Тексты

Вернуться к просмотру | Вернуться к списку

Praznikan kävel’tihe hüviš sobiš

История изменений

05 марта 2021 в 00:23 Nataly Krizhanovsky

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде]. Юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:50 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd. Liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk. Letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe~~, kevädel~~. Kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:50 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде]. Юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:49 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде]~~, юбка~~. Юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:49 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде], юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:48 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd. Liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk~~, letnijad~~. Letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:47 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd,. Liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:46 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, ~~liibil~~Liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:45 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:45 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:44 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele. Hänel pįig i kaks’ tütart oli. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres~~. Hän~~, hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:43 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде], юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:43 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде], юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:42 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде], юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

31 августа 2017 в 12:41 Нина Шибанова

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele~~, hänel~~. Hänel pįig i kaks’ tütart oli~~, pįigan~~. Pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres. Hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.

31 августа 2017 в 12:40 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Праздники были медостов день, рождество праздновали, мясоед. Медостов день отпразднуем и Новый год встречаем. Зимой праздновали медостов день, рождество и мясоед, – масленицу и мясопуст. В масленицу катались по деревне. Соберется народ на лошадях. Лошади все разукрашены, со сбруей, сани маленькие, и по деревне разъезжали. Садится там два-три человека, и у кого хорошая лошадь, так катаются. Была у нас одна вдова, жила бедно, а покататься-то ей охота. У нее сын и две дочери было. Сына звали Федя, а дочери – Марина и Окулина. Едут, вишь, кататься, лошадь-то у них плохая. Сани опрокинулись. Мужик-то [сын] полоумный, его опрокинуло, а сестра кричит: «Федя, подожди!» Сани-то поломались, уздечка оборвалась. Надо за народом угнаться (\'в народе удержаться\'), а лошадь-то, вишь, тихо бежит. Он кнутом бьет лошадь. «Сестры, оставайтесь тут, упали, так оставайтесь, а я догоню народ». И вот вокруг деревни из конца в конец ездят. У некоторых лошади хорошие. Если богатые, так сбруя-то вся из белой меди, а кто беден, так простая сбруя. У кого маленькие сани, у кого большие. Сани на железных копыльях, выкрашены у кого черной краской, у кого желтой краской. Покупали такие сани, чтобы (\'куда\') на праздники ездить. Ездили в Ладвозеро, Каргиничи. День у нас в Кекозере катаются, а на второй день едут уже в Каргиничи, два дня праздновали. В медостов день катались на Артемовой горе, а в масленицу катались на Миновой горе. Колокольчики были привязаны лошадям, бубенцы такие приделаны, бубенчики, к уздечке два бубенчика привязано. В мясоед носили хорошую одежду (\'ходили в хорошей одежде\'). Раньше носили длинные сарафаны. У кого чуйки были, носили чуйки на меху. У мужчин чуйки были, и у женщин были такие пальто из чуек. Кто победнее, у того простое пальтишко. Эти чуйки ниже колена. Раньше мужчины подвязывались красными кушаками. Кто богат, у того красный кушак подвязан, чуйка надета, на ногах валенки, на голове шапка. Носили варежки и перчатки. Шуба была у каждого. Хоть бедно жил, а у него уж шуба из овчины сшита. Овчины у нас сами выделывали. Был кожевник, выделывал овчины. Резали осенью овечку, несли кожевнику, он выделает кожу. Потом портной тут же был, у нас в Кекозере, он шил шубы. Сапоги сапожник шил. Заколешь теленка, сдерешь кожу, кладешь в известь. Потом берешь, кладешь в тесто (\'в хлеб\'), из теста берешь, кладешь в ивовое корье, выделаешь. Потом нанимаешь (\'берешь\') сапожника и шьешь сапоги. На неделю наймешь сапожника, держишь, кормишь (\'хлебами кормишь\') его, сошьет сапоги. Раньше ведь и ботинки шили из овечьей кожи. Кожу выделывают, несут сапожнику. У нас в Каргиничах был Лука, он шил ботинки. Раньше готовые-то мало покупали, денег не было (\'нет\'), ну вот, сапожник шил. С пуговицами шил, с длинными голенищами [тоже] шьют. На голове платки и шали носили. Раньше были черные шали, редкие. Помню, в праздники, так кто богат, у того шаль на голове, одним концом завязана, кудри сделаны, гуляют. Раньше [девушки] носили две косы (\'держали волосы в двух косах\'), а замуж выйдешь, так больше косы не носишь, потом уже пучок. Когда замуж вышла, тогда [ее] уже воли лишили, сажают за стол, расплетают косу, после не заплетешь больше волосы в косу. Девушки (\'девушкой\') не носили раньше передники, а женщины носили. Когда замуж вышла, тогда она уж без передника никуда. Сарафаны носили, кофту сошьют, пару. [Если] черный сарафан, так белая кофта или розовая кофта. Зимой [надевают] ватный жилет. Летние пальто носили длинные. На шее носили (\'бывали\') шали, тонкие такие. Кто жил бедно, так тот не носил, так ходил. Серьги носили, брошки на груди, бусы на шее. Кто богат, так тот в браслете ходил, на пальце колечко. Колечки у каждого были на руке, [были] серебряные, кто богат, так и золотые были. В лес ходили в холщовом [в холщовой одежде], юбка холщовая, кофта холщовая, а когда пожогу жгли, так ходили в лаптях (\'на ногах лапти\'), на ногах холщовые паголенки, балахон надет и юбка. Вот в такой [одежде] работали в лесу. Зимой молотить пойдешь, так опять шуба надета, балахон поверх [шубы] натянут и в такой [одежде] работали. Одежда не запачкается. Балахон был посконный, домотканный. Кафтаны носили. Весной кафтан да балахон надет, а зимой шуба и опять балахон. У кого шубы нет, так и ватник наденет, да поверх ватника балахон.

18 октября 2016 в 19:24 Nataly Krizhanovsky

изменил(а) текст
Praznikad ol’dihe mödosk’, raštvan praznuitihe, pühäpanman. Mödosk’an prazniičemei i uden voden vaste’imei. Touvel prazniičimei mödosk’an, raštvan i pühäpanman – maid- i ’ihapühäpanman. Maidpühäpanmal kataišei de’enas ümb’i. Soberiše narod hebįil’. Hebod kaik izokrasit zbrujal, korg’aižed pened i ümbri küläs ajelihiiš. Ištuse sigä kaks’ – koume mest i kel hüvä hebo ka kateišei. Oli mijal üks’ leskiak, eli gor’as, a kateida-se offot hänele, hänel pįig i kaks’ tütart oli, pįigan kucu’ihe Fed’a, a tütred Marin i Okulin. Ajaba näd kateidahaze, hebo-se hiil’ huba. Korg’- kumouzihe. Mužik-se o’i ii töuz’mel’ne, händast kumouz’, a sizar-se hįikub: «Fed’a, varasta»! Korg’- muren’. Pid’ab raffas püžudaze, a hebo-se, näd, hillei g’oksob. Hän kunutal palikeičeb. «Sizared g’agad neche, lanksite ka g’agad, a min’a kükson narodan». I vot ümbri küläs ag’g’as ag’g’ha ajaba. Erasil’ hebod hüväd. Ku bohatad ka zbrui-se keik vouktas vaskes, a ken gor’a, ka prostįi zbrujeine. Kel pened korg’aižed, kel sur’ korg’. Korg’ad roudeižil’ kablhil’, krasitut kel mustal kraskal, kel pakįižel kraskal. Osteltihe ningomad korreižed, kuna praznikale ajada. Ajelihiiš Ladvgärvehe, Karhilaha. Pejän mijal Kekäres kateihiiš, a tošpejän ajaba g’o Karhilaha, kaks’ pejäd prazniitihe. Mödosk’an kateišei Ortk’amägel, a pühapanman kateišei Minamägel. Kellįižed ol’dihe sidotud hebile, hel’ud pandud ningomad, burįižed, sįičihe kaks’ burušt’. Pühäpanman sobiš hüviš käveltihe. Edel pidetihe pit’kad sarafanad. Kel čiikad ol’dihe, pöüsiižed čiikad. Mužikil’ čiikad i akiil’ oleskeltihe ningomad čiikišpei pal’tod. Ken goremba, ka sel prostįi pal’tįine. Nene čiikad alemba pouvid’. Edel rusttįl’ kušakįil’ sidosei mužikad. Ken bohat, ka hänol rusket kušak sidotut völe, čiik päl, g’ougiš villeižet sapkad, päs šapuk. Aleižed i peršatkad pidetihe. Pöud ol’’ihe g’ogaiččel. Hot’ gor’as eli, a hänel g’o pöu lambhaspei ombeltut. Keded iče tegeltihe mijal. Oli koževnik, tegel’ keded. Kolotiba sügüzel lambheižen, vöd koževnikale, hän tegob nahkeižen. Potom möst omblii sid’- oli, mijal Kekäres. Hän omblesken’z’ pöüd. Sapkad omblii omblesken’z’. Kolotid\' vazeižen, otad nahkan, panod izveskaha. Gäl’ges otad, paad ’iibhä, liibäspei otad, paad dupha, teged. Potom otad omblijan i pidäd, liibil’ sötad händast, sapkad omblob. Edel vet’ i botinkad omblesketihe lambhanahkeižiš. Nahkeižen tehtas, omblijale vöba. Mijal oli Luka Karhilas, hän omblesken’z’ botinkad. Edel voumhid-se vähän ostesket’he, dengįid’ ii’ä, nu ka omblii omblesken’z’. Nüblil’ omblesken’z’, pit’kil’ säril’ ombloba. Päs peikad i šalid pidesketihe. Edel ol’dihe mustad šaliižed, harvad. Muštan, praznikan ka ken bohat ka šal’ päs ühtel händal sidotut, kudrit tehtut, guleitas. Hibused edel pidetihe kahtel kasal niiččed, а mehele mäd ka enambad g’o kasįl’ ed pida, sid’ g’o pučkal. Konz mehele män’, ka hänel sid’ jo vol’an ričel’tihe, ištutaba stolan taga, ričiba kasan sigä, gäl’ges enambad hibusid’ ed pano kasale. Niičcen ii pidet perednikįid’ ende, a akad pidiba. Ku mehele män’, hän g’o sid’ perednikata nikuna. Sarafonat pidesketihe, pal’t’oškan ombleba, paran. Must sarafon, ka vouged pal’t’oškoine ili rozovii pal’t’ošk. Touvel ka vatni žeketk, letnijad pal’t’od pideskeltihe pitkäd. Kaglas šaliižed olesketihe, hįikad ningomad. Ken eli gor’as ka se ii pid’and, muite kävel’. Sirgud oleskeltihe, broškad rindhil’, bistrid kaglas. Ken bohat ka se brusletiš kävel’, sormes renghįine. Renghįižed g’ogaiččel olesketihe kädes hobedeižed, erased bohatad ka i kuldeižed ol’dihe. Mecas ka käel’tihe pel’hiižiš. G’upk pel’hiine, pal’t’ošk pel’hiine, a kons palod verdesket’he ka käel’tihe g’ougas virzud, kal’žud g’ougas pel’hiižed, balafon päl i g’upk. Vot ningomiš ratihe mecas. Touvel tapmaha mäd ka möst pöu päl, balafonan päliči vedaltas i mugomiš ratihe. Soba ii redustu. Balafon oli korv’azne, kudotut kodiš. Kouhtanad pideskeltihe, kevädel kouhtan da balafoneine pandut, a touvel pöu da möst balafon. Kel pöud iilä ka i fufaikan paab, da fufaikale päle balafonan.