Texts

Return to review | Return to list

Jäi vai viizi millimetrii...

history

September 24, 2025 in 20:08 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится,| колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил| еще несколько секунд и... Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей,| он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку,| в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ. - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе… Она повернулась и через минутку растворилась в толчее рынка.

September 24, 2025 in 20:05 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится,| колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил| еще несколько секунд и... Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей,| он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку,| в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ. - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 19:03 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится,| колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил| еще несколько секунд и... Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей,| он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 19:01 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится,| колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил| еще несколько секунд и. ….. Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:59 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится,| колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:59 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал,| поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:56 Александра Родионова

• changed the text
  Lämmäl suovattuhuondeksel, kuigi puaksuh enne, kävelin bazarii myö yhtes myöndykohtas toizeh. Loppih yömbäristön jatkunuh ruadovuoro, iespäi oldih huogavundupäivät. Panin ostokset autoh, otin kormanis olijan lippuzen, kuduah oli kirjutettu midä pidäy ostua, ga mugai on – uhohtin ostua lihua. Juostol tuttavan lihanmyöjällyö, kaksi – kolme ilahtuttavua sanua dai kunnon lihapala säkkizes. Nygöi vai kävvä kodih akkua ottamah da kerras kezämökil. Vai kiännyin autohpäi, ku korvas helähtih: - A meile – Porojärvel... Ruttoh kiänäldimmös, kačon – kaksi ijäkästy naistu heitettyy sumkat syömizien kel asfal'tal paistah keskenäh. Menin lähembäkse, naizet vaikastuttih, kačotah huaristuksis minuh. - Prostikkua raukku, kudaibo teis on minun Porojärvelpäi? Yksi naizis tembai sumkan da lähti sipettämäh mašinoin azetundukohtahpäi kirraten: - Ole terveh, Jevgenija Grigorjevna! Toine naine kaččeli minuu piäs jälgoissah da sanoi muheloittajen: - Minä elin Porojärvel. Meijän kodi oli raududorogan sillankorvas, a famiilii minun on Laleko. - Ongo Slava Laleko teijän poigu? - Slava-rukku on minun poigu, opasti yliopistos, ga händy, gor'ua, jo ei ole elos, Slava meni vedeh... Naizel nostih kyynälet silmih, minä kiännin paginan toizih azieloih da hyvä, gu muga ruavoin. Häi uatui paginah, toiči kai puhkei nagroh, a minä omis mielis kiännyin vuozih 1960. Viijenden kluasan loppiettuu minä kirjutimmos školalazien meččyhoidajien joukkoh. Jo aijoi huondeksel myö istuimmo auton fanerkubutkas lauččazil da ajoimmo meččäh. Dorogat silloigi oldin nygözien kel yhtenmoizet. Istuo pidi pitkin lauččua, lujah kobristajen sidä käzil dai jalloil, muite piä olis kolahtannuh butkan lageh. Kaikkeh täh kaččomattah matkan aigua tyttözet čomašti pajatettih, a brihačut korottih anegdottoi da horhotettih täytty kidua. Matku meni ravieh, vesseläh da hyväl mielel, gu kai muugi lapsennu. Meččäh piästyy myö linduparvennu lennimmö autospäi mual, vastai meidy kylmil silmil vahnin mečänhoidai Valentina Mihailovna F'odorova.^ Sihgi kerras loppevuttih meijän pajot da horhotukset. Oli häi hoiskei, čoma inehmine, täyzi energiedu da voimua. Tundui sil, gu hänen pagizenduaijakse kai linnut vaikastuttih da kuuneltih. Myögi seizoimmo suut salvas, a mečäs ruadajat, rounoku saldatat, seizottih riävys. Hänel kai oli kunnos, kaikkiel kergii. Oligo taimendu täydymäh, oligo rengii da istutuslabjoi T-kirjandu mustoittajien purahantabazien varzienke. Minuu Valentina Mihailovna pani puarah Vlasovan Pet'an kel. Meijän kyläs oli kaksi Vlasovan Pet'ua. Gu eroittua niidy, rahvas yhty sanottih Roššinskoikse, tostu- Gumarinskoikse. Sen Gumarinskoin kel minä ruavoingi. Häi oli munuu vuottu vahnembi, piädy pitkembi da leviembi hardielois. Myö hänen kel rodimmokse hyvikse dovarišoikse. Pet'a äijän lugi, äijän tiezi, hänen kel oli mis paista. Meijän istutusruavot mendih voinanaigazis taistelukohtis, kus traktoran jätettylöis jällis sai löydiä granuotoin ozii, ammuttuloi patronoi, toiči ambumattomiigi. Pet'a niidy ei koskenuh, a minä keräin da peitin yhteh kohtah. Kerran huondeksel Valentina Mihailovna tuli nuoren miehen kel, sanoi,| gu hänen nimi on Slava Laleko, da häi rubieu tarkastamah školalazien meččyhoidajien joukon ruaduo. Tytöt hihetettih, sendähgu Slava äijäl mustoitti heille Šuuriekkua ”Operacija Y” - kinospäi. Händy mugai silmien tagua ruvettih kuččumah ”studentakse”. Murginassah ruattuu myö Pet'an kel täytimmö taimenil rengit, söimmö, Pet'a, kui hänel oli tavannu, šliehkahtih nukahtamah tuhjožikkoh. Minä silkeskie juoksin omah patronoin peittokohtah. Jalgu puutui kannon juureh, minä öntästyin da lennin pitkälleh. Nostuu seizoi dogadin juuren ualpäi vierijän cilindrazen. Otin sen käzih, se mustoitti minul sähkömotorastu, kuduan vualun piäh oli azetettu al'umiiniikriukku. Opin liestiä, ga ei liesty. Kriukku oli kiinitetty vualuh čokil, čokin piäs oli rengahaine. Kai tämä motoraine vie läpetti, buitegu ollus vaste luajittu. Minä piätin kuitah heittiä kriukun, oijiendin čokin usat da rubein hil'l'akkazeh vedämäh rengahastu. Jäi vaiviizi millimetrii, gu kuulin taguapäi šopahtuksen: - Azetu... Munuu gu hullai. Edeh tuli Slava, häi hil'l'azeh erotti minun sormet ”sähkömotorazes”, ähkäi edehpäi čokin da lämmytti sen usat eri puolih. - Tiijätko sinä, mi tämä vehkehii on? - Sähkömotoraine. - Tämä on suomelaine granuattu, sinä sen čokkii veit. Gu olizit vie vai palazel vedänyh, sit olis... Toizil lapsil älä rubie sanelemah, minä upotan sen suoh. Meččyruadoloin loppiettuu minä lähtin ad'voih Petroskoil. Sie omahizien lapsien kel myö enzimäzekse astuimmo Gogol'an uuličal olijah laukkah, ostimmo šokoluadua, söimmö da joimmo tävvet vačat suuris raudustokanois myödäviä kokteilii. Jälles sidä Oniegan traktoruzavodan kauti astuimmo kodialovehmuzeih. Silloi se oli nygözes Aleksandr Nevskoin kirikös. Muzeis meidy enimyölleh mielytti ”Karjalu Ižänmuallizen voinan aigua” ozuttelu. Myö ylbeillen kaččelimmo meijän kodirannan ”Krasnoje znam'a” partizuanujoukon komendajan Vladimir Petrovič Vedenskoin da partizuanan Ivan Grigorjevič Ivanovan vehkehii. Vihažniekoin voinuvehkehien keskes oli jo minule tuttu suomen M-41 granuattu. Soitti telefon, se jo emändy ečii minuu. Minun paginkanzugi rubei kerävymäh iäres. - Jevgenija Grigorjevna, vuottelkua kodvaine. Vuonnu kuuzikymmen kaheksa teijän Slava-poigu piästi minuu suures hiäs, voi sanuo pellasti minun hengen. Passibo teile suuri nengozes poijas. Naine avai sumkazen, otti nenäpaikan, pyhkii sil silmät da huulien čuput. - Teile passibo nengomis hyvis sanois da minun Slavan mustos... Häi kiännäldih da jo minuutan peräs hävii ostajien joukkoh.

September 24, 2025 in 18:54 Александра Родионова

• changed the text
  Lämmäl suovattuhuondeksel, kuigi puaksuh enne, kävelin bazarii myö yhtes myöndykohtas toizeh. Loppih yömbäristön jatkunuh ruadovuoro, iespäi oldih huogavundupäivät. Panin ostokset autoh, otin kormanis olijan lippuzen, kuduah oli kirjutettu midä pidäy ostua, ga mugai on – uhohtin ostua lihua. Juostol tuttavan lihanmyöjällyö, kaksi – kolme ilahtuttavua sanua dai kunnon lihapala säkkizes. Nygöi vai kävvä kodih akkua ottamah da kerras kezämökil. Vai kiännyin autohpäi, ku korvas helähtih: - A meile – Porojärvel... Ruttoh kiänäldimmös, kačon – kaksi ijäkästy naistu heitettyy sumkat syömizien kel asfal'tal paistah keskenäh. Menin lähembäkse, naizet vaikastuttih, kačotah huaristuksis minuh. - Prostikkua raukku, kudaibo teis on minun Porojärvelpäi? Yksi naizis tembai sumkan da lähti sipettämäh mašinoin azetundukohtahpäi kirraten: - Ole terveh, Jevgenija Grigorjevna! Toine naine kaččeli minuu piäs jälgoissah da sanoi muheloittajen: - Minä elin Porojärvel. Meijän kodi oli raududorogan sillankorvas, a famiilii minun on Laleko. - Ongo Slava Laleko teijän poigu? - Slava-rukku on minun poigu, opasti yliopistos, ga händy, gor'ua, jo ei ole elos, Slava meni vedeh... Naizel nostih kyynälet silmih, minä kiännin paginan toizih azieloih da hyvä, gu muga ruavoin. Häi uatui paginah, toiči kai puhkei nagroh, a minä omis mielis kiännyin vuozih 1960. Viijenden kluasan loppiettuu minä kirjutimmos školalazien meččyhoidajien joukkoh. Jo aijoi huondeksel myö istuimmo auton fanerkubutkas lauččazil da ajoimmo meččäh. Dorogat silloigi oldin nygözien kel yhtenmoizet. Istuo pidi pitkin lauččua, lujah kobristajen sidä käzil dai jalloil, muite piä olis kolahtannuh butkan lageh. Kaikkeh täh kaččomattah matkan aigua tyttözet čomašti pajatettih, a brihačut korottih anegdottoi da horhotettih täytty kidua. Matku meni ravieh, vesseläh da hyväl mielel, gu kai muugi lapsennu. Meččäh piästyy myö linduparvennu lennimmö autospäi mual, vastai meidy kylmil silmil vahnin mečänhoidai Valentina Mihailovna F'odorova.^ Sihgi kerras loppevuttih meijän pajot da horhotukset. Oli häi hoiskei, čoma inehmine, täyzi energiedu da voimua. Tundui sil, gu hänen pagizenduaijakse kai linnut vaikastuttih da kuuneltih. Myögi seizoimmo suut salvas, a mečäs ruadajat, rounoku saldatat, seizottih riävys. Hänel kai oli kunnos, kaikkiel kergii. Oligo taimendu täydymäh, oligo rengii da istutuslabjoi T-kirjandu mustoittajien purahantabazien varzienke. Minuu Valentina Mihailovna pani puarah Vlasovan Pet'an kel. Meijän kyläs oli kaksi Vlasovan Pet'ua. Gu eroittua niidy, rahvas yhty sanottih Roššinskoikse, tostu- Gumarinskoikse. Sen Gumarinskoin kel minä ruavoingi. Häi oli munuu vuottu vahnembi, piädy pitkembi da leviembi hardielois. Myö hänen kel rodimmokse hyvikse dovarišoikse. Pet'a äijän lugi, äijän tiezi, hänen kel oli mis paista. Meijän istutusruavot mendih voinanaigazis taistelukohtis, kus traktoran jätettylöis jällis sai löydiä granuotoin ozii, ammuttuloi patronoi, toiči ambumattomiigi. Pet'a niidy ei koskenuh, a minä keräin da peitin yhteh kohtah. Kerran huondeksel Valentina Mihailovna tuli nuoren miehen kel, sanoi,| gu hänen nimi on Slava Laleko, da häi rubieu tarkastamah školalazien meččyhoidajien joukon ruaduo. Tytöt hihetettih, sendähgu Slava äijäl mustoitti heille Šuuriekkua ”Operacija Y”kinospäi. Händy mugai silmien tagua ruvettih kuččumah ”studentakse”. Murginassah ruattuu myö Pet'an kel täytimmö taimenil rengit, söimmö, Pet'a, kui hänel oli tavannu, šliehkahtih nukahtamah tuhjožikkoh. Minä silkeskie juoksin omah patronoin peittokohtah. Jalgu puutui kannon juureh, minä öntästyin da lennin pitkälleh. Nostuu seizoi dogadin juuren ualpäi vierijän cilindrazen. Otin sen käzih, se mustoitti minul sähkömotorastu, kuduan vualun piäh oli azetettu al'umiiniikriukku. Opin liestiä, ga ei liesty. Kriukku oli kiinitetty vualuh čokil, čokin piäs oli rengahaine. Kai tämä motoraine vie läpetti, buitegu ollus vaste luajittu. Minä piätin kuitah heittiä kriukun, oijiendin čokin usat da rubein hil'l'akkazeh vedämäh rengahastu. Jäi vaiviizi millimetrii, gu kuulin taguapäi šopahtuksen: - Azetu... Munuu gu hullai. Edeh tuli Slava, häi hil'l'azeh erotti minun sormet ”sähkömotorazes”, ähkäi edehpäi čokin da lämmytti sen usat eri puolih. - Tiijätko sinä, mi tämä vehkehii on? - Sähkömotoraine. - Tämä on suomelaine granuattu, sinä sen čokkii veit. Gu olizit vie vai palazel vedänyh, sit olis... Toizil lapsil älä rubie sanelemah, minä upotan sen suoh. Meččyruadoloin loppiettuu minä lähtin ad'voih Petroskoil. Sie omahizien lapsien kel myö enzimäzekse astuimmo Gogol'an uuličal olijah laukkah, ostimmo šokoluadua, söimmö da joimmo tävvet vačat suuris raudustokanois myödäviä kokteilii. Jälles sidä Oniegan traktoruzavodan kauti astuimmo kodialovehmuzeih. Silloi se oli nygözes Aleksandr Nevskoin kirikös. Muzeis meidy enimyölleh mielytti ”Karjalu Ižänmuallizen voinan aigua” ozuttelu. Myö ylbeillen kaččelimmo meijän kodirannan ”Krasnoje znam'a” partizuanujoukon komendajan Vladimir Petrovič Vedenskoin da partizuanan Ivan Grigorjevič Ivanovan vehkehii. Vihažniekoin voinuvehkehien keskes oli jo minule tuttu suomen M-41 granuattu. Soitti telefon, se jo emändy ečii minuu. Minun paginkanzugi rubei kerävymäh iäres. - Jevgenija Grigorjevna, vuottelkua kodvaine. Vuonnu kuuzikymmen kaheksa teijän Slava-poigu piästi minuu suures hiäs, voi sanuo pellasti minun hengen. Passibo teile suuri nengozes poijas. Naine avai sumkazen, otti nenäpaikan, pyhkii sil silmät da huulien čuput. - Teile passibo nengomis hyvis sanois da minun Slavan mustos... Häi kiännäldih da jo minuutan peräs hävii ostajien joukkoh.
• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека. - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:53 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились,| Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:52 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал,| он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:52 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова,| так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:51 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова, так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:50 Александра Родионова

• changed the text
  Lämmäl suovattuhuondeksel, kuigi puaksuh enne, kävelin bazarii myö yhtes myöndykohtas toizeh. Loppih yömbäristön jatkunuh ruadovuoro, iespäi oldih huogavundupäivät. Panin ostokset autoh, otin kormanis olijan lippuzen, kuduah oli kirjutettu midä pidäy ostua, ga mugai on – uhohtin ostua lihua. Juostol tuttavan lihanmyöjällyö, kaksi – kolme ilahtuttavua sanua dai kunnon lihapala säkkizes. Nygöi vai kävvä kodih akkua ottamah da kerras kezämökil. Vai kiännyin autohpäi, ku korvas helähtih: - A meile – Porojärvel... Ruttoh kiänäldimmös, kačon – kaksi ijäkästy naistu heitettyy sumkat syömizien kel asfal'tal paistah keskenäh. Menin lähembäkse, naizet vaikastuttih, kačotah huaristuksis minuh. - Prostikkua raukku, kudaibo teis on minun Porojärvelpäi? Yksi naizis tembai sumkan da lähti sipettämäh mašinoin azetundukohtahpäi kirraten: - Ole terveh, Jevgenija Grigorjevna! Toine naine kaččeli minuu piäs jälgoissah da sanoi muheloittajen: - Minä elin Porojärvel. Meijän kodi oli raududorogan sillankorvas, a famiilii minun on Laleko. - Ongo Slava Laleko teijän poigu? - Slava-rukku on minun poigu, opasti yliopistos, ga händy, gor'ua, jo ei ole elos, Slava meni vedeh... Naizel nostih kyynälet silmih, minä kiännin paginan toizih azieloih da hyvä, gu muga ruavoin. Häi uatui paginah, toiči kai puhkei nagroh, a minä omis mielis kiännyin vuozih 1960. Viijenden kluasan loppiettuu minä kirjutimmos školalazien meččyhoidajien joukkoh. Jo aijoi huondeksel myö istuimmo auton fanerkubutkas lauččazil da ajoimmo meččäh. Dorogat silloigi oldin nygözien kel yhtenmoizet. Istuo pidi pitkin lauččua, lujah kobristajen sidä käzil dai jalloil, muite piä olis kolahtannuh butkan lageh. Kaikkeh täh kaččomattah matkan aigua tyttözet čomašti pajatettih, a brihačut korottih anegdottoi da horhotettih täytty kidua. Matku meni ravieh, vesseläh da hyväl mielel, gu kai muugi lapsennu. Meččäh piästyy myö linduparvennu lennimmö autospäi mual, vastai meidy kylmil silmil vahnin mečänhoidai Valentina Mihailovna F'odorova.^ Sihgi kerras loppevuttih meijän pajot da horhotukset. Oli häi hoiskei, čoma inehmine, täyzi energiedu da voimua. Tundui sil, gu hänen pagizenduaijakse kai linnut vaikastuttih da kuuneltih. Myögi seizoimmo suut salvas, a mečäs ruadajat, rounoku saldatat, seizottih riävys. Hänel kai oli kunnos, kaikkiel kergii. Oligo taimendu täydymäh, oligo rengii da istutuslabjoi T-kirjandu mustoittajien purahantabazien varzienke. Minuu Valentina Mihailovna pani puarah Vlasovan Pet'an kel. Meijän kyläs oli kaksi Vlasovan Pet'ua. Gu eroittua niidy, rahvas yhty sanottih Roššinskoikse, tostu- Gumarinskoikse. Sen Gumarinskoin kel minä ruavoingi. Häi oli munuu vuottu vahnembi, piädy pitkembi da leviembi hardielois. Myö hänen kel rodimmokse hyvikse dovarišoikse. Pet'a äijän lugi, äijän tiezi, hänen kel oli mis paista. Meijän istutusruavot mendih voinanaigazis taistelukohtis, kus traktoran jätettylöis jällis sai löydiä granuotoin ozii, ammuttuloi patronoi, toiči ambumattomiigi. Pet'a niidy ei koskenuh, a minä keräin da peitin yhteh kohtah. Kerran huondeksel Valentina Mihailovna tuli nuoren miehen kel, sanoi, gu hänen nimi on Slava Laleko, da häi rubieu tarkastamah školalazien meččyhoidajien joukon ruaduo. Tytöt hihetettih, sendähgu Slava äijäl mustoitti heille Šuuriekkua ”Operacija Y”kinospäi. Händy mugai silmien tagua ruvettih kuččumah ”studentakse”. Murginassah ruattuu myö Pet'an kel täytimmö taimenil rengit, söimmö, Pet'a, kui hänel oli tavannu, šliehkahtih nukahtamah tuhjožikkoh. Minä silkeskie juoksin omah patronoin peittokohtah. Jalgu puutui kannon juureh, minä öntästyin da lennin pitkälleh. Nostuu seizoi dogadin juuren ualpäi vierijän cilindrazen. Otin sen käzih, se mustoitti minul sähkömotorastu, kuduan vualun piäh oli azetettu al'umiiniikriukku. Opin liestiä, ga ei liesty. Kriukku oli kiinitetty vualuh čokil, čokin piäs oli rengahaine. Kai tämä motoraine vie läpetti, buitegu ollus vaste luajittu. Minä piätin kuitah heittiä kriukun, oijiendin čokin usat da rubein hil'l'akkazeh vedämäh rengahastu. Jäi vaiviizi millimetrii, gu kuulin taguapäi šopahtuksen: - Azetu... Munuu gu hullai. Edeh tuli Slava, häi hil'l'azeh erotti minun sormet ”sähkömotorazes”, ähkäi edehpäi čokin da lämmytti sen usat eri puolih. - Tiijätko sinä, mi tämä vehkehii on? - Sähkömotoraine. - Tämä on suomelaine granuattu, sinä sen čokkii veit. Gu olizit vie vai palazel vedänyh, sit olis... Toizil lapsil älä rubie sanelemah, minä upotan sen suoh. Meččyruadoloin loppiettuu minä lähtin ad'voih Petroskoil. Sie omahizien lapsien kel myö enzimäzekse astuimmo Gogol'an uuličal olijah laukkah, ostimmo šokoluadua, söimmö da joimmo tävvet vačat suuris raudustokanois myödäviä kokteilii. Jälles sidä Oniegan traktoruzavodan kauti astuimmo kodialovehmuzeih. Silloi se oli nygözes Aleksandr Nevskoin kirikös. Muzeis meidy enimyölleh mielytti ”Karjalu Ižänmuallizen voinan aigua” ozuttelu. Myö ylbeillen kaččelimmo meijän kodirannan ”Krasnoje znam'a” partizuanujoukon komendajan Vladimir Petrovič Vedenskoin da partizuanan Ivan Grigorjevič Ivanovan vehkehii. Vihažniekoin voinuvehkehien keskes oli jo minule tuttu suomen M-41 granuattu. Soitti telefon, se jo emändy ečii minuu. Minun paginkanzugi rubei kerävymäh iäres. - Jevgenija Grigorjevna, vuottelkua kodvaine. Vuonnu kuuzikymmen kaheksa teijän Slava-poigu piästi minuu suures hiäs, voi sanuo pellasti minun hengen. Passibo teile suuri nengozes poijas. Naine avai sumkazen, otti nenäpaikan, pyhkii sil silmät da huulien čuput. - Teile passibo nengomis hyvis sanois da minun Slavan mustos... Häi kiännäldih da jo minuutan peräs hävii ostajien joukkoh.

September 24, 2025 in 18:49 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией.Воэнергией. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова, так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:48 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего.^ Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. ВоСтаршим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией.Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова, так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:46 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего.^ Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова, так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:45 Александра Родионова

• changed the text of the translation
  Теплым летним субботним утром привычно лавировал в толчее рынка от ларечка к ларечку. Позади суточная смена, впереди законные выходные. Загрузив пакеты в багажник, достал из кармана памятку – список, так и есть забыл мясопродукты. Бегом к ларьку с таким же названием, улыбнулся знакомой продавщице, пара комплиментов и качественный товар перекочевал с полочки весов в мою сумку. Так теперь за женой и на дачу. Только набрал ускорение в сторону автомобиля как сбоку – сзади услышал завораживающее –А у нас в Поросозеро… Я обернулся, у тротуара поставив на асфальт сумки с продуктами, беседовали две пожилые женщины. Подошел поближе, женщины замолчали и посмотрели на меня с удивлением. - Вы извините, кто-то из вас мой земляк с Поросозеро? Одна из женщин засуетившись, подхватила сумки и засеменила в сторону остановки, крикнув на прощание - Евгения Григорьевна до свидания… Вторая внимательно и строго осмотрела меня с головы до ног и вдруг по-доброму улыбнувшись, сказала - Я жила в Поросозеро,| наш дом стоял недалеко от железнодорожного моста, а фамилия моя Лалэко. - Извините, Слава Лалэко ваш сын? - Да Славочка мой сын, он преподавал в университете, его ведь больше нет, Слава утонул… В глазах у женщины появились слезы, я плавно перевел тему на общих знакомых и не пожалел. Она разговорилась, порой даже смеялась, я же мысленно перенесся в далекие шестидесятые… После окончания пятого класса приспичило мне записаться в школьное лесничество. С утра пораньше загружались в грузовичок с лавочками и фанерной будкой приделанной к кузову, и ехали в лес. Дороги в то время были, да чего там такие, как и сейчас. Приходилось садиться вдоль лавки и обхватывать ее ногами, чтобы в полете не удариться головой о крышу будки. Тем не менее, девочки красиво пели песенки про любовь, а мальчишки травили анекдоты и громко хохотали. Поездка пролетала весело, быстро и с удовольствием, так как бывает только в детстве. Приехав в лес на делянку, мы как стая свиристелей высыпались из кузова грузовичка и тут же замолкали, поскольку попадали под магический взгляд старшего лесничего. Старшим лесничим была Валентина Михайловна Федорова, красивая, стройная женщина с потрясающей энергией. Когда она говорила, казалось, что птицы замолкают, слушая ее. Мы стояли, закрыв рты, а лесники вытягивались в струнку. Во всем у нее был порядок и всюду она успевала. В достаточном количестве посадочный материал, ведра, мечи это такой инструмент для посадки саженцев, похожий на металлическую пешню с т-образной ручкой. Меня Валентина Михайловна поставила работать в паре с Петей Власовым. В деревне было два Пети Власова, так чтобы их не путать одного звали Рощинским, второго Гумаринским. С Гумаринским Петей я и работал, он был на год старше меня, выше на голову и шире в плечах. Мы с ним подружились, Петя оказался начитанным, умным парнем, с ним было интересно общаться. Посадки проходили на местах боев, в тракторной борозде попадались ржавые рубашки от гранат, много стреляных гильз, иногда и целые патроны даже в обоймах. Петя их обходил, я же патроны собирал и прятал в укромном месте. Однажды утром Валентина Михайловна представила нам молодого человека - Зовут его Слава Лалэко, и будет он контролировать работу школьного лесничества. Девочки захихикали, уж больно Слава в своих очках на Шурика из «Операции Ы.» похож, за глаза его так и звали «студент». Доработав до обеда, мы с Петей набрали ведерко саженцев, перекусили, и он как обычно завалился под кустик подремать. Я же побежал к своему схрону за патронами. Споткнулся о корягу и упал, поднялся, смотрю из под деревяшки выкатился небольшой цилиндр. Взял в руки, похож на электромоторчик, только на вал ротора одет алюминиевый колпачок. Покрутил, не крутится, колпачок прикреплен к валу шплинтом, а в ушко шплинта вдето колечко. Все блестит как будто только с завода. Решил все-таки снять колпачок, распрямил усики шплинта и тяну потихоньку за колечко. Осталось миллиметров пять, как из-за спины услышал шепот - Замри… Все наверно помнят детскую игру « Замри-отомри», воти я оцепенел как вкопанный. Передо мной появился Слава, он осторожно разжал мои пальцы и протолкнул шплинт на место, аккуратно разогнув кончики в разные стороны. - Отомри, ты хоть знаешь что это за штуковина? - Электромоторчик… - Это финская граната, а ты чеку почти вытащил еще несколько секунд и. … Чтобы ребят не пугать ты никому об этом не говори, а гранату я утоплю в болоте. После окончания лесных работ я поехал в Петрозаводск в гости. Там с ребятами родственниками у нас была традиция, первым делом шли в гоголевский гастроном, объедались от пуза развесным шоколадом, запивая молочными коктейлями из огромных металлических стаканов. Затем шли мимо Онежского завода в краеведческий музей, он тогда находился в здании собора Александра Невского. Там нас больше всего привлекала экспозиция «Карелия в годы Великой отечественной войны». Чувство гордости переполняло у стенда с личными вещами наших земляков, командира партизанского отряда «Красное знамя» Введенского Владимира Петровича и участника партизанского движения Иванова Ивана Григорьевича. В этой же экспозиции среди образцов иностранного оружия обнаружил знакомую мне такую же финскую гранату М-41. Зазвонил телефон, это жена забеспокоилась, где я. Моя собеседница тоже засобиралась. - Евгения Григорьевна, Вы уж уделите мне еще минутку, в далеком шестьдесят восьмом году ваш Слава предотвратил большую беду, которая меня ожидала, фактически он спас мне жизнь. Спасибо Вам огромное за такого замечательного сына. Женщина открыла сумочку, достала платочек, вытерла им глаза и уголки губ - Вам спасибо за хорошие слова и добрую память о моем Славе…

September 24, 2025 in 18:44 Александра Родионова

• created the text
• created the text: Lämmäl suovattuhuondeksel, kuigi puaksuh enne, kävelin bazarii myö yhtes myöndykohtas toizeh. Loppih yömbäristön jatkunuh ruadovuoro, iespäi oldih huogavundupäivät. Panin ostokset autoh, otin kormanis olijan lippuzen, kuduah oli kirjutettu midä pidäy ostua, ga mugai on – uhohtin ostua lihua. Juostol tuttavan lihanmyöjällyö, kaksi – kolme ilahtuttavua sanua dai kunnon lihapala säkkizes. Nygöi vai kävvä kodih akkua ottamah da kerras kezämökil. Vai kiännyin autohpäi, ku korvas helähtih: - A meile – Porojärvel... Ruttoh kiänäldimmös, kačon – kaksi ijäkästy naistu heitettyy sumkat syömizien kel asfal'tal paistah keskenäh. Menin lähembäkse, naizet vaikastuttih, kačotah huaristuksis minuh. - Prostikkua raukku, kudaibo teis on minun Porojärvelpäi? Yksi naizis tembai sumkan da lähti sipettämäh mašinoin azetundukohtahpäi kirraten: - Ole terveh, Jevgenija Grigorjevna! Toine naine kaččeli minuu piäs jälgoissah da sanoi muheloittajen: - Minä elin Porojärvel. Meijän kodi oli raududorogan sillankorvas, a famiilii minun on Laleko. - Ongo Slava Laleko teijän poigu? - Slava-rukku on minun poigu, opasti yliopistos, ga händy, gor'ua, jo ei ole elos, Slava meni vedeh... Naizel nostih kyynälet silmih, minä kiännin paginan toizih azieloih da hyvä, gu muga ruavoin. Häi uatui paginah, toiči kai puhkei nagroh, a minä omis mielis kiännyin vuozih 1960. Viijenden kluasan loppiettuu minä kirjutimmos školalazien meččyhoidajien joukkoh. Jo aijoi huondeksel myö istuimmo auton fanerkubutkas lauččazil da ajoimmo meččäh. Dorogat silloigi oldin nygözien kel yhtenmoizet. Istuo pidi pitkin lauččua, lujah kobristajen sidä käzil dai jalloil, muite piä olis kolahtannuh butkan lageh. Kaikkeh täh kaččomattah matkan aigua tyttözet čomašti pajatettih, a brihačut korottih anegdottoi da horhotettih täytty kidua. Matku meni ravieh, vesseläh da hyväl mielel, gu kai muugi lapsennu. Meččäh piästyy myö linduparvennu lennimmö autospäi mual, vastai meidy kylmil silmil vahnin mečänhoidai Valentina Mihailovna F'odorova. Sihgi kerras loppevuttih meijän pajot da horhotukset. Oli häi hoiskei, čoma inehmine, täyzi energiedu da voimua. Tundui sil, gu hänen pagizenduaijakse kai linnut vaikastuttih da kuuneltih. Myögi seizoimmo suut salvas, a mečäs ruadajat, rounoku saldatat, seizottih riävys. Hänel kai oli kunnos, kaikkiel kergii. Oligo taimendu täydymäh, oligo rengii da istutuslabjoi T-kirjandu mustoittajien purahantabazien varzienke. Minuu Valentina Mihailovna pani puarah Vlasovan Pet'an kel. Meijän kyläs oli kaksi Vlasovan Pet'ua. Gu eroittua niidy, rahvas yhty sanottih Roššinskoikse, tostu- Gumarinskoikse. Sen Gumarinskoin kel minä ruavoingi. Häi oli munuu vuottu vahnembi, piädy pitkembi da leviembi hardielois. Myö hänen kel rodimmokse hyvikse dovarišoikse. Pet'a äijän lugi, äijän tiezi, hänen kel oli mis paista. Meijän istutusruavot mendih voinanaigazis taistelukohtis, kus traktoran jätettylöis jällis sai löydiä granuotoin ozii, ammuttuloi patronoi, toiči ambumattomiigi. Pet'a niidy ei koskenuh, a minä keräin da peitin yhteh kohtah. Kerran huondeksel Valentina Mihailovna tuli nuoren miehen kel, sanoi, gu hänen nimi on Slava Laleko, da häi rubieu tarkastamah školalazien meččyhoidajien joukon ruaduo. Tytöt hihetettih, sendähgu Slava äijäl mustoitti heille Šuuriekkua ”Operacija Y”kinospäi. Händy mugai silmien tagua ruvettih kuččumah ”studentakse”. Murginassah ruattuu myö Pet'an kel täytimmö taimenil rengit, söimmö, Pet'a, kui hänel oli tavannu, šliehkahtih nukahtamah tuhjožikkoh. Minä silkeskie juoksin omah patronoin peittokohtah. Jalgu puutui kannon juureh, minä öntästyin da lennin pitkälleh. Nostuu seizoi dogadin juuren ualpäi vierijän cilindrazen. Otin sen käzih, se mustoitti minul sähkömotorastu, kuduan vualun piäh oli azetettu al'umiiniikriukku. Opin liestiä, ga ei liesty. Kriukku oli kiinitetty vualuh čokil, čokin piäs oli rengahaine. Kai tämä motoraine vie läpetti, buitegu ollus vaste luajittu. Minä piätin kuitah heittiä kriukun, oijiendin čokin usat da rubein hil'l'akkazeh vedämäh rengahastu. Jäi vaiviizi millimetrii, gu kuulin taguapäi šopahtuksen: - Azetu... Munuu gu hullai. Edeh tuli Slava, häi hil'l'azeh erotti minun sormet ”sähkömotorazes”, ähkäi edehpäi čokin da lämmytti sen usat eri puolih. - Tiijätko sinä, mi tämä vehkehii on? - Sähkömotoraine. - Tämä on suomelaine granuattu, sinä sen čokkii veit. Gu olizit vie vai palazel vedänyh, sit olis... Toizil lapsil älä rubie sanelemah, minä upotan sen suoh. Meččyruadoloin loppiettuu minä lähtin ad'voih Petroskoil. Sie omahizien lapsien kel myö enzimäzekse astuimmo Gogol'an uuličal olijah laukkah, ostimmo šokoluadua, söimmö da joimmo tävvet vačat suuris raudustokanois myödäviä kokteilii. Jälles sidä Oniegan traktoruzavodan kauti astuimmo kodialovehmuzeih. Silloi se oli nygözes Aleksandr Nevskoin kirikös. Muzeis meidy enimyölleh mielytti ”Karjalu Ižänmuallizen voinan aigua” ozuttelu. Myö ylbeillen kaččelimmo meijän kodirannan ”Krasnoje znam'a” partizuanujoukon komendajan Vladimir Petrovič Vedenskoin da partizuanan Ivan Grigorjevič Ivanovan vehkehii. Vihažniekoin voinuvehkehien keskes oli jo minule tuttu suomen M-41 granuattu. Soitti telefon, se jo emändy ečii minuu. Minun paginkanzugi rubei kerävymäh iäres. - Jevgenija Grigorjevna, vuottelkua kodvaine. Vuonnu kuuzikymmen kaheksa teijän Slava-poigu piästi minuu suures hiäs, voi sanuo pellasti minun hengen. Passibo teile suuri nengozes poijas. Naine avai sumkazen, otti nenäpaikan, pyhkii sil silmät da huulien čuput. - Teile passibo nengomis hyvis sanois da minun Slavan mustos... Häi kiännäldih da jo minuutan peräs hävii ostajien joukkoh.
• created the text translation