Texts

Return to review | Return to list

Van’ka

history

June 05, 2023 in 22:43 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Была там старуха-вдова. У нее был сын, звали Ванькой. Очень были бедные. Ванька уходит из дома, чтобы прокормить свою голову, потому что дома нет ничего. Мать его говорит: – Иди, сын. Идет он и попадает к купцу, просится в работники. Купец говорит: – Можно, пожалуй, взять. У купца была дочь очень хорошая. Купец стал нанимать Ваньку на пять лет в работники и спрашивает: – Сколько возьмешь за пять лет служения? Ванька говорит: – Не возьму ничего, если отдашь дочь в жены за служение. Купец стал думать c женой: «Надо взять Ваньку в работники, пусть пять лет Ванька проработает, через пять лет, поди знай, что будет. Может, выдадим дочь и за более богатого». Наняли Ваньку в работники, составили договор: через пять лет дочь Ваньке в жены. Пять лет работает Ванька у купца очень хорошо, преданно. Проходит пять лет. Пришли к купцовой дочери сваты – от сына другого очень богатого купца. Купец стал дочку выдавать замуж за купцова сына. Справил свадьбу купец, выдал дочь замуж. Ваньке стало очень обидно, говорит: – Смотри, проработал пять лет: бедному, верно, всегда надо терпеть. Послал купец Ваньку на мельницу в другую деревню. Едет Ванька на мельницу в телеге. Отъехал немного, с версту от деревни – ось у телеги сломалась. Ванька забеспокоился: «Как же я доеду до мельницы»? Начал думать, что делать. Потом взял топор, пошел в лес, стал березу рубить. Береза подала голос: – Не руби меня, иди к телеге, скажи: «Пристань, ось, по-прежнему»! И ось пристанет. Ванька березу не срубил, береза дала ему еще совет, говорит: – Если, в случае что-нибудь произойдет, скажи: «Отстань»!, так оно и будет, молодец. Пошел Ванька к телеге, сказал: – Пристань, ось, по-прежнему! Ось пристала по-прежнему. Поехал Ванька дальше на мельницу. Приехал на мельницу, рожь смолол, вернулся обратно к купцу с мукой. – Рожь смолол. Купец сказал: – Убери муку в амбар. Ванька убрал муку в амбар. Распряг он лошадь. А Ваньке очень хочется узнать, правду ли береза говорила. Сказал оси: – Отстань, ось! Ось зазвенела – снова сломалась. Ванька думает: «Смотри, какое чудо, береза правду сказала»! Идет в избу к купцу. Купец накормил Ваньку. Приходят к купцу дочь с зятем в гости. Приходят в гости, а Ваньке обидно.^ Говорит: – Это была бы, если по-доброму, моя жена, только не отдал ее мне купец. Купец дочь и зятя кормит и поит, укладывает в горницу спать. Ванька говорит: – Пристаньте так! Они пристали. Мать утром встает. Испекла кое-что для зятя и дочери. Испекла она всяких пирогов и булок, самовар вскипятила, кофе заварила, крикнула: – Зять и Маша, вставайте, кофей уже готов! Зять и Маша ничего не говорят. Второй раз крикнула. Пытаются в горнице встать, но не могут: пристали. Мать пошла будить,| смотрит – дочь и зять пристали. Стала мать разнимать дочь и зятя,| а Ванька говорит: – Пристань и ты! И мать пристала. А отец их на кухне думает: «Куда-то все пропали, надо пойти посмотреть, что они делают». И идет туда. Видит – все трое пристали друг к другу. Стал отец их разнимать – и отец пристал. Пытаются освободиться, но не могут. Ванька смотрит и смеется, а Ваньке говорят: – Иди, – говорит купец, – за рекой есть знахарка, она нас отделит. Ванька поехал на лодке за той женщиной. Пришел к женщине, сказал: – Пойдем, тетя, такие дела: все пристали друг к другу, не можешь ли ты разнять? Женщина обрадовалась, думает: «Теперь купец даст много добра»! Пошли они с Ванькой, сел Ванька в лодку, лодку оттолкнул на глубокое место. Женщина на берегу смотрит, и Ванька кричит ей: – Иди в лодку! Женщина подняла подол и бредет к лодке. Ванька говорит: – Останься, подол, как есть! Подол и остался. Женщина села в лодку. Ну, пришли в дом купца, стала женщина разнимать – и сама пристала, не может оторваться. Уже пять человек в этой шайке. Купец велел Ваньке везти всех к доктору. Ванька запряг пару лошадей, сажает их в сани, едет в город. Молодые сидят в санях, другие следом идут. Знахарка идет, задрав подол. Едет Ванька по городу, вожжи в руке. Идут двое финнов, трубки во рту. И финны с трубками тут же пристали. Едет артель цыган навстречу, обоз. Увидели трубки очень хорошие и хотят взять трубки. Стали брать трубки, и цыгане тут же пристали. Видит их урядник, урядник на коне едет: – Что это за чудо идет, разойдитесь все! Урядник начал бить нагайкой, и урядник пристал. Приезжает Ванька к доктору.^ Заходит к доктору в избу, артель оставляет во дворе. Докладывает дело доктору, говорит, как все пристали: теперь их большущая шайка. Доктор пошел во двор смотреть. Доктор говорит: – Вот это чудо, надо попытаться разнять! Стал он разнимать молодых, и доктор тут же пристал. Доктор сказал: – Теперь всем придется в одной куче умереть, некуда больше идти! Доктор говорит Ваньке: – Не ты ли как-нибудь подшутил? Ванька говорит доктору: – Нет, сердечный, я не подшутил. Я знаю старика-знахаря,| он разнимет, только надо за это по сто рублей за человека. Старик живет за три версты отсюда, в избушке живет. Надо сходить туда к старику, старику надо сначала деньги отнести, иначе не поверит. Доктор дал сто рублей Ваньке. Ванька пошел к старику. Пришел Ванька в лавку, купил хорошую кожаную плеть. Пришел Ванька к доктору, доктора раз ударил плетью по спине и сказал: – Отстань, доктор! Доктор и освободился да пошел обрадованный домой. Урядник сказал: – Отпусти, брат, и меня, сто рублей дам! И урядника ударил плетью – и тот освободился. У Ваньки уже две сотни денег. Цыган говорит: – Отпусти, Ванька, меня, я дам лучшую лошадь! И цыгана Ванька отпустил.^ У Ваньки лошадь и двести денег. А финны говорят: – Отпусти, будь так добр, мы дадим денег. Ударил плетью Ванька, и финны освободились. А знахарка говорит, что «поверь мне в долг». – Не поверю ни тебе, ни купцу, возьми в долг у купца, тогда и отпущу. – Отпусти, Ванька! – говорит купец. – Не отпущу – я тебе не верю: ведь я уже пять лет проработал, а ты меня обманул. Я вас всех вместе увезу домой, там и разберемся. Въехали они во двор своего дома. Ванька лошадей распряг. А они все еще приставши. Ванька говорит купцу: – Рассчитайся за пять лет работы, тогда отпущу, иначе не освободишься, смотри! Купец говорит Ваньке: – Возьми дочь в жены! А Ванька говорит: – Дешево хочешь отделаться, опять хочешь обмануть! Надо хорошо рассчитаться, тогда только освободишься. Он позвал волостного старшину счет держать и урядника. За пять лет насчитали Ваньке в среднем семьсот [рублей]. У купца и денег не хватило, записали на Ваньку дом купца. Потом Ванька стал их освобождать. Знахарку ударил раз плетью, сказал Ванька: – Это тебе за труды! Женщина освободилась. Взял, стал купца освобождать. Ударяет купца раз: – Это тебе, – говорит, – за сто рублей! Ударяет второй раз: – Это тебе за год работы. Ударяет еще раз: – Это за второй, это за третий год работы, это за четвертый год работы и это пятый раз за пятый год работы! И купца отпускает. Хочет [купец] в избу идти, Ванька говорит купцу: – В чужую избу без спроса не ходи! Выпроваживает Ванька плетью купца за три версты, а сам все плетью по спине бьет и громко говорит: – Попробуй-ка еще обманывать! Начинает [Ванька] теперь жену [купца] освобождать,| бьет плетью: – Это тебе за год обмана! Второй раз бьет: – Это за год работы! И бьет за все годы разом: бьет и за хорошее отношение, и за то, что вдоволь давала спать, – за все бьет хозяйку, а потом освобождает ее. Начинает дочь освобождать, бьет раз плетью: – Это тебе за то, что послушалась отца и матери! Бьет второй раз: – Это тебе за то, что меня обманывала. Бьет третий раз: – Это тебе за то, что жениха приняла! – и отпускает дочь [купца]. Ударяет раз зятя: – Вот тебе бутылка с вином, зятю угощение! Бьет второй раз: – Вот тебе сканец! Бьет третий раз: – Это тебе за то, что с чужой женой жил! Бьет пятый раз: – Это тебе от свояка подарки! Освобождает их. Честно провожает их с плетью за три версты, сам только приговаривает: – Запомните и больше сюда не приходите! Пришел домой Ванька. Начал дома жить, скоро женился. Очень хорошо и сейчас еще живет, в добром здравии.

June 05, 2023 in 22:41 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Была там старуха-вдова. У нее был сын, звали Ванькой. Очень были бедные. Ванька уходит из дома, чтобы прокормить свою голову, потому что дома нет ничего. Мать его говорит: – Иди, сын. Идет он и попадает к купцу, просится в работники. Купец говорит: – Можно, пожалуй, взять. У купца была дочь очень хорошая. Купец стал нанимать Ваньку на пять лет в работники и спрашивает: – Сколько возьмешь за пять лет служения? Ванька говорит: – Не возьму ничего, если отдашь дочь в жены за служение. Купец стал думать c женой: «Надо взять Ваньку в работники, пусть пять лет Ванька проработает, через пять лет, поди знай, что будет. Может, выдадим дочь и за более богатого». Наняли Ваньку в работники, составили договор: через пять лет дочь Ваньке в жены. Пять лет работает Ванька у купца очень хорошо, преданно. Проходит пять лет. Пришли к купцовой дочери сваты – от сына другого очень богатого купца. Купец стал дочку выдавать замуж за купцова сына. Справил свадьбу купец, выдал дочь замуж. Ваньке стало очень обидно, говорит: – Смотри, проработал пять лет: бедному, верно, всегда надо терпеть. Послал купец Ваньку на мельницу в другую деревню. Едет Ванька на мельницу в телеге. Отъехал немного, с версту от деревни – ось у телеги сломалась. Ванька забеспокоился: «Как же я доеду до мельницы»? Начал думать, что делать. Потом взял топор, пошел в лес, стал березу рубить. Береза подала голос: – Не руби меня, иди к телеге, скажи: «Пристань, ось, по-прежнему»! И ось пристанет. Ванька березу не срубил, береза дала ему еще совет, говорит: – Если, в случае что-нибудь произойдет, скажи: «Отстань»!, так оно и будет, молодец. Пошел Ванька к телеге, сказал: – Пристань, ось, по-прежнему! Ось пристала по-прежнему. Поехал Ванька дальше на мельницу. Приехал на мельницу, рожь смолол, вернулся обратно к купцу с мукой. – Рожь смолол. Купец сказал: – Убери муку в амбар. Ванька убрал муку в амбар. Распряг он лошадь. А Ваньке очень хочется узнать, правду ли береза говорила. Сказал оси: – Отстань, ось! Ось зазвенела – снова сломалась. Ванька думает: «Смотри, какое чудо, береза правду сказала»! Идет в избу к купцу. Купец накормил Ваньку. Приходят к купцу дочь с зятем в гости. Приходят в гости, а Ваньке обидно.^ Говорит: – Это была бы, если по-доброму, моя жена, только не отдал ее мне купец. Купец дочь и зятя кормит и поит, укладывает в горницу спать. Ванька говорит: – Пристаньте так! Они пристали. Мать утром встает. Испекла кое-что для зятя и дочери. Испекла она всяких пирогов и булок, самовар вскипятила, кофе заварила, крикнула: – Зять и Маша, вставайте, кофей уже готов! Зять и Маша ничего не говорят. Второй раз крикнула. Пытаются в горнице встать, но не могут: пристали. Мать пошла будить,| смотрит – дочь и зять пристали. Стала мать разнимать дочь и зятя,| а Ванька говорит: – Пристань и ты! И мать пристала. А отец их на кухне думает: «Куда-то все пропали, надо пойти посмотреть, что они делают». И идет туда. Видит – все трое пристали друг к другу. Стал отец их разнимать – и отец пристал. Пытаются освободиться, но не могут. Ванька смотрит и смеется, а Ваньке говорят: – Иди, – говорит купец, – за рекой есть знахарка, она нас отделит. Ванька поехал на лодке за той женщиной. Пришел к женщине, сказал: – Пойдем, тетя, такие дела: все пристали друг к другу, не можешь ли ты разнять? Женщина обрадовалась, думает: «Теперь купец даст много добра»! Пошли они с Ванькой, сел Ванька в лодку, лодку оттолкнул на глубокое место. Женщина на берегу смотрит, и Ванька кричит ей: – Иди в лодку! Женщина подняла подол и бредет к лодке. Ванька говорит: – Останься, подол, как есть! Подол и остался. Женщина села в лодку. Ну, пришли в дом купца, стала женщина разнимать – и сама пристала, не может оторваться. Уже пять человек в этой шайке. Купец велел Ваньке везти всех к доктору. Ванька запряг пару лошадей, сажает их в сани, едет в город. Молодые сидят в санях, другие следом идут. Знахарка идет, задрав подол. Едет Ванька по городу, вожжи в руке. Идут двое финнов, трубки во рту. И финны с трубками тут же пристали. Едет артель цыган навстречу, обоз. Увидели трубки очень хорошие и хотят взять трубки. Стали брать трубки, и цыгане тут же пристали. Видит их урядник, урядник на коне едет: – Что это за чудо идет, разойдитесь все! Урядник начал бить нагайкой, и урядник пристал. Приезжает Ванька к доктору.^ Заходит к доктору в избу, артель оставляет во дворе. Докладывает дело доктору, говорит, как все пристали: теперь их большущая шайка. Доктор пошел во двор смотреть. Доктор говорит: – Вот это чудо, надо попытаться разнять! Стал он разнимать молодых, и доктор тут же пристал. Доктор сказал: – Теперь всем придется в одной куче умереть, некуда больше идти! Доктор говорит Ваньке: – Не ты ли как-нибудь подшутил? Ванька говорит доктору: – Нет, сердечный, я не подшутил. Я знаю старика-знахаря,| он разнимет, только надо за это по сто рублей за человека. Старик живет за три версты отсюда, в избушке живет. Надо сходить туда к старику, старику надо сначала деньги отнести, иначе не поверит. Доктор дал сто рублей Ваньке. Ванька пошел к старику. Пришел Ванька в лавку, купил хорошую кожаную плеть. Пришел Ванька к доктору, доктора раз ударил плетью по спине и сказал: – Отстань, доктор! Доктор и освободился да пошел обрадованный домой. Урядник сказал: – Отпусти, брат, и меня, сто рублей дам! И урядника ударил плетью – и тот освободился. У Ваньки уже две сотни денег. Цыган говорит: – Отпусти, Ванька, меня, я дам лучшую лошадь! И цыгана Ванька отпустил.^ У Ваньки лошадь и двести денег. А финны говорят: – Отпусти, будь так добр, мы дадим денег. Ударил плетью Ванька, и финны освободились. А знахарка говорит, что «поверь мне в долг». – Не поверю ни тебе, ни купцу, возьми в долг у купца, тогда и отпущу. – Отпусти, Ванька! – говорит купец. – Не отпущу – я тебе не верю: ведь я уже пять лет проработал, а ты меня обманул. Я вас всех вместе увезу домой, там и разберемся. Въехали они во двор своего дома. Ванька лошадей распряг. А они все еще приставши. Ванька говорит купцу: – Рассчитайся за пять лет работы, тогда отпущу, иначе не освободишься, смотри! Купец говорит Ваньке: – Возьми дочь в жены! А Ванька говорит: – Дешево хочешь отделаться, опять хочешь обмануть! Надо хорошо рассчитаться, тогда только освободишься. Он позвал волостного старшину счет держать и урядника. За пять лет насчитали Ваньке в среднем семьсот [рублей]. У купца и денег не хватило, записали на Ваньку дом купца. Потом Ванька стал их освобождать. Знахарку ударил раз плетью, сказал Ванька: – Это тебе за труды! Женщина освободилась. Взял, стал купца освобождать. Ударяет купца раз: – Это тебе, – говорит, – за сто рублей! Ударяет второй раз: – Это тебе за год работы. Ударяет еще раз: – Это за второй, это за третий год работы, это за четвертый год работы и это пятый раз за пятый год работы! И купца отпускает. Хочет [купец] в избу идти, Ванька говорит купцу: – В чужую избу без спроса не ходи! Выпроваживает Ванька плетью купца за три версты, а сам все плетью по спине бьет и громко говорит: – Попробуй-ка еще обманывать! Начинает [Ванька] теперь жену [купца] освобождать, бьет плетью: – Это тебе за год обмана! Второй раз бьет: – Это за год работы! И бьет за все годы разом: бьет и за хорошее отношение, и за то, что вдоволь давала спать, – за все бьет хозяйку, а потом освобождает ее. Начинает дочь освобождать, бьет раз плетью: – Это тебе за то, что послушалась отца и матери! Бьет второй раз: – Это тебе за то, что меня обманывала. Бьет третий раз: – Это тебе за то, что жениха приняла! – и отпускает дочь [купца]. Ударяет раз зятя: – Вот тебе бутылка с вином, зятю угощение! Бьет второй раз: – Вот тебе сканец! Бьет третий раз: – Это тебе за то, что с чужой женой жил! Бьет пятый раз: – Это тебе от свояка подарки! Освобождает их. Честно провожает их с плетью за три версты, сам только приговаривает: – Запомните и больше сюда не приходите! Пришел домой Ванька. Начал дома жить, скоро женился. Очень хорошо и сейчас еще живет, в добром здравии.

June 05, 2023 in 22:40 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Была там старуха-вдова. У нее был сын, звали Ванькой. Очень были бедные. Ванька уходит из дома, чтобы прокормить свою голову, потому что дома нет ничего. Мать его говорит: – Иди, сын. Идет он и попадает к купцу, просится в работники. Купец говорит: – Можно, пожалуй, взять. У купца была дочь очень хорошая. Купец стал нанимать Ваньку на пять лет в работники и спрашивает: – Сколько возьмешь за пять лет служения? Ванька говорит: – Не возьму ничего, если отдашь дочь в жены за служение. Купец стал думать c женой: «Надо взять Ваньку в работники, пусть пять лет Ванька проработает, через пять лет, поди знай, что будет. Может, выдадим дочь и за более богатого». Наняли Ваньку в работники, составили договор: через пять лет дочь Ваньке в жены. Пять лет работает Ванька у купца очень хорошо, преданно. Проходит пять лет. Пришли к купцовой дочери сваты – от сына другого очень богатого купца. Купец стал дочку выдавать замуж за купцова сына. Справил свадьбу купец, выдал дочь замуж. Ваньке стало очень обидно, говорит: – Смотри, проработал пять лет: бедному, верно, всегда надо терпеть. Послал купец Ваньку на мельницу в другую деревню. Едет Ванька на мельницу в телеге. Отъехал немного, с версту от деревни – ось у телеги сломалась. Ванька забеспокоился: «Как же я доеду до мельницы»? Начал думать, что делать. Потом взял топор, пошел в лес, стал березу рубить. Береза подала голос: – Не руби меня, иди к телеге, скажи: «Пристань, ось, по-прежнему»! И ось пристанет. Ванька березу не срубил, береза дала ему еще совет, говорит: – Если, в случае что-нибудь произойдет, скажи: «Отстань»!, так оно и будет, молодец. Пошел Ванька к телеге, сказал: – Пристань, ось, по-прежнему! Ось пристала по-прежнему. Поехал Ванька дальше на мельницу. Приехал на мельницу, рожь смолол, вернулся обратно к купцу с мукой. – Рожь смолол. Купец сказал: – Убери муку в амбар. Ванька убрал муку в амбар. Распряг он лошадь. А Ваньке очень хочется узнать, правду ли береза говорила. Сказал оси: – Отстань, ось! Ось зазвенела – снова сломалась. Ванька думает: «Смотри, какое чудо, береза правду сказала»! Идет в избу к купцу. Купец накормил Ваньку. Приходят к купцу дочь с зятем в гости. Приходят в гости, а Ваньке обидно.^ Говорит: – Это была бы, если по-доброму, моя жена, только не отдал ее мне купец. Купец дочь и зятя кормит и поит, укладывает в горницу спать. Ванька говорит: – Пристаньте так! Они пристали. Мать утром встает. Испекла кое-что для зятя и дочери. Испекла она всяких пирогов и булок, самовар вскипятила, кофе заварила, крикнула: – Зять и Маша, вставайте, кофей уже готов! Зять и Маша ничего не говорят. Второй раз крикнула. Пытаются в горнице встать, но не могут: пристали. Мать пошла будить,| смотрит – дочь и зять пристали. Стала мать разнимать дочь и зятя, а Ванька говорит: – Пристань и ты! И мать пристала. А отец их на кухне думает: «Куда-то все пропали, надо пойти посмотреть, что они делают». И идет туда. Видит – все трое пристали друг к другу. Стал отец их разнимать – и отец пристал. Пытаются освободиться, но не могут. Ванька смотрит и смеется, а Ваньке говорят: – Иди, – говорит купец, – за рекой есть знахарка, она нас отделит. Ванька поехал на лодке за той женщиной. Пришел к женщине, сказал: – Пойдем, тетя, такие дела: все пристали друг к другу, не можешь ли ты разнять? Женщина обрадовалась, думает: «Теперь купец даст много добра»! Пошли они с Ванькой, сел Ванька в лодку, лодку оттолкнул на глубокое место. Женщина на берегу смотрит, и Ванька кричит ей: – Иди в лодку! Женщина подняла подол и бредет к лодке. Ванька говорит: – Останься, подол, как есть! Подол и остался. Женщина села в лодку. Ну, пришли в дом купца, стала женщина разнимать – и сама пристала, не может оторваться. Уже пять человек в этой шайке. Купец велел Ваньке везти всех к доктору. Ванька запряг пару лошадей, сажает их в сани, едет в город. Молодые сидят в санях, другие следом идут. Знахарка идет, задрав подол. Едет Ванька по городу, вожжи в руке. Идут двое финнов, трубки во рту. И финны с трубками тут же пристали. Едет артель цыган навстречу, обоз. Увидели трубки очень хорошие и хотят взять трубки. Стали брать трубки, и цыгане тут же пристали. Видит их урядник, урядник на коне едет: – Что это за чудо идет, разойдитесь все! Урядник начал бить нагайкой, и урядник пристал. Приезжает Ванька к доктору.^ Заходит к доктору в избу, артель оставляет во дворе. Докладывает дело доктору, говорит, как все пристали: теперь их большущая шайка. Доктор пошел во двор смотреть. Доктор говорит: – Вот это чудо, надо попытаться разнять! Стал он разнимать молодых, и доктор тут же пристал. Доктор сказал: – Теперь всем придется в одной куче умереть, некуда больше идти! Доктор говорит Ваньке: – Не ты ли как-нибудь подшутил? Ванька говорит доктору: – Нет, сердечный, я не подшутил. Я знаю старика-знахаря,| он разнимет, только надо за это по сто рублей за человека. Старик живет за три версты отсюда, в избушке живет. Надо сходить туда к старику, старику надо сначала деньги отнести, иначе не поверит. Доктор дал сто рублей Ваньке. Ванька пошел к старику. Пришел Ванька в лавку, купил хорошую кожаную плеть. Пришел Ванька к доктору, доктора раз ударил плетью по спине и сказал: – Отстань, доктор! Доктор и освободился да пошел обрадованный домой. Урядник сказал: – Отпусти, брат, и меня, сто рублей дам! И урядника ударил плетью – и тот освободился. У Ваньки уже две сотни денег. Цыган говорит: – Отпусти, Ванька, меня, я дам лучшую лошадь! И цыгана Ванька отпустил.^ У Ваньки лошадь и двести денег. А финны говорят: – Отпусти, будь так добр, мы дадим денег. Ударил плетью Ванька, и финны освободились. А знахарка говорит, что «поверь мне в долг». – Не поверю ни тебе, ни купцу, возьми в долг у купца, тогда и отпущу. – Отпусти, Ванька! – говорит купец. – Не отпущу – я тебе не верю: ведь я уже пять лет проработал, а ты меня обманул. Я вас всех вместе увезу домой, там и разберемся. Въехали они во двор своего дома. Ванька лошадей распряг. А они все еще приставши. Ванька говорит купцу: – Рассчитайся за пять лет работы, тогда отпущу, иначе не освободишься, смотри! Купец говорит Ваньке: – Возьми дочь в жены! А Ванька говорит: – Дешево хочешь отделаться, опять хочешь обмануть! Надо хорошо рассчитаться, тогда только освободишься. Он позвал волостного старшину счет держать и урядника. За пять лет насчитали Ваньке в среднем семьсот [рублей]. У купца и денег не хватило, записали на Ваньку дом купца. Потом Ванька стал их освобождать. Знахарку ударил раз плетью, сказал Ванька: – Это тебе за труды! Женщина освободилась. Взял, стал купца освобождать. Ударяет купца раз: – Это тебе, – говорит, – за сто рублей! Ударяет второй раз: – Это тебе за год работы. Ударяет еще раз: – Это за второй, это за третий год работы, это за четвертый год работы и это пятый раз за пятый год работы! И купца отпускает. Хочет [купец] в избу идти, Ванька говорит купцу: – В чужую избу без спроса не ходи! Выпроваживает Ванька плетью купца за три версты, а сам все плетью по спине бьет и громко говорит: – Попробуй-ка еще обманывать! Начинает [Ванька] теперь жену [купца] освобождать, бьет плетью: – Это тебе за год обмана! Второй раз бьет: – Это за год работы! И бьет за все годы разом: бьет и за хорошее отношение, и за то, что вдоволь давала спать, – за все бьет хозяйку, а потом освобождает ее. Начинает дочь освобождать, бьет раз плетью: – Это тебе за то, что послушалась отца и матери! Бьет второй раз: – Это тебе за то, что меня обманывала. Бьет третий раз: – Это тебе за то, что жениха приняла! – и отпускает дочь [купца]. Ударяет раз зятя: – Вот тебе бутылка с вином, зятю угощение! Бьет второй раз: – Вот тебе сканец! Бьет третий раз: – Это тебе за то, что с чужой женой жил! Бьет пятый раз: – Это тебе от свояка подарки! Освобождает их. Честно провожает их с плетью за три версты, сам только приговаривает: – Запомните и больше сюда не приходите! Пришел домой Ванька. Начал дома жить, скоро женился. Очень хорошо и сейчас еще живет, в добром здравии.

June 05, 2023 in 22:39 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  Была там старуха-вдова. У нее был сын, звали Ванькой. Очень были бедные. Ванька уходит из дома, чтобы прокормить свою голову, потому что дома нет ничего. Мать его говорит: – Иди, сын. Идет он и попадает к купцу, просится в работники. Купец говорит: – Можно, пожалуй, взять. У купца была дочь очень хорошая. Купец стал нанимать Ваньку на пять лет в работники и спрашивает: – Сколько возьмешь за пять лет служения? Ванька говорит: – Не возьму ничего, если отдашь дочь в жены за служение. Купец стал думать c женой: «Надо взять Ваньку в работники, пусть пять лет Ванька проработает, через пять лет, поди знай, что будет. Может, выдадим дочь и за более богатого». Наняли Ваньку в работники, составили договор: через пять лет дочь Ваньке в жены. Пять лет работает Ванька у купца очень хорошо, преданно. Проходит пять лет. Пришли к купцовой дочери сваты – от сына другого очень богатого купца. Купец стал дочку выдавать замуж за купцова сына. Справил свадьбу купец, выдал дочь замуж. Ваньке стало очень обидно, говорит: – Смотри, проработал пять лет: бедному, верно, всегда надо терпеть. Послал купец Ваньку на мельницу в другую деревню. Едет Ванька на мельницу в телеге. Отъехал немного, с версту от деревни – ось у телеги сломалась. Ванька забеспокоился: «Как же я доеду до мельницы»? Начал думать, что делать. Потом взял топор, пошел в лес, стал березу рубить. Береза подала голос: – Не руби меня, иди к телеге, скажи: «Пристань, ось, по-прежнему»! И ось пристанет. Ванька березу не срубил, береза дала ему еще совет, говорит: – Если, в случае что-нибудь произойдет, скажи: «Отстань»!, так оно и будет, молодец. Пошел Ванька к телеге, сказал: – Пристань, ось, по-прежнему! Ось пристала по-прежнему. Поехал Ванька дальше на мельницу. Приехал на мельницу, рожь смолол, вернулся обратно к купцу с мукой. – Рожь смолол. Купец сказал: – Убери муку в амбар. Ванька убрал муку в амбар. Распряг он лошадь. А Ваньке очень хочется узнать, правду ли береза говорила. Сказал оси: – Отстань, ось! Ось зазвенела – снова сломалась. Ванька думает: «Смотри, какое чудо, береза правду сказала»! Идет в избу к купцу. Купец накормил Ваньку. Приходят к купцу дочь с зятем в гости. Приходят в гости, а Ваньке обидно.^ Говорит: – Это была бы, если по-доброму, моя жена, только не отдал ее мне купец. Купец дочь и зятя кормит и поит, укладывает в горницу спать. Ванька говорит: – Пристаньте так! Они пристали. Мать утром встает. Испекла кое-что для зятя и дочери. Испекла она всяких пирогов и булок, самовар вскипятила, кофе заварила, крикнула: – Зять и Маша, вставайте, кофей уже готов! Зять и Маша ничего не говорят. Второй раз крикнула. Пытаются в горнице встать, но не могут: пристали. Мать пошла будить, смотрит – дочь и зять пристали. Стала мать разнимать дочь и зятя, а Ванька говорит: – Пристань и ты! И мать пристала. А отец их на кухне думает: «Куда-то все пропали, надо пойти посмотреть, что они делают». И идет туда. Видит – все трое пристали друг к другу. Стал отец их разнимать – и отец пристал. Пытаются освободиться, но не могут. Ванька смотрит и смеется, а Ваньке говорят: – Иди, – говорит купец, – за рекой есть знахарка, она нас отделит. Ванька поехал на лодке за той женщиной. Пришел к женщине, сказал: – Пойдем, тетя, такие дела: все пристали друг к другу, не можешь ли ты разнять? Женщина обрадовалась, думает: «Теперь купец даст много добра»! Пошли они с Ванькой, сел Ванька в лодку, лодку оттолкнул на глубокое место. Женщина на берегу смотрит, и Ванька кричит ей: – Иди в лодку! Женщина подняла подол и бредет к лодке. Ванька говорит: – Останься, подол, как есть! Подол и остался. Женщина села в лодку. Ну, пришли в дом купца, стала женщина разнимать – и сама пристала, не может оторваться. Уже пять человек в этой шайке. Купец велел Ваньке везти всех к доктору. Ванька запряг пару лошадей, сажает их в сани, едет в город. Молодые сидят в санях, другие следом идут. Знахарка идет, задрав подол. Едет Ванька по городу, вожжи в руке. Идут двое финнов, трубки во рту. И финны с трубками тут же пристали. Едет артель цыган навстречу, обоз. Увидели трубки очень хорошие и хотят взять трубки. Стали брать трубки, и цыгане тут же пристали. Видит их урядник, урядник на коне едет: – Что это за чудо идет, разойдитесь все! Урядник начал бить нагайкой, и урядник пристал. Приезжает Ванька к доктору.^ Заходит к доктору в избу, артель оставляет во дворе. Докладывает дело доктору, говорит, как все пристали: теперь их большущая шайка. Доктор пошел во двор смотреть. Доктор говорит: – Вот это чудо, надо попытаться разнять! Стал он разнимать молодых, и доктор тут же пристал. Доктор сказал: – Теперь всем придется в одной куче умереть, некуда больше идти! Доктор говорит Ваньке: – Не ты ли как-нибудь подшутил? Ванька говорит доктору: – Нет, сердечный, я не подшутил. Я знаю старика-знахаря,| он разнимет, только надо за это по сто рублей за человека. Старик живет за три версты отсюда, в избушке живет. Надо сходить туда к старику, старику надо сначала деньги отнести, иначе не поверит. Доктор дал сто рублей Ваньке. Ванька пошел к старику. Пришел Ванька в лавку, купил хорошую кожаную плеть. Пришел Ванька к доктору, доктора раз ударил плетью по спине и сказал: – Отстань, доктор! Доктор и освободился да пошел обрадованный домой. Урядник сказал: – Отпусти, брат, и меня, сто рублей дам! И урядника ударил плетью – и тот освободился. У Ваньки уже две сотни денег. Цыган говорит: – Отпусти, Ванька, меня, я дам лучшую лошадь! И цыгана Ванька отпустил.^ У Ваньки лошадь и двести денег. А финны говорят: – Отпусти, будь так добр, мы дадим денег. Ударил плетью Ванька, и финны освободились. А знахарка говорит, что «поверь мне в долг». – Не поверю ни тебе, ни купцу, возьми в долг у купца, тогда и отпущу. – Отпусти, Ванька! – говорит купец. – Не отпущу – я тебе не верю: ведь я уже пять лет проработал, а ты меня обманул. Я вас всех вместе увезу домой, там и разберемся. Въехали они во двор своего дома. Ванька лошадей распряг. А они все еще приставши. Ванька говорит купцу: – Рассчитайся за пять лет работы, тогда отпущу, иначе не освободишься, смотри! Купец говорит Ваньке: – Возьми дочь в жены! А Ванька говорит: – Дешево хочешь отделаться, опять хочешь обмануть! Надо хорошо рассчитаться, тогда только освободишься. Он позвал волостного старшину счет держать и урядника. За пять лет насчитали Ваньке в среднем семьсот [рублей]. У купца и денег не хватило, записали на Ваньку дом купца. Потом Ванька стал их освобождать. Знахарку ударил раз плетью, сказал Ванька: – Это тебе за труды! Женщина освободилась. Взял, стал купца освобождать. Ударяет купца раз: – Это тебе, – говорит, – за сто рублей! Ударяет второй раз: – Это тебе за год работы. Ударяет еще раз: – Это за второй, это за третий год работы, это за четвертый год работы и это пятый раз за пятый год работы! И купца отпускает. Хочет [купец] в избу идти, Ванька говорит купцу: – В чужую избу без спроса не ходи! Выпроваживает Ванька плетью купца за три версты, а сам все плетью по спине бьет и громко говорит: – Попробуй-ка еще обманывать! Начинает [Ванька] теперь жену [купца] освобождать, бьет плетью: – Это тебе за год обмана! Второй раз бьет: – Это за год работы! И бьет за все годы разом: бьет и за хорошее отношение, и за то, что вдоволь давала спать, – за все бьет хозяйку, а потом освобождает ее. Начинает дочь освобождать, бьет раз плетью: – Это тебе за то, что послушалась отца и матери! Бьет второй раз: – Это тебе за то, что меня обманывала. Бьет третий раз: – Это тебе за то, что жениха приняла! – и отпускает дочь [купца]. Ударяет раз зятя: – Вот тебе бутылка с вином, зятю угощение! Бьет второй раз: – Вот тебе сканец! Бьет третий раз: – Это тебе за то, что с чужой женой жил! Бьет пятый раз: – Это тебе от свояка подарки! Освобождает их. Честно провожает их с плетью за три версты, сам только приговаривает: – Запомните и больше сюда не приходите! Пришел домой Ванька. Начал дома жить, скоро женился. Очень хорошо и сейчас еще живет, в добром здравии.

June 05, 2023 in 21:24 Нина Шибанова

• changed the text
  Oli sie leskiakku. Hänel oli poigu – Van’ka nimi. Ylen oli kewhy. Van’ka lähtöw kois piädy syöttämäh, ku kois ei ole ni midä. Muamah sanow: – Mene, poigu. Menöw häi i puwttuw kupčah, taričeh kazakakse. Kupču sanow: – Ga voit, požualui, ottua. Kupčal oli tytär ylen hyvä. Kupču rubei Van’kua palkuamah, kazakakse viijekse vuottu i kyzyw: – Äijängo otat viijes vuvves kazakoindas? Van’ka sanow: – En ota ni midä, ku andanet tyttären mučoikse kazakoičendois. Kupču rubei duwmaičemah akan kere: «Pidäw ottua kazakakse Van’ka, anna viizi vuottu ruadaw Van’ka.^ Viijen vuvven peräs mene tie midä vie roihez. Moožet annammo i bohatembale tyttären miehele». Palkattih Van’kua kazakakse, uslovii luajittih: viijen vuvven proidihuw tyttären Van’kal mučoikse. Viizi vuottu ruadaw Van’ka kupčal ylen hyvin, bezizmenno. Proidii viizi vuottu. Tuldih kupčan tyttäreh sulhaizet – toizen, ylen bohatan kupčan poigu. Kupču rubei tytärdy miehel andamah kupčan poijale. Pidi svuad’ban kupču, andoi tyttären miehel. Van’kale rodih ylen paha mieles, sanow: – Kačo, ruavoin viizi vuottu: kewhäl vikse ainos pidäw tirpua. Työndi kupču Van’kan melliččäh toizeh kyläh. Ajaw Van’ka melliččäh telegäl. Ajoi palaizen, virstan muadu.^ Kyläs telegäs os’s’u katkei. Van’kal duwmu tuli paha: «Kui minä ielleh piäzen melliččäh»? Duwmaiččemah rubei: «Midä ruadua»? Sit otti kirvehen, meni meččäh, rubei koivuw leikkuamah. Koivu diävii iänen: – Älä minuw leikkua, mene telegällyö, sano: «Tartu, os’s’u endizeleh»! Dai os’s’u tartuw. Van’ka koivuw ei leikannuh, koivu händy vie nevvoi, sanow: – Konzu, slučai, rodineh midä, sano: «Piäze iäre»!, sit sigä i roitos, moločču. Meni Van’ka telegällyö, sanoi: – Tartu, os’s’u, därilleh! Os’s’u tartui därilleh. Lähti Van’ka ajamah ieleh melliččäh. Meni melliččäh, rugehet d’awhotti.^ Tuli därilleh kupčalluo d’awholoin kele. – Rugehet d’awhotin. Kupču sanoi: – Pane d’awhot aittah. Van’ka pani aittah d’awhot. Lasketti häi hevon iäre. A ku Van’kal himoittaw tiijustua: «Ongo neče koivun pagin tozi»? Sanoi os’ale: – Piäze, os’s’u, iäre! Os’s’u helähtihes – katkei därilleh. Van’ka duwmaiččow: «Kačos kummua, koivu pravvan on sanonu»! Menöw pertih kupčalluo. Kupču syöttäw Van’kan. Tulow kupčal tytär vävyh kele gostih.^ Tullah gostih. Tullah gostih, ga Van’kal on paha mieles, sanow: – Neče olis, hyviä myöte, minun mučoi, tol’ko vai ei andanuh minul kupču. Kupču tyttären da vävyn syöttäw da d’uottaw, panow gorniččah muata. Van’ka sanow: – Tartukkua piälei! Hyö tartuttih. Muamah huondeksel nowzow. Paistoi kuda-midägi vävyle da tyttärele. Paistoi häi kaiken luaduistu piiruadu da nižustu, samvuaran keitti, koufein zavarii, kirgai: – Vävy da Маšа, nowskua, koufei on valmis! Vävy da Maša ni midä ei virketä. Teizen kerran kirgai. Opitah gorničas nosta, ga ei voija: tartuttu оn. Muamah menöw nostattamah. Kaččow, ga tytär da vävy tartuksis. Rubiew piästämäh tytärdy da vävyw muamah. A Van’ka sanow: – Tartu sinägi! Dai muamah tartuw. A tuattah tiä kuhn’al duwmaiččow: «Midä kaikin liennöw sinne d’owvuttu, pidäw lähtie kaččuo, midä sie ruatah»? Dai menöw sinne. Nägöw – kaikin kolmei tartuksis. Rubei tuattah piästämäh heidy.^ Dai tuattah tartuw. Opitah piästä, melotahez, ga ei voija piästä. Van’ka kaččow da nagraw, a Van’kale sanotah: – Mene, – sanow kupču, – poikki d’oves on akku tiedoiniekku, häi piästäw meidy. Van’ka lähti venehel tuomah akkua. Meni akale sanoi: – Läkkä, t’owta, nengomat ollah dielot: kai on tartuttu, edgo sinä voi piästiä. Akku ihastui, duwmaiččow: «Nygy kupču andaw äijän eluo»! Lähtiettin Van’kan kele.^ Istuihez Van’ka veneheh, venehen piästi d’o syväle. Akku rannal kaččow, i kirguw Van’ka akale: – Tule veneheh! Akku nosti helmat ylähäkse, i kualaw veneheh päi. Van’ka sanow: – Tartukkua, helmat, ylähäkse! Helmat i tartuttih. Akku piäzi veneheh, a helmat ollah ylähän. Nu, mendih kupčan kodih.^ Rubei akku piästämäh – dai tiedoiniekku akku tartui sih: ei voija piästä. D’o on viizi hengie sit šaikas. Kupču käski Van’kua dowhturih. Van’ka val’l’asti puaran hebuo, panow heidy regeh, lähtöw linnah ajamah. Molodoit mennäh regeh, toizet dälles astutah. Tiedoiniekku akku astuw helmat ylähän. Ajaw linnua myö Van’ka ohjakset käis. Astuw kaksi suomelastu, trupkat suws. Dai trupkin kele suomelaizet sih tartuttih. Ajetah čiganua arteli vastah, obozu. Dogaditah trupkat ylen hyvät i tahtotah ottua trupkat iäre. Ruvetah trupkii ottamah – i čiganat sih tartutah. Dogadiw heidy ur’adnikku – ur’adnikku hevol selläs ajaw: – Mibo tämä čuwdoloi matkuaw, ettego piäze iäre? Ur’adnikku rubei nagaikal lyömäh, i ur’adnikku tartui sih. Ajaw Van’ka dowhturilluo pertih, artelin dättäw pihale. Dowhturil dielon doložiw, sanow, kui kai tartuttih.^ Nygöi on ylen tobd’u šaikku heidy. Dowhturi meni pihal kaččomah. Dowhturi sanow: – Tämä, kačo, on kummu, pidäw oppie piästiä! Rubei häi šelomah molodoiloi, i dowhturi sih tartui. Dowhturi sanoi: – Nygöi kaikil pidäw yhteh tukkuh kuolta, ewle ni kunne mendäviä! Dowhturi sanow Van’kale: – Edgo sinä midä šuwttinuh? Van’ka sanow dowhturile: – En, rawkku, minä šuwttinuh. Minä tiijen tiedoiniekan starikan. Häi piästäw, tol’ko pidäw sada rubl’ua piäständiä miehen kohtah. Starikku eläw kolmen virstan peräs, mökkizes eläw. Sinne pidäw kävvä starikalluo, starikal pidäw ezmäi d’eagua vediä, eiga ei usko. Dowhturi andoi sada rubl’ua Van’kale. Van’ka lähti starikalluo. Meni Van’ka lawkah.^ Osti hyvän nahkaizen pletin. Tuli Van’ka dowhturilluo, dowhturii voidi kerran pletil selgäh i sanow: – Piäze, dowhturi, iäre! Dai dowhturi piäzi i lähti hyvis mielis kodih. Ur’adnikku sanoi: – Piästä, velli, minuw, sada rubl’ua annan! Dai ur’adnikkua iški pletil – dai se piäzi. Van’kal on d’o kaksi sadua d’engua. Čigan sanoi: – Piästä, Van’ka, minuw, minä annan parahan hevon! I čiganan piästi Van’ka, Van’kal on hebo da kaksi sadua d’engua. A suomelaizet sanotah: – Piästä, ole niin hyvä, myö annammo rahua. Iški pletil Van’ka, dai suomelaizet piästih. A tiedoiniekku akku sanow, što «vuota sinä velgah». – En vieri ni sinul, ni kupčal, ota velgah kupčal, da sit piästän. – Piästä, Van’a! – sanow kupču. – En piästä, minä en usko sinuw: ved’ d’o viizi vuottu ruavoin, a sinä muanitiit minuw. Teidy minä tukul kodih vien, sie i rozberimokseh. Ajettih hyö kodih pihal. Van’ka hevot lasketti. Hyö ainos ollah tartuksis. Van’ka sanow kupčale: – Pie čottu viijen vuvven ruadolois, äski piäzet, enne ni piäze, kačo, et! Kupču sanow Van’kale: – Ota tytär mučoikse! A Van’ka sanow: – Huogehel tahtozit piästä, opät’ tahtot kielastua. Pidäw čottu pidiä ylen hyvin, äski piäzet. Häi kucčui volosnoin staršinan čottua pidämäh da ur’adnikan. Viijes vuvves čotaittih Van’kale sredn’e seiččesadua. Kupču d’engas ei voinnuh täwdyä, kird’utettih kodi Van’kale kupčan. Sit rubei Van’ka piästämäh heidy. Tiedoiniekkua akkua iški kerran pletil, sanoi Van’ka: – Tämä sille trudis! Akku piäzi iäre. Otti, rubei kupčua piästämäh iäre. Kupčua išköw kerran: – Tämä sille, – sanow, – suas rubl’as! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul vuvven ruatutuksis. Išköw toizen kerran: – Tämä toizen, tämä kolmanden vuvven ruatutuksis, tämä nel’länden vuvven ruatutuksis i tämä viijes kierdu viijenden vuvven ruatutuksis! I kupčan piästäw iäres. Rubiew pertih menemäh, Van’ka sanow kupčale: – Vierahah pertih kyzymätä mene älä! Ottaw Van’ka provodiw pletin kele kupčan virstan kolmen peräh, a iče vai pletil selgäh sordaw da iče kirguw: – Povuadei vai vie kielastelemah! Rubiew nygy akkua piästämäh. Išköw pletil: – Tämä sille vuvven kielastuksis! Toizen išköw: – Tämä vuvven ruatutuksis! I išköw kaikis vuozis kerralleh: išköw i hyväs piendäs da hyväs magaitandas – kaikes andaw akal selgäh, a sit piästäw iäre. Rubiew tytärdy piästämäh.: Išköw kerran pletil: – Tämä sille tuatan da muaman kuwlendas! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul minun kielastuksis. Išköw kolmanden kerran: – Tämä sinul sulhaizen vietändiä! – I piästäw tyttären iäre. Išköw kerran vävyydäh: – Tämä sinul viinubuti̮lku, vävylöinny gostindua! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul keitinpiirais! Išköw kolmanden kerran: – Tämä sille vierahan akan ruandua! Išköw viijenden kerran: – Tämä sinul svajakaspäi podarkat! Piästäw heidy iäre. Heidy česno provodiw virstua kolme pletin kele, iče vai lugow: – Ottakkua mielekse da enämbiä tänne älgiä tulgua! Tuli kodih Van’ka. Rubei kois elämäh.^ Rapsai nai. Ylen hyvin vai i nygöi eletäh, hyvän-tervehen.

June 05, 2023 in 20:27 Нина Шибанова

• created the text
• created the text translation
• created the text: Oli sie leskiakku. Hänel oli poigu – Van’ka nimi. Ylen oli kewhy. Van’ka lähtöw kois piädy syöttämäh, ku kois ei ole ni midä. Muamah sanow: – Mene, poigu. Menöw häi i puwttuw kupčah, taričeh kazakakse. Kupču sanow: – Ga voit, požualui, ottua. Kupčal oli tytär ylen hyvä. Kupču rubei Van’kua palkuamah, kazakakse viijekse vuottu i kyzyw: – Äijängo otat viijes vuvves kazakoindas? Van’ka sanow: – En ota ni midä, ku andanet tyttären mučoikse kazakoičendois. Kupču rubei duwmaičemah akan kere: «Pidäw ottua kazakakse Van’ka, anna viizi vuottu ruadaw Van’ka. Viijen vuvven peräs mene tie midä vie roihez. Moožet annammo i bohatembale tyttären miehele». Palkattih Van’kua kazakakse, uslovii luajittih: viijen vuvven proidihuw tyttären Van’kal mučoikse. Viizi vuottu ruadaw Van’ka kupčal ylen hyvin, bezizmenno. Proidii viizi vuottu. Tuldih kupčan tyttäreh sulhaizet – toizen, ylen bohatan kupčan poigu. Kupču rubei tytärdy miehel andamah kupčan poijale. Pidi svuad’ban kupču, andoi tyttären miehel. Van’kale rodih ylen paha mieles, sanow: – Kačo, ruavoin viizi vuottu: kewhäl vikse ainos pidäw tirpua. Työndi kupču Van’kan melliččäh toizeh kyläh. Ajaw Van’ka melliččäh telegäl. Ajoi palaizen, virstan muadu.^ Kyläs telegäs os’s’u katkei. Van’kal duwmu tuli paha: «Kui minä ielleh piäzen melliččäh»? Duwmaiččemah rubei: «Midä ruadua»? Sit otti kirvehen, meni meččäh, rubei koivuw leikkuamah. Koivu diävii iänen: – Älä minuw leikkua, mene telegällyö, sano: «Tartu, os’s’u endizeleh»! Dai os’s’u tartuw. Van’ka koivuw ei leikannuh, koivu händy vie nevvoi, sanow: – Konzu, slučai, rodineh midä, sano: «Piäze iäre»!, sit sigä i roitos, moločču. Meni Van’ka telegällyö, sanoi: – Tartu, os’s’u, därilleh! Os’s’u tartui därilleh. Lähti Van’ka ajamah ieleh melliččäh. Meni melliččäh, rugehet d’awhotti.^ Tuli därilleh kupčalluo d’awholoin kele. – Rugehet d’awhotin. Kupču sanoi: – Pane d’awhot aittah. Van’ka pani aittah d’awhot. Lasketti häi hevon iäre. A ku Van’kal himoittaw tiijustua: «Ongo neče koivun pagin tozi»? Sanoi os’ale: – Piäze, os’s’u, iäre! Os’s’u helähtihes – katkei därilleh. Van’ka duwmaiččow: «Kačos kummua, koivu pravvan on sanonu»! Menöw pertih kupčalluo. Kupču syöttäw Van’kan. Tulow kupčal tytär vävyh kele gostih.^ Tullah gostih. Tullah gostih, ga Van’kal on paha mieles, sanow: – Neče olis, hyviä myöte, minun mučoi, tol’ko vai ei andanuh minul kupču. Kupču tyttären da vävyn syöttäw da d’uottaw, panow gorniččah muata. Van’ka sanow: – Tartukkua piälei! Hyö tartuttih. Muamah huondeksel nowzow. Paistoi kuda-midägi vävyle da tyttärele. Paistoi häi kaiken luaduistu piiruadu da nižustu, samvuaran keitti, koufein zavarii, kirgai: – Vävy da Маšа, nowskua, koufei on valmis! Vävy da Maša ni midä ei virketä. Teizen kerran kirgai. Opitah gorničas nosta, ga ei voija: tartuttu оn. Muamah menöw nostattamah. Kaččow, ga tytär da vävy tartuksis. Rubiew piästämäh tytärdy da vävyw muamah. A Van’ka sanow: – Tartu sinägi! Dai muamah tartuw. A tuattah tiä kuhn’al duwmaiččow: «Midä kaikin liennöw sinne d’owvuttu, pidäw lähtie kaččuo, midä sie ruatah»? Dai menöw sinne. Nägöw – kaikin kolmei tartuksis. Rubei tuattah piästämäh heidy.^ Dai tuattah tartuw. Opitah piästä, melotahez, ga ei voija piästä. Van’ka kaččow da nagraw, a Van’kale sanotah: – Mene, – sanow kupču, – poikki d’oves on akku tiedoiniekku, häi piästäw meidy. Van’ka lähti venehel tuomah akkua. Meni akale sanoi: – Läkkä, t’owta, nengomat ollah dielot: kai on tartuttu, edgo sinä voi piästiä. Akku ihastui, duwmaiččow: «Nygy kupču andaw äijän eluo»! Lähtiettin Van’kan kele.^ Istuihez Van’ka veneheh, venehen piästi d’o syväle. Akku rannal kaččow, i kirguw Van’ka akale: – Tule veneheh! Akku nosti helmat ylähäkse, i kualaw veneheh päi. Van’ka sanow: – Tartukkua, helmat, ylähäkse! Helmat i tartuttih. Akku piäzi veneheh, a helmat ollah ylähän. Nu, mendih kupčan kodih.^ Rubei akku piästämäh – dai tiedoiniekku akku tartui sih: ei voija piästä. D’o on viizi hengie sit šaikas. Kupču käski Van’kua dowhturih. Van’ka val’l’asti puaran hebuo, panow heidy regeh, lähtöw linnah ajamah. Molodoit mennäh regeh, toizet dälles astutah. Tiedoiniekku akku astuw helmat ylähän. Ajaw linnua myö Van’ka ohjakset käis. Astuw kaksi suomelastu, trupkat suws. Dai trupkin kele suomelaizet sih tartuttih. Ajetah čiganua arteli vastah, obozu. Dogaditah trupkat ylen hyvät i tahtotah ottua trupkat iäre. Ruvetah trupkii ottamah – i čiganat sih tartutah. Dogadiw heidy ur’adnikku – ur’adnikku hevol selläs ajaw: – Mibo tämä čuwdoloi matkuaw, ettego piäze iäre? Ur’adnikku rubei nagaikal lyömäh, i ur’adnikku tartui sih. Ajaw Van’ka dowhturilluo pertih, artelin dättäw pihale. Dowhturil dielon doložiw, sanow, kui kai tartuttih.^ Nygöi on ylen tobd’u šaikku heidy. Dowhturi meni pihal kaččomah. Dowhturi sanow: – Tämä, kačo, on kummu, pidäw oppie piästiä! Rubei häi šelomah molodoiloi, i dowhturi sih tartui. Dowhturi sanoi: – Nygöi kaikil pidäw yhteh tukkuh kuolta, ewle ni kunne mendäviä! Dowhturi sanow Van’kale: – Edgo sinä midä šuwttinuh? Van’ka sanow dowhturile: – En, rawkku, minä šuwttinuh. Minä tiijen tiedoiniekan starikan. Häi piästäw, tol’ko pidäw sada rubl’ua piäständiä miehen kohtah. Starikku eläw kolmen virstan peräs, mökkizes eläw. Sinne pidäw kävvä starikalluo, starikal pidäw ezmäi d’eagua vediä, eiga ei usko. Dowhturi andoi sada rubl’ua Van’kale. Van’ka lähti starikalluo. Meni Van’ka lawkah.^ Osti hyvän nahkaizen pletin. Tuli Van’ka dowhturilluo, dowhturii voidi kerran pletil selgäh i sanow: – Piäze, dowhturi, iäre! Dai dowhturi piäzi i lähti hyvis mielis kodih. Ur’adnikku sanoi: – Piästä, velli, minuw, sada rubl’ua annan! Dai ur’adnikkua iški pletil – dai se piäzi. Van’kal on d’o kaksi sadua d’engua. Čigan sanoi: – Piästä, Van’ka, minuw, minä annan parahan hevon! I čiganan piästi Van’ka, Van’kal on hebo da kaksi sadua d’engua. A suomelaizet sanotah: – Piästä, ole niin hyvä, myö annammo rahua. Iški pletil Van’ka, dai suomelaizet piästih. A tiedoiniekku akku sanow, što «vuota sinä velgah». – En vieri ni sinul, ni kupčal, ota velgah kupčal, da sit piästän. – Piästä, Van’a! – sanow kupču. – En piästä, minä en usko sinuw: ved’ d’o viizi vuottu ruavoin, a sinä muanitiit minuw. Teidy minä tukul kodih vien, sie i rozberimokseh. Ajettih hyö kodih pihal. Van’ka hevot lasketti. Hyö ainos ollah tartuksis. Van’ka sanow kupčale: – Pie čottu viijen vuvven ruadolois, äski piäzet, enne ni piäze, kačo, et! Kupču sanow Van’kale: – Ota tytär mučoikse! A Van’ka sanow: – Huogehel tahtozit piästä, opät’ tahtot kielastua. Pidäw čottu pidiä ylen hyvin, äski piäzet. Häi kucčui volosnoin staršinan čottua pidämäh da ur’adnikan. Viijes vuvves čotaittih Van’kale sredn’e seiččesadua. Kupču d’engas ei voinnuh täwdyä, kird’utettih kodi Van’kale kupčan. Sit rubei Van’ka piästämäh heidy. Tiedoiniekkua akkua iški kerran pletil, sanoi Van’ka: – Tämä sille trudis! Akku piäzi iäre. Otti, rubei kupčua piästämäh iäre. Kupčua išköw kerran: – Tämä sille, – sanow, – suas rubl’as! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul vuvven ruatutuksis. Išköw toizen kerran: – Tämä toizen, tämä kolmanden vuvven ruatutuksis, tämä nel’länden vuvven ruatutuksis i tämä viijes kierdu viijenden vuvven ruatutuksis! I kupčan piästäw iäres. Rubiew pertih menemäh, Van’ka sanow kupčale: – Vierahah pertih kyzymätä mene älä! Ottaw Van’ka provodiw pletin kele kupčan virstan kolmen peräh, a iče vai pletil selgäh sordaw da iče kirguw: – Povuadei vai vie kielastelemah! Rubiew nygy akkua piästämäh. Išköw pletil: – Tämä sille vuvven kielastuksis! Toizen išköw: – Tämä vuvven ruatutuksis! I išköw kaikis vuozis kerralleh: išköw i hyväs piendäs da hyväs magaitandas – kaikes andaw akal selgäh, a sit piästäw iäre. Rubiew tytärdy piästämäh.: Išköw kerran pletil: – Tämä sille tuatan da muaman kuwlendas! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul minun kielastuksis. Išköw kolmanden kerran: – Tämä sinul sulhaizen vietändiä! – I piästäw tyttären iäre. Išköw kerran vävyydäh: – Tämä sinul viinubuti̮lku, vävylöinny gostindua! Išköw toizen kerran: – Tämä sinul keitinpiirais! Išköw kolmanden kerran: – Tämä sille vierahan akan ruandua! Išköw viijenden kerran: – Tämä sinul svajakaspäi podarkat! Piästäw heidy iäre. Heidy česno provodiw virstua kolme pletin kele, iče vai lugow: – Ottakkua mielekse da enämbiä tänne älgiä tulgua! Tuli kodih Van’ka. Rubei kois elämäh.^ Rapsai nai. Ylen hyvin vai i nygöi eletäh, hyvän-tervehen.