Texts

Valentina Libertsova. Vladimir Brendojevan runorivit voinah niškoi

corpus: Journalistic texts

Source:

Oma mua. № 17, 2025, p. 7

Valentina Libertsova

Vladimir Brendojevan runorivit voinah niškoi

Livvi
New written Livvic

Vladimir Brendojev voinan
aigah
oli
lapsennu
, sendäh
hänel
ei
ole
äĳiä kirjutustu
voinah
niškoi
: Velleskalmal-runo, Miehen
mustelmat -runon
erähät
kohtat
, Rasul Gamzatovan livvikse
kiännetty
Kurret-runo da
Kadajikko-runoelmu. Joga
tevokses
kuvastuttih
runoilĳan eriluaduzet
mielet
, tunnot
, tuskat
. Voibi
nähtä
, gu
yhtes
puoles
häi
oli
oman
livvin
kielen
da
rahvahan
iänenny
, toizes
– tovellizennu
Ven’an
XX vuozisuan
runoilĳannu.

"VELLESKALMAL" VAI
"IGÄTULELLUO"?
Velleskalmal-runon ven’an
kielele
kiändäjes
Armas
Mišin pani
nimen
"U večnogo ogn’a" ("Igätulelluo"). Kiändäi
tavallizesti
helläh
otti
vastah
kiännettävät tekstat
, iče
oli
runoilii
dai
kaunehliteratuuran
tutkii
– kuibo sit
nenga
vällillizesti muutti
runon
nimen
? Tiettäväinehäi on
, gu
Velleskalmakse sanotah
yhtehizet
voinumiehien kalmat
, kudamii
äĳy jäi
jälles
voinua
suurien
bojuloin
kohtih
, konzu
ei
olluh
aigua
luadie
ruuhii
, pidi
panna
kuadunuot
saldatat
muah
da
matkata
ielleh
. Jälles
voinua
ristittyöt da
paikallizet
valdivot
pandih
sinne
mustopaččat nimienke
, voibi
sanuo
, nygöi
net
seizotah
joga
linnas
dai
kyläs
. Igätulii Ven’al
ruvettih
sytyttämäh
1957 vuvves
algajen
, net
kusgo ollah
Velleskalmoin piäl
, kusgo Tundemattoman
saldatan
kalmal
. Vladimir Jegorovič sai
nähtä
, kui
Velleskalmat, mugai Igitulet. Mittuinebo
niis
on
kuvattu
täs
runos
?
On
paha
, gu
meil
ei
ole
ni
yhtes
Brendojevan runokogomukses
vuozii
, konzu
häi
kirjutti
joga
runon
. Voimmo
vai
smiettie
, gu
tämä
oli
kirjutettu
, konzu
Suuri
Ižänmualline voinu
vaste
ei
ammui
loppevunnuh. Siepäi
tulluot
kirjuttajat
otettihes
omien
mustoksien peräh
perustamah
"urhokaunehliteratuurua". Nuorižot
, kuduat
voinuvuozien
aigah
oldih
lapsennu
, lugiettih
da
kadehtittih
heidy
, kui
kirjuttau
Brendojevgi:

…ku myöhä
minuu
muamo
muale
sai
,
ku
minä
voinan
vastain
brihačunnu
,
ku
minuttah
sa, veikoi
, ehtiit kai
…

Ga
"pahasmieles ynny" runoilii
on
yhteltiedygi vie
sentäh
, gu

Oi
, buitekui dai
minä
olen
viäry
,
ku
sinä
, veikoi
, kodih
piässyh
et
,…
ku
muamas
Ven’al
vuottuakseh ei
voinnuh
,
ku
karjalazen
muaemäh sa jäit
.

Moizeh
viäryöh
niškoi
kirjutti
kuulužu
ven’alaine
runoilii
Aleksandr Tvardovskii: "Sen
tiijän
, viäry
en
ole
nimis
, gu
toizet
iäres
ei
tuldu
voinas…" Toinah
meijän
runoilii
lugi
sen
runon
, a
toinah
hänele
ičele
net
mielet
tuldih
sydämeh
.
Kai
moizet
ajatukset
Vladimir Brendojev pani
runon
3-4, 9-16 rivilöih
, se
on
buiteku pagin
saldatanke
, kudaman
puoleh
häi
kiändyy
sanal
"veikko". A
zavodihes
runo
kyzymysvirkehes
, kudai
on
täyzi
igäviä
žiälöičendiä:

Ken
teile
kibiet
surmuruanat kiärii
,
Työ
, saldattazet, virutto
täs
ket
?

Kučundusana täs
on
vie
monikos
– "saldattazet". Buiteku runon
piähengi
tuli
Velleskalmalluo, azetui
dai
kerras
tunnusti
oman
viäryön
kuolluzien
ies
, ku
voinnus
hos
ruanat
kiärie
, hyvän
sanan
sanuo
… Toizes
nellirivikös häi
ajattelou
, gu
hänen
hengi
ei
tahto
, "ku
maksos
, viäryös
jättiä
hienuo
den’gua
". Silloi
toven
oli
moine
tottumus
– lykkie
Igätulien kuppiloih
raududen’gazii. Runon
piähengi
kaččou
parembakse
tuvva
Igätulelluo peldokukkua
, vikse
, gu
oman
muan
suvaičendan
da
igähizen
muston
tunnusmerki
.
Yhtesvevot voibi
azuo
nengozet
: runoilii
kirjuttau
mielii
, kuduat
tuldih
Velleskalmalluo, toinah
kuduan
piäl
paloi
Igätuli. Häi
enne
pagizou
monien
"saldattazienke", kuduat
on
pandu
täh
muah
, a
sit
jo
"veikonke". A
Igätuli on
igähizen
tulen
merki
.
Runos
ei
ole
tarkah
merkittylöi algu
- da
loppuozii
. Se
on
gu
elaijas
otettu
paikku
, piähengi
azetui
da
sydämeči
eli
tävven
elaĳan, kuduadu
koskiihes voinu
.

MIEHEN
OZA
VOINAN
HANTUZIS

Miehen
mustelmat -runos
buitegu
piähengi
sanelou
oman
ičen
ozua
. Tiettäväine
, se
ei
ole
Vladimir Jegorovičan elaigu
, nägyy
ruavahan
miehen
tapahtumizet. Enzimäzes
kahtes
nellirivikös on
kuvattu
ravien
ruadajan
miehen
taba
rauhas
ilmas
omal
mual
. Kolmas
strofa ruttoh
sen
kuvan
muuttau
:

Voinu
kaiken
keskusti
,
Pidi
kodi
hyllätä
…

Ielleh
seiččemen
nellirivikön aloh
on
ozutettu
miehen
voinutaival. Nerot
suavut ennen
voinua
puutui
käyttiä
toris
, dai
"kobrat
ei
väzytty
":

Bombittih, ammuttih
…
myö
vai
sildoi
vestimmö
…
Tuskat
, kivut
sammuttih
,
umman muokat
kestimmö
…

Kestiä
puutui
toven
vägitukku: oli
"čotas
tapetun", taputti
voittossah
, "tuli
kodih
tuhkile
, tukkuzele
kirpiččiä
", pidi
kodvan
uuttu
kodii
da
elaigua
nostua
. Kaksi
jälgimästy nellirivikkyö ollah
gu
yhtehvedo
da
yhteltiedy
gu
käsky
tulieloile polvile
:

Kui
on
tuatat
telmetty
,
tiediä
pidäs
nuorižol
…

Minun
mielii
myö
, tämän
runon
Vladimir Jegorovič kirjutti
, kui
silloi
äĳät nevvostoaigazet runoilĳat omil
muamankielil
dai
vältämätä ven’akse
, ga
yksisama
karjalazen
miehen
taba
da
elos
tunduu
. Vähän
, onnuako
, vie
myö
tiĳämmö, arvostammo
da
kunnivoičemmo
omua
liygilästy
runoilijua
Vladimir Brendojevua…

Libertsova, Valentina

Стихотворные строки Владимира Брендоева о войне

Russian

Владимир Брендоев во время войны был ребёнком, поэтому у него немного произведений о войне: стихотворение "На Братской могиле", некоторые фрагменты стихотворения "Воспоминания мужчины(мужа, мужика)", переведённое на ливвиковский стихотворение Расула Гамзатова "Журавли" и поэма "Можжевельник". ~~В каждом творении отразились разнообразные мысли, чувства, переживания поэта.~~ Можно увидеть, что с одной стороны, он голос своего ливвиковского языка и народа, а с другой – подлинный российский поэт 20 века.

~~"На Братской могиле" или "У Вечного огня"?~~

~~Переводя на русский язык стихотворение "На Братской могиле", Армас Мишин дал название "У Вечного огня".~~ Переводчик обычно очень бережно относится к переводимым текстам, сам поэт и исследователь художественной литературы – как же тогда так вольно изменил название? Ведь известно, что Братскими могилами называют общие могилы бойцов, каких много осталось после войны на местах крупных боёв, когда не было времени делать гробы, надо было павших солдат похоронить (предать земле, положить в землю) и идти дальше. После войны местные жители и власти ставили там памятные знаки с именами, можно сказать, такие теперь стоят в каждом городе и селе. Вечные огни в России стали зажигать с 1957 года, они где-то есть на Братских могилах, где-то на Могилах Неизвестного Солдата. ~~Владимир Егорович видел и Братские могилы, и Вечные огни.~~ ~~Какой же из них изображён в этом стихотворении?~~
~~Плохо, что у нас ни в одном сборнике стихов Брендоева нет дат, когда он написал каждое стихотворение.~~ Можем только догадываться, что это написано, когда Великая Отечественная война только (недавно) закончилась. ~~Пришедшие оттуда писатели взялись вслед за своими воспоминаниями создавать "героическую литературу".~~ Молодые, которые во время войны были детьми, читали и завидовали им, как пишет и Брендоев:
…что поздно меня мама родила,
что я войну мальчишкой встретил,
что без меня ты, брат, успел всё…
Но "расстроен ещё" поэт заодно и потому, что
Ой, словно и я виновен,
что ты, брат, не попал домой,
что мать твоя в России не дождалась,
что на земле карельской ты остался.
Такие строки относительно вины написал известный русский поэт Александр Твардовский: "Я знаю, никакой моей вины в том, что другие не пришли с войны". Возможно, наш поэт прочитал это стихотворение, а, может быть, они ему самому в душу пришли.

Все подобные размышления Владимир Брендоев вложил в строки 3-4, 9-16 стихотворения. Это словно разговор с бойцом, к которому он обращается со словом "старший брат". А начинается стихотворение с вопросительного предложения:
Кто вам болящие смертельные раны забинтует,
Вы, солдатики, кто лежите тут?
~~Обращение здесь ещё во множественном числе – "солдатики".~~ Как будто лирический герой стихотворения пришёл на Братскую могилу, остановился и сразу почувствовал свою вину перед погибшими, что мог бы хоть раны перевязать, доброе слово сказать… ~~Во втором четверостишии он рассуждает, что его душа не хочет, "как плату за вину оставить мелких денег".~~ ~~Тогда действительно была такая привычка – кидать в чаши Вечного огня металлические денежки (мелочь).~~ Лирический герой стихотворения считает, что лучше принести к Вечному огню полевые цветы, видимо, как знак любви к своей земле и вечной памяти.
Выводы можно сделать такие: поэт описывает мысли, что пришли возле Братской могилы, на которой, возможно, горел Вечный огонь. ~~Он сначала разговаривает со многими "солдатиками", которые положены в эту землю, а потом со "старшим братом".~~ ~~А Вечный огонь – это символ вечной памяти.~~
~~В стихотворении нет чётко обозначенных начальной и завершающей части.~~ Это как из жизни взятый фрагмент, лирический герой остановился и внутренне пережил целую жизнь, которой коснулась война.
Человеческая судьба на войне
В стихотворении "Воспоминания мужчины (мужа, мужика)" лирический герой как будто рассказывает о своей судьбе. ~~Понятно, что это не жизнь Владимира Егоровича, видны события жизни зрелого человека.~~ ~~В первых двух четверостишиях изображён характер крепкого труженика в мирном мире на своей земле.~~ Третья строфа резко меняет эту картину:
Война всё прервала,
Пришлось дом покинуть…
~~Дальше в седьмом четверостишии показан путь человека на войне.~~ Умения, приобретённые до войны, удалось применить в сражениях, и "руки не устали":
Бомбили, стреляли…
~~мы мосты лишь тесали…~~
Печали, боли погасли,
ужасные муки стерпели…
Терпеть на самом деле пришлось много: "считался убитым", протопал до победы, "пришёл домой к золе, кучке кирпича", пришлось долго новый дом и жизнь поднимать. Два последние четверостишия выглядят как вывод и наставление будущим поколениям:
Как отцы возились,
Знать бы надо молодым…
По-моему, это стихотворение Владимир Егорович написал, как тогда многие советские поэты на своих родных языках, да и, несомненно, на русском, но всё равно чувствуется характер карельского человека. ~~Мало, однако, мы ещё знаем, ценим и почитаем своего ливвиковского поэта Владимира Брендоева…~~