Texts

Return to review | Return to list

Mustan puhtahien hurstiloin duuhuu

history

November 05, 2025 in 19:55 Александра Родионова

changed the text
Enne kangaspuut oldih läs kaikis talolois. Kuspäibo otettih kangastu hurstiloin kudomizekse? Pädi kai – vahnat ferezit, kulunuot paĳat da postelisovat. Sulakuul libo oraskuul kangaspuut kabrastettih (toiči riičittihgi) pertispäi da uvvessah tuodih pertih vaiku ligakuul. Emändät piettih ruokos kaikkie, midä pidi ruadoh niškoi – nožniččoi, langoi, sukkulastu. Puaksumbi sidä kaikkie piettih pienel hurstil katetus viršis. Kangastu pidi leikata yhten levevyön junozil, siduo net yhteh pitkäh junoh da viihtiä juno viihtele. Pidäygo mainita, ku valpastu kangastu oli enämbi, sendähgi hurstit oldih valpahat, pruazniekakse kuvotut rouno. A ku pannet välih pimiedy junostu, sit rodieu parahite: hyvä kaččuo da jalgua polgie. Toiči minä duumaičin, mindähbo meĳ än Sovd’arven kyläs ei olluh muga äĳ iä kangaspuudu, kui, sanommo, Jankajärven kyläs. Meĳän buaboisgi harvah ken opasti omii bunukkoi kudomah. Minä vaiku sen - tämän kerran opin kuduo, ga vaiku Jankajärvel. Sit minä ellendin: enne voinua meĳän kyläs oldih viiziseinäzet taloit, äĳät kuvottih hurstiloi. Vuvvennu 1944 kylä poltettih. Tuldih buaboit kodih evakospäi, a kyliä ei ole! Vuvvennu 1937 enimät heis jiädih leskikse. Kyläs oli vaiku nelli frontalpäi tulluttu miesty, dostali miesvägi – 12-14-vuodizet brihačut: Vasilii, kaksi Kol’ua, kuuzi Mišua, Žen’a da IIvan. Rahvas ezmäi elettih muapertizis, sit hil’l’akkazin nostettih taloloi, toizin sanojen, oli äĳy muudu ruaduo paiči kangaspuuloin luajindua. Mustango oigieh, kangaspuut oldih Savkojevoil. Mustan, Sokolovoin Pašabuabo toi kangaspuut Jankajärvelpäi. Hos kangaspuuloi ei olluh äĳ iä, ga hurstiloi oli joga talois. Äĳiäpäiviä vaste dai muuh aigah hurstiloi pestih da kuivattih aĳoil, sit pandih pestyle lattiele. Talois paiči piirualoin duuhuu, nenäh tuli pestylöil da pihal kuivattuloil hurstiloil. Hyvä, ku meĳän mustos säilyygi duuhuloi, enimite niilöi,| kudamat ollah lapsusaĳaspäi.

November 05, 2025 in 19:55 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. В ход шло всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин.^ Они и хранили бережно всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок,| и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные. В чередовании с темными полосками получалось то, что надо.^ И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере). И поняла следующее.^ Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки.^ Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации, а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние: Василий, два Николая, шесть Михаилов, Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:54 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. В ход шло всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин.^ Они и хранили бережно всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок,| и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные. В чередовании с темными полосками получалось то, что надо.^ И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере). И поняла следующее.^ Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки. Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации, а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние: Василий, два Николая, шесть Михаилов, Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:52 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. В ход шло всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин.^ Они и хранили бережно всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок,| и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные. В чередовании с темными полосками получалось то, что надо.^ И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере) И поняла следующее. Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки. Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации , а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние: Василий, два Николая, шесть Михаилов, Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:51 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. В ход шло всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин.^ Они и хранили бережно всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок,| и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные. В чередовании с темными полосками получалось то, что надо. И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере) И поняла следующее. Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки. Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации , а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние: Василий, два Николая, шесть Михаилов, Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:50 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. ~~Откуда брали «сырье»?~~ В ход шло всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин. Они и хранили бережно всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок, и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные. В чередовании с темными полосками получалось то, что надо. И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере) И поняла следующее. Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки. Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации , а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние: Василий, два Николая, шесть Михаилов, Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:50 Александра Родионова

changed the text of the translation
Одним предметом деревенского быта был домотканый половик. Ткацкие станки в карельских избах-пятистенках стояли почти повсеместно. Откуда брали «сырье»? В ход шло ~~все-~~всё: старые сарафаны, поизносившиеся рубахи, прохудившееся постельное белье. Сам ткацкий станок на время страды (с мая по октябрь) мог разбираться, а потом заново собираться. Причем, науку эту женщины освоили не хуже мужчин.Они и хранили бережно ~~все~~ всё, что нужно для работы – ножницы, нитки, челночок, и чаще всего, в корзине, накрытой маленьким тканым половичком. После сборки станка необходимо было разрезать на равномерные полоски ткань, а затем эти кусочки связать между собой и смотать в клубок. Надо ли писать о том, что светлой ткани было больше, поэтому и половики были какие-то светлые, чуть ли не праздничные.В чередовании с темными полосками получалось то, что надо. И глазу приятно, и ногам тепло, и уютно. Вот думала, почему в Совдозере, по сравнению с Янгозером, не так много было домов, где стояли ткацкие станки. И бабушки наши мало кого обучили этому ремеслу (мне довелось всего пару раз сидеть за станком и то в Янгозере) И поняла следующее. Вернее, скорее всего, что так и было. До войны дома в деревне в нашей деревне были большие, как и в соседних деревнях – пятистенки. Половики ткали многие. В 1944 году деревню почти дотла сожгли. Вернулись наши бабушки после эвакуации , а деревни нет. До этого они почти все вдовами в 1937 году стали. Из мужиков на всю деревню четыре фронтовика, остальные мальчишки 12-14-летние-: Василий, два Николая, шесть ~~Михаилов(вот откуда сколько нас- Михайловичей и Михайловн!~~ Михаилов,Евгений с Иваном. Сначала в землянках жили, потом отстроились, но до станков ли им было? Плохо помню, но, кажется ,станок был у Савкоевых. Помню, что баба Паша Соколова перевезла станок из Янгозера, когда в 1968 году пришлось переехать. А ведь , несмотря на все это, половики были в каждом доме! Перед Пасхой (ну и не только, конечно, перед ней особенно) они стирались, сохли на заборах и стелились на вымытые полы. И в доме пахло не только пирогами, но и чистыми, принесенными с улицы, половиками. Хорошо, что наша память хранит и запахи. Особенно те, что из нашего детства.

November 05, 2025 in 19:36 Александра Родионова

created the text translation

November 05, 2025 in 19:35 Александра Родионова

created the text
created the text: Enne kangaspuut oldih läs kaikis talolois. Kuspäibo otettih kangastu hurstiloin kudomizekse? Pädi kai – vahnat ferezit, kulunuot paĳat da postelisovat. Sulakuul libo oraskuul kangaspuut kabrastettih (toiči riičittihgi) pertispäi da uvvessah tuodih pertih vaiku ligakuul. Emändät piettih ruokos kaikkie, midä pidi ruadoh niškoi – nožniččoi, langoi, sukkulastu. Puaksumbi sidä kaikkie piettih pienel hurstil katetus viršis. Kangastu pidi leikata yhten levevyön junozil, siduo net yhteh pitkäh junoh da viihtiä juno viihtele. Pidäygo mainita, ku valpastu kangastu oli enämbi, sendähgi hurstit oldih valpahat, pruazniekakse kuvotut rouno. A ku pannet välih pimiedy junostu, sit rodieu parahite: hyvä kaččuo da jalgua polgie. Toiči minä duumaičin, mindähbo meĳ än Sovd’arven kyläs ei olluh muga äĳ iä kangaspuudu, kui, sanommo, Jankajärven kyläs. Meĳän buaboisgi harvah ken opasti omii bunukkoi kudomah. Minä vaiku sen - tämän kerran opin kuduo, ga vaiku Jankajärvel. Sit minä ellendin: enne voinua meĳän kyläs oldih viiziseinäzet taloit, äĳät kuvottih hurstiloi. Vuvvennu 1944 kylä poltettih. Tuldih buaboit kodih evakospäi, a kyliä ei ole! Vuvvennu 1937 enimät heis jiädih leskikse. Kyläs oli vaiku nelli frontalpäi tulluttu miesty, dostali miesvägi – 12-14-vuodizet brihačut: Vasilii, kaksi Kol’ua, kuuzi Mišua, Žen’a da IIvan. Rahvas ezmäi elettih muapertizis, sit hil’l’akkazin nostettih taloloi, toizin sanojen, oli äĳy muudu ruaduo paiči kangaspuuloin luajindua. Mustango oigieh, kangaspuut oldih Savkojevoil. Mustan, Sokolovoin Pašabuabo toi kangaspuut Jankajärvelpäi. Hos kangaspuuloi ei olluh äĳ iä, ga hurstiloi oli joga talois. Äĳiäpäiviä vaste dai muuh aigah hurstiloi pestih da kuivattih aĳoil, sit pandih pestyle lattiele. Talois paiči piirualoin duuhuu, nenäh tuli pestylöil da pihal kuivattuloil hurstiloil. Hyvä, ku meĳän mustos säilyygi duuhuloi, enimite niilöi, kudamat ollah lapsusaĳaspäi.