Kaika, kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel'l' outrile kohtha, Lazar', kombuile lask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin', sön mina ičiin', jon ičiin', pidän ičiin', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl'ghe adivoid' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli jumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin' rümkeižin' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik». – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin', adivoile česti'n, adivoižed humouzuiba.» Nece Lazar' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar' i sanui.

October 23, 2017 in 15:12 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Жили-были два брата, один богатый, а второй бедный. Богатый не любил бедного брата. На богатого работали, работников держал, все наготово сделают батраки, батрачки. А бедный брат – детей у него очень много – все к церкви ходит и просит денег да хлеба. Наступил праздник, пошли в церковь. Богатый брат, Лазарь, против алтаря на колени опустился, крестится и говорит: – Я ведь, Господи, мой Боже, не беру ничего чужого, у меня ведь все свое, я ем свое, пью свое, ношу свое, а Орифей все у чужих просит, у церкви, и детей полная изба, живет бедно, нет у него ничего, грешный он. А Орифей в уголке на коленях, длинный кафтан надет, молится, сам себя в грудь и в лоб бьет: – Ой, я-то, Боже, грешный, все милостыню прошу у церкви, детей у меня много, земли у меня нет, не могу жить никак, чисто грешный я, чисто грешный. А Бог-то знает, кто о чем в церкви молится. Ушли из церкви, Лазарь-то говорит: – Бог-то в церкви был, так к нам на обед придет, я ведь богатый. Орифей и не думает, пошел домой. А Бог-то к Орифею на обед пришел. Вслед за Богом гостей много пришло, а у Орифея ничего нет, ни хлеба, ни варева, ничего. Пришел Бог. – Ой, Боженька, ты пришел на обед, а у меня ничего нет. – Но пусть хозяйка посмотрит, нет ли в печи чего-нибудь. Открыла жена, хозяйка, печку, так там варева поди знай сколько, полно закусок. Пошла в угол, была краюха хлеба в корзине, посмотрела, так там колобы да калитки, ячневые пироги, всего полно, калачи, булки. Жена стол накрыла. Сели гости за стол, Бог говорит: – Ты бы, Орифей, хоть вином немного угостил. – Так нет ведь вина-то у меня, Боженька, я ведь бедный. – Иди-ка на колодец, принеси ведро воды, да смотри почерпни полное, не полупустое. Пошел, принес ведро воды, стал ковшиком брать:. – Не ковшиком, нет, налей в бутылку, найди маленькую рюмочку, угощай рюмочкой. Он налил воды в бутылку, рюмкой угощал, все по две рюмки выпили. Гости опьянели, поели, попили, поблагодарили и вышли на улицу, шатаются все по деревне. Лазарь удивляется: у Орифея ничего нет, а пьяные вышли. Откуда Орифей вино взял? Пришел к Орифею: – Откуда у тебя, Орифей, вино было, ведь у тебя нет ни денег, ничего. – Нет, так Бог сказал: «Возьми ведро да принеси из колодца и угощай, так опьянеют все». Да я, – говорит, – так и сделал: в бутылку налил, гостей угостил, гости опьянели. Этот Лазарь домой, ведро в руки и на колодец побежал, домой воду носит, стал в бутылку наливать и поить. Вода как вода. – Бог, значит, любит бедных, а богатых не любит. Так Лазарь и сказал.

October 18, 2016 in 19:24 Nataly Krizhanovsky

• changed the text
  Ende eliba kaks’ velled: üks’ bohat, a toine bednį. Bohat bednįjad velled ii lübind. Bohatale radoiba, radnikoid pidi, kaik sijad voumhed, kazakad, kazačihad, a bednį vel\'l\vel'l' - lapsid\' diki äi. Kaika pagastha päle mämob da pakičeb dengoid\' da liibäd da. Tuli praznik, mäniba pagastha. Bohat vel\'l\vel'l' outrile kohtha, Lazar\', kombuile lask\'helask'he, ristiše, sanu-bgi: – Mina vet, hospod’, en ota, jumalaižem, nimidä verast, minai vet kaik ičiin\', sön mina ičiin\', jon ičiin\', pidän ičiin\', a Arifei kaika verhile pakičeb, pagastale da lapsid\' töus pert’, eläb bedno, ele hänou nimidä, hän om čistį grähhine. A Arifei čogeižes kombuil’, pitk’ kouhtan päl i moliše, iče ičtas kulakou rindhiže da ocha iškoiteleb: – Oi, mina se ka, jumalaižem, grähhine olen, kaika pakičen pagastan pälo, lapsid\' minei äi, mad minei ele, emboi nikut eläda, čistį grähhine olen, čistį grähhine olen. A jumou se pagastas tedab, kudam min moliše. Läksiba pagastaspei. Lazar\'-se sanub: – Jumou-se pagastas oli, ka mijale longile tuleb, vet mina olen bohat. Arifei ka i dumai ei, mäni kod\'hekod'he. Ka jumou-se Arifeiha longile tuli. Jumalalo-se jäl\'ghejäl'ghe adivoid\' tuli äi, a Arifejuu nimidä ele, ni liibäd, ni kiitosid, nimidä. Tuli jumou. – Oi, jumalaižem, sina tulid\' longile, a minai nimidä. – Ele, ka kackha-ške emäg se päčiš ka, ik kiitost ole da mida-ni. Aveiž ak päčin, ka kiitosid sigä mäne teda midä, töuz’ zakuskoid. Mäni čogha, liibäd oli kromeine mastn\'asmastn'as, ka kacuhti, ka sigä koloboid ka kalitkoid, ozražnikoid, säkijad töus’, kokatid, nižušt. Stolan ak ladi. Ištuiheze adivod stolan pähä, jumou sanub: – Ka, sina, Arifei, hot’ vinou čestiižid väheižuu. – Ka ele vet vinad se, jumalaižem, minei, olen vet mina bednį. – Mäneske kaivole, to vädreine vett, počerpni da kaco töus’, ala vähašt. Män\', toi vädran vett, zavodi kouheižuu otta. – Ala kouheižuu, ala, pano butuukha, lüuda piču rümkeine, česti rümkeižuu. Hän pan’ vett butuukha, rümkeižuu česti, kaik kaksin\' rümkeižin\' jüibä. Adivod humouzuiba, süibä, jüibä, spasiboičhezo, läksiba irdale, šateiše kaik derenas. Lazarile čud: Arifejas nimida ele, humalas läksiba. Kuspei Arifei vinan oti? Tuli Arifejanno: – Kuspei sinei, Arifei, vin ol’, vet sinei ele dengoid\' da nimidä? – Ele, ka jumou sanoi: «Otaške vädr da to kaivospei da česti, ka humouzudas kaik. – Da i mina, sanub, – muga butuukha panin\', adivoile česti\'nčesti'n, adivoižed humouzuiba.» Nece Lazar\' kodhe, vädran kädhe, kaivole joksi, kod\'hekod'he vet kandišeb, zavodi butuukha panda da jotta. Vezi ka vezi om. - Jumou, značit, lübib bednįid, a bohatįd ii lübi. Muga Lazar\' i sanui.