Лимаренко Ольга
На память о родных
Russian
БЕЛОМОРСКИЙ ВАЛЬС
Моя мама, Матвеева Наталья Матвеевна, родилась в 1917 году, в "колыбели революции", как сама говорила. Этот факт всегда был значимым в её жизни. Любовь к родине, ответственность жили в каждом её вздохе. Рождённая в глухой деревне, она окончила среднюю школу в селе, которое было в тридцати километрах от дома. Жила в интернате, а домой добиралась на лыжах.
В 1937 году поступила в Петрозаводский педагогический институт, а в 1939 году поехала работать в Лоухи учителем финского языка и литературы. В деревне остались её младшие сёстры, одну из них мама взяла с собой, чтобы родителям было легче. Окончив 1941 учебный год, собрались в свою деревню. Уже дома узнали – началась война.
Мама уехала обратно в Лоухи. Недолго работала в органах НКВД, проверяла документы у живущих вблизи фронта людей. В декабре 1941 года была командирована в Беломорск, всю остальную войну оставалась там. Мама в совершенстве владела финским языком, думаю, знала много, но лишнего не говорила, только всегда жалела погибших.
Мама была участницей партизанского движения, была бойцом Первой партизанской бригады. Закончила курсы сандружинниц, работала в группе, которая встречала раненых и занималась транспортировкой их по городским госпиталям.
В Беломорск эвакуировали Центральный комитет комсомола. Тогда мама познакомилась со вторым секретарём Центрального комитета коммунистической партии Карело-финской советской социалистической республики, Юрием Андроповым. Это мы узнали, только когда Юрий Владимирович стал Генеральным секретарём. Однажды маму пригласили рассказать о нём на митинге, но она сказала: "Что я буду рассказывать, как мы с ним пели и танцевали вальсы! Он очень хорошо играл на балалайке и всегда был душой компании".
Был однажды такой случай: мама потеряла комсомольский билет, очень расстроилась, пыталась искать. Вдруг вызывают её в ЦК комсомола, мама зашла в кабинет, Андропов стал строго спрашивать о потере. Она уже думала, что её теперь исключат из отряда, но, наверное, у неё был такой несчастный вид, что Андропов не выдержал, открыл ящик своего стола и сказал: "Возьми, раззява, да больше не теряй!" Мама всю жизнь бережно хранила этот билет, а теперь храним мы.
Являясь курсантом Беломорской разведшколы, мама была отправлена на помощь партизанскому отряду, попавшему в окружение. Она очень жалела, что они не смогли выполнить задание, не встретились с отрядом. Участники похода едва добрались до города, усталые, голодные, замёрзшие, они знали, что помочь уже ничем не смогли бы. Об этом событии рассказал Дмитрий Гусаров в книге "За чертой милосердия".
Мама не любила говорить о войне. Воспоминания погружали её в молодость (у девушек были в моде платья с матросским воротником и туфли-лодочки), какие пели песни, танцевали танцы, какие друзья были рядом. Рассказывала о Василии Кириллове, с которым училась в институте, а потом снова встретилась в Беломорске. Василий на очередном задании попал в руки врагов, долго был в плену, помочь ему не могли. Зина Григорьева была подружкой. Помню, как мама постоянно ходила на её могиду в Коткозере. В 1970 году на съезде партизан в Петрозаводске встретилась с известной партизанской радисткой Сильвой Удальцовой (по мужу Паасо), с ней поддерживали отношения, писали друг другу.
После войны мама приехала в Олонец, работала в отделе культуры, в РОНО. В 1948 году переехала жить в Ильинское, работала учителем в школе, директором вечерней школы. Добрым словом вспоминала Беломорск, мечтала туда съездить.
ШОФЁР КРАСИВЫЙ
Отец родился в 1914 году в деревне Седокса. "За рулём шофёр красивый, скоро тридцать лет ему, напевает что-то тихо, скучно ехать одному. Только вдруг за поворотом…" - нет, это не Макаревич придумал про поворот, это те, кто на дорогах войны, подъезжая к очередному повороту, не знал, будут ли ещё повороты в жизни или останутся за этим мама, молодость, любовь.
Павел Петрович Блойгуев, папочка. Он никогда не позволял маме возмущаться участниками войны. Мама часто их поругивала, что эти участники войны порой забывали, что уже мирное время, что женщины и дети ждут от них помощи. Отец каждый раз обнимал её за плечи и говорил: "Наташа, нельзя! Не надо их ругать! Они ведь победители!" Всю свою жизнь отец нёс высокое звание Защитника Отечества.
Нам хотелось, чтобы наш папа был герой, а он рассказывал так, будто в соседней деревне побывал. Призвали в 1939 году на Финскую войну. Там сидели они в окопах, финские самолёты летали, листовки разбрасывали. Напротив, в финских окопах финны разговаривали, в гости звали, выпить предлагали, стреляли иногда… А мы не могли понять, откуда у него такие сквозные раны и кости деформированные. И так бы и не узнали, но стали участникам войны давать пенсии и ему предложили оформить инвалидность и получать побольше денег. Понятно, военный билет есть, есть и отметка об участии в войне, а вот справки о ранении нет. Да этой справки и не могло быть: после госпиталя его комиссовали со строевой службы, приехал к матери в Саратов, пришёл в военкомат. Комиссар взглянул на справку, смял её, бросил в урну и сказал: "На войне комиссованных нет, будешь возить секретаря горкома". Там и встретил День Победы.
Потом через Военно-исторический музей восстановили номера госпиталей, где отец проходил лечение, провели идентификацию ранений, узнали, что в ноге так и остался осколок памятью о военных годах.
За рулём шофёр плешивый. Скоро 70 лет ему… Как только он садился за руль машины, вместе с километрами спидометр крутил его годы.
Но для нас не было большего счастья знать, что наша жизнь в самых добрых, сильных и надёжных руках.