Тексты

Вернуться к просмотру | Вернуться к списку

Oli ennen ukko ta akka

История изменений

30 января 2024 в 16:54 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Были раньше старик да старуха. Старик все ходит в лес дрова рубить, потому что этим надо кормиться. Был однажды в лесу, смотрит – на дереве птичка красивая. Он думает: «Убью-ка я эту птичку, так будет старухе похлебка». Птица начинает говорить, молвит: – Не убивай меня, возьми к себе домой: придет время – я добро сделаю. Он берет птицу с собой, приносит старухе, говорит: – Вот, старуха, птица, я принес. Старуха обрадовалась, закрыли птицу в клетку. Ежедневно старик идет в лес, старуха в церковь. Говорит: – Соседушки, соседушки, смотрите за моими коровушками-буренушками, приготовьте мне обед. Старуха приходит из церкви, старик с работы, для них обед приготовлен, коровы подоены. Они не знают, кто это сделал. Цареву сыну кто-то нагадал, что он женится на птичке. Царевич думает – надо ему увидеть, что за птичка у старика и старухи. Приходит и слышит, что в подвале кто-то мелет, а двери на замке – никак не попасть. Он взял да спустился через трубу на шесток. Заходит в избу. Слышит, что в подполье кто-то мелет. Идет, смотрит – там в подполье очень красивая девушка, мелет рожь.^ Даже светло в подполье стало, такая красавица. Он подходит к девушке – она превращается в червей и в разную нечисть. Он начинает рубить мечом: «Превратись – обернись моей невестой». Стала она девушкой, прямо золотом сияет девушка, такая красивая. Тут она больше не может превратиться в птицу. Она была проклята и превращена в птицу. Царев сын уходит обратно через трубу, девушка остается. Приходят старик и старуха, он с работы, она из церкви. Обрадовались, что не знают, что и делать: обед готов, все дела сделаны да еще и девушка в доме! Ну, не успели ничего, как царевич приходит свататься. Они [старики] никак не хотят отдать, плачут горько: на старости лет она бы их кормила. Царевич им говорит, что он их прокормит, но и девушку возьмет – ничем вы делу не поможете, ведь он девушку спас. Он ее взял, сыграли свадьбу, стали у царя жить. Жена эта не стала совсем говорить, как немая. Царевичу так обидно, что она не разговаривает. Идет царевич к одной старухе, говорит ей: – Что мне делать – жена у меня никак не говорит. И по душе она мне, и красивая, а не говорит. Говорит ему эта мудрая старуха: – У тебя жена беременна. Когда она родит, то ты у нее на коленях убей этого ребенка, тогда она заговорит. Царевич говорит: – Как же я могу убить, мне будет жаль ребенка. Старуха говорит: – Будет у вас другой ребенок. Когда жена родила сына, такого красивого, муж зарезал этого мальчика. Жена заплакала, кровь пошла из носа и рта,| но все равно не стала говорить. Ну, он опять пошел к той старухе, говорит: – Что мне делать – не говорит жена.^ Я даже дитя свое убил – все равно она не говорит. Эта старуха говорит: – Придется тебе взять другую жену – тогда она заговорит. Когда возьмешь другую жену, истопи баню, и кто вымоется почище, ту и возьми. Случилось так, что царевич взял в жены Сюоятар (Сюоятар – это людоедка, плохой человек). Сидят свадебные гости за столом. Старая жена берет с шестка горшок с топленым молоком для чая, несет на стол и фартуком придерживает. Молодая жена говорит: – Подолом шушуна несет горшок на стол! Старая жена говорит: – Охо, сестричка, я терпела старика, терпела старуху, стерпела крепкий железный крюк [?], стерпела и то, как у меня на коленях зарезали моего чистого горностая, но не стерпела того, что этакую [б…...] привели в мой дом [букв: венцы]. Начали говорить обе жены, старая и молодая. Царев сын им говорит: – Надо истопить баню. Которая лучше вымоется, та и останется моей женой. Ну, пошли они в баню. Жена-птичка говорит молодей жене: – Давай оставим глаза на окошке, лучше будет мыться. Сюоятар взяла да положила свои глаза на окошко. Взяла птичка, бросила глаза Сюоятар под окно, сама наскоро окатилась и быстренько вернулась домой. Сюоятар ждут из бани, очень уж долго она в бане. Царевич говорит: – Почему она так долго в бане, не идет? Птичка говорит: – Старается получше вымыться, чтобы ты ее взял, а я вернусь к старику и старухе. А царевич удерживает: – Успеешь уйти, когда она из бани придет – надо подождать. Царевич говорит служанкам: – Подите сходите за ней – уж теперь-то вымылась, коли несколько часов уже в бане. Как пошли за ней – Сюоятар там каменку свалила, вся в саже, что не узнать, – и слепая. Привели ее к царевичу, что вот тeбе жена. Царевич даже испугался, говорит: – Уведите куда-нибудь, мне ее не надо! Стал с птичкой жить, как и раньше. Птичка начала говорить. Такой длины сказка.

30 января 2024 в 16:52 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Были раньше старик да старуха. Старик все ходит в лес дрова рубить, потому что этим надо кормиться. Был однажды в лесу, смотрит – на дереве птичка красивая. Он думает: «Убью-ка я эту птичку, так будет старухе похлебка». Птица начинает говорить, молвит: – Не убивай меня, возьми к себе домой: придет время – я добро сделаю. Он берет птицу с собой, приносит старухе, говорит: – Вот, старуха, птица, я принес. Старуха обрадовалась, закрыли птицу в клетку. Ежедневно старик идет в лес, старуха в церковь. Говорит: – Соседушки, соседушки, смотрите за моими коровушками-буренушками, приготовьте мне обед. Старуха приходит из церкви, старик с работы, для них обед приготовлен, коровы подоены. Они не знают, кто это сделал. Цареву сыну кто-то нагадал, что он женится на птичке. Царевич думает – надо ему увидеть, что за птичка у старика и старухи. Приходит и слышит, что в подвале кто-то мелет, а двери на замке – никак не попасть. Он взял да спустился через трубу на шесток. Заходит в избу. Слышит, что в подполье кто-то мелет. Идет, смотрит – там в подполье очень красивая девушка, мелет рожь.^ Даже светло в подполье стало, такая красавица. Он подходит к девушке – она превращается в червей и в разную нечисть. Он начинает рубить мечом: «Превратись – обернись моей невестой». Стала она девушкой, прямо золотом сияет девушка, такая красивая. Тут она больше не может превратиться в птицу. Она была проклята и превращена в птицу. Царев сын уходит обратно через трубу, девушка остается. Приходят старик и старуха, он с работы, она из церкви. Обрадовались, что не знают, что и делать: обед готов, все дела сделаны да еще и девушка в доме! Ну, не успели ничего, как царевич приходит свататься. Они [старики] никак не хотят отдать, плачут горько: на старости лет она бы их кормила. Царевич им говорит, что он их прокормит, но и девушку возьмет – ничем вы делу не поможете, ведь он девушку спас. Он ее взял, сыграли свадьбу, стали у царя жить. Жена эта не стала совсем говорить, как немая. Царевичу так обидно, что она не разговаривает. Идет царевич к одной старухе, говорит ей: – Что мне делать – жена у меня никак не говорит. И по душе она мне, и красивая, а не говорит. Говорит ему эта мудрая старуха: – У тебя жена беременна. Когда она родит, то ты у нее на коленях убей этого ребенка, тогда она заговорит. Царевич говорит: – Как же я могу убить, мне будет жаль ребенка. Старуха говорит: – Будет у вас другой ребенок. Когда жена родила сына, такого красивого, муж зарезал этого мальчика. Жена заплакала, кровь пошла из носа и рта,| но все равно не стала говорить. Ну, он опять пошел к той старухе, говорит: – Что мне делать – не говорит жена.^ Я даже дитя свое убил – все равно она не говорит. Эта старуха говорит: – Придется тебе взять другую жену – тогда она заговорит. Когда возьмешь другую жену, истопи баню, и кто вымоется почище, ту и возьми. Случилось так, что царевич взял в жены Сюоятар (Сюоятар – это людоедка, плохой человек). Сидят свадебные гости за столом. Старая жена берет с шестка горшок с топленым молоком для чая, несет на стол и фартуком придерживает. Молодая жена говорит: – Подолом шушуна несет горшок на стол! Старая жена говорит: – Охо, сестричка, я терпела старика, терпела старуху, стерпела крепкий железный крюк [?], стерпела и то, как у меня на коленях зарезали моего чистого горностая, но не стерпела того, что этакую б… привели в мой дом [букв: венцы]. Начали говорить обе жены, старая и молодая. Царев сын им говорит: – Надо истопить баню. Которая лучше вымоется, та и останется моей женой. Ну, пошли они в баню. Жена-птичка говорит молодей жене: – Давай оставим глаза на окошке, лучше будет мыться. Сюоятар взяла да положила свои глаза на окошко. Взяла птичка, бросила глаза Сюоятар под окно, сама наскоро окатилась и быстренько вернулась домой. Сюоятар ждут из бани, очень уж долго она в бане. Царевич говорит: – Почему она так долго в бане, не идет? Птичка говорит: – Старается получше вымыться, чтобы ты ее взял, а я вернусь к старику и старухе. А царевич удерживает: – Успеешь уйти, когда она из бани придет – надо подождать. Царевич говорит служанкам: – Подите сходите за ней – уж теперь-то вымылась, коли несколько часов уже в бане. Как пошли за ней – Сюоятар там каменку свалила, вся в саже, что не узнать, – и слепая. Привели ее к царевичу, что вот тeбе жена. Царевич даже испугался, говорит: – Уведите куда-нибудь, мне ее не надо! Стал с птичкой жить, как и раньше. Птичка начала говорить. Такой длины сказка.

30 января 2024 в 16:50 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Были раньше старик да старуха. Старик все ходит в лес дрова рубить, потому что этим надо кормиться. Был однажды в лесу, смотрит – на дереве птичка красивая. Он думает: «Убью-ка я эту птичку, так будет старухе похлебка». Птица начинает говорить, молвит: – Не убивай меня, возьми к себе домой: придет время – я добро сделаю. Он берет птицу с собой, приносит старухе, говорит: – Вот, старуха, птица, я принес. Старуха обрадовалась, закрыли птицу в клетку. Ежедневно старик идет в лес, старуха в церковь. Говорит: – Соседушки, соседушки, смотрите за моими коровушками-буренушками, приготовьте мне обед. Старуха приходит из церкви, старик с работы, для них обед приготовлен, коровы подоены. Они не знают, кто это сделал. Цареву сыну кто-то нагадал, что он женится на птичке. Царевич думает – надо ему увидеть, что за птичка у старика и старухи. Приходит и слышит, что в подвале кто-то мелет, а двери на замке – никак не попасть. Он взял да спустился через трубу на шесток. Заходит в избу. Слышит, что в подполье кто-то мелет. Идет, смотрит – там в подполье очень красивая девушка, мелет рожь.^ Даже светло в подполье стало, такая красавица. Он подходит к девушке – она превращается в червей и в разную нечисть. Он начинает рубить мечом: «Превратись – обернись моей невестой». Стала она девушкой, прямо золотом сияет девушка, такая красивая. Тут она больше не может превратиться в птицу. Она была проклята и превращена в птицу. Царев сын уходит обратно через трубу, девушка остается. Приходят старик и старуха, он с работы, она из церкви. Обрадовались, что не знают, что и делать: обед готов, все дела сделаны да еще и девушка в доме! Ну, не успели ничего, как царевич приходит свататься. Они [старики] никак не хотят отдать, плачут горько: на старости лет она бы их кормила. Царевич им говорит, что он их прокормит, но и девушку возьмет – ничем вы делу не поможете, ведь он девушку спас. Он ее взял, сыграли свадьбу, стали у царя жить. Жена эта не стала совсем говорить, как немая. Царевичу так обидно, что она не разговаривает. Идет царевич к одной старухе, говорит ей: – Что мне делать – жена у меня никак не говорит. И по душе она мне, и красивая, а не говорит. Говорит ему эта мудрая старуха: – У тебя жена беременна. Когда она родит, то ты у нее на коленях убей этого ребенка, тогда она заговорит. Царевич говорит: – Как же я могу убить, мне будет жаль ребенка. Старуха говорит: – Будет у вас другой ребенок. Когда жена родила сына, такого красивого, муж зарезал этого мальчика. Жена заплакала, кровь пошла из носа и рта,| но все равно не стала говорить. Ну, он опять пошел к той старухе, говорит: – Что мне делать – не говорит жена. Я даже дитя свое убил – все равно она не говорит. Эта старуха говорит: – Придется тебе взять другую жену – тогда она заговорит. Когда возьмешь другую жену, истопи баню, и кто вымоется почище, ту и возьми. Случилось так, что царевич взял в жены Сюоятар (Сюоятар – это людоедка, плохой человек). Сидят свадебные гости за столом. Старая жена берет с шестка горшок с топленым молоком для чая, несет на стол и фартуком придерживает. Молодая жена говорит: – Подолом шушуна несет горшок на стол! Старая жена говорит: – Охо, сестричка, я терпела старика, терпела старуху, стерпела крепкий железный крюк [?], стерпела и то, как у меня на коленях зарезали моего чистого горностая, но не стерпела того, что этакую б… привели в мой дом [букв: венцы]. Начали говорить обе жены, старая и молодая. Царев сын им говорит: – Надо истопить баню. Которая лучше вымоется, та и останется моей женой. Ну, пошли они в баню. Жена-птичка говорит молодей жене: – Давай оставим глаза на окошке, лучше будет мыться. Сюоятар взяла да положила свои глаза на окошко. Взяла птичка, бросила глаза Сюоятар под окно, сама наскоро окатилась и быстренько вернулась домой. Сюоятар ждут из бани, очень уж долго она в бане. Царевич говорит: – Почему она так долго в бане, не идет? Птичка говорит: – Старается получше вымыться, чтобы ты ее взял, а я вернусь к старику и старухе. А царевич удерживает: – Успеешь уйти, когда она из бани придет – надо подождать. Царевич говорит служанкам: – Подите сходите за ней – уж теперь-то вымылась, коли несколько часов уже в бане. Как пошли за ней – Сюоятар там каменку свалила, вся в саже, что не узнать, – и слепая. Привели ее к царевичу, что вот тeбе жена. Царевич даже испугался, говорит: – Уведите куда-нибудь, мне ее не надо! Стал с птичкой жить, как и раньше. Птичка начала говорить. Такой длины сказка.

30 января 2024 в 16:48 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Были раньше старик да старуха. Старик все ходит в лес дрова рубить, потому что этим надо кормиться. Был однажды в лесу, смотрит – на дереве птичка красивая. Он думает: «Убью-ка я эту птичку, так будет старухе похлебка». Птица начинает говорить, молвит: – Не убивай меня, возьми к себе домой: придет время – я добро сделаю. Он берет птицу с собой, приносит старухе, говорит: – Вот, старуха, птица, я принес. Старуха обрадовалась, закрыли птицу в клетку. Ежедневно старик идет в лес, старуха в церковь. Говорит: – Соседушки, соседушки, смотрите за моими коровушками-буренушками, приготовьте мне обед. Старуха приходит из церкви, старик с работы, для них обед приготовлен, коровы подоены. Они не знают, кто это сделал. Цареву сыну кто-то нагадал, что он женится на птичке. Царевич думает – надо ему увидеть, что за птичка у старика и старухи. Приходит и слышит, что в подвале кто-то мелет, а двери на замке – никак не попасть. Он взял да спустился через трубу на шесток. Заходит в избу. Слышит, что в подполье кто-то мелет. Идет, смотрит – там в подполье очень красивая девушка, мелет рожь.^ Даже светло в подполье стало, такая красавица. Он подходит к девушке – она превращается в червей и в разную нечисть. Он начинает рубить мечом: «Превратись – обернись моей невестой». Стала она девушкой, прямо золотом сияет девушка, такая красивая. Тут она больше не может превратиться в птицу. Она была проклята и превращена в птицу. Царев сын уходит обратно через трубу, девушка остается. Приходят старик и старуха, он с работы, она из церкви. Обрадовались, что не знают, что и делать: обед готов, все дела сделаны да еще и девушка в доме! Ну, не успели ничего, как царевич приходит свататься. Они [старики] никак не хотят отдать, плачут горько: на старости лет она бы их кормила. Царевич им говорит, что он их прокормит, но и девушку возьмет – ничем вы делу не поможете, ведь он девушку спас. Он ее взял, сыграли свадьбу, стали у царя жить. Жена эта не стала совсем говорить, как немая. Царевичу так обидно, что она не разговаривает. Идет царевич к одной старухе, говорит ей: – Что мне делать – жена у меня никак не говорит. И по душе она мне, и красивая, а не говорит. Говорит ему эта мудрая старуха: – У тебя жена беременна. Когда она родит, то ты у нее на коленях убей этого ребенка, тогда она заговорит. Царевич говорит: – Как же я могу убить, мне будет жаль ребенка. Старуха говорит: – Будет у вас другой ребенок. Когда жена родила сына, такого красивого, муж зарезал этого мальчика. Жена заплакала, кровь пошла из носа и рта, но все равно не стала говорить. Ну, он опять пошел к той старухе, говорит: – Что мне делать – не говорит жена. Я даже дитя свое убил – все равно она не говорит. Эта старуха говорит: – Придется тебе взять другую жену – тогда она заговорит. Когда возьмешь другую жену, истопи баню, и кто вымоется почище, ту и возьми. Случилось так, что царевич взял в жены Сюоятар (Сюоятар – это людоедка, плохой человек). Сидят свадебные гости за столом. Старая жена берет с шестка горшок с топленым молоком для чая, несет на стол и фартуком придерживает. Молодая жена говорит: – Подолом шушуна несет горшок на стол! Старая жена говорит: – Охо, сестричка, я терпела старика, терпела старуху, стерпела крепкий железный крюк [?], стерпела и то, как у меня на коленях зарезали моего чистого горностая, но не стерпела того, что этакую б… привели в мой дом [букв: венцы]. Начали говорить обе жены, старая и молодая. Царев сын им говорит: – Надо истопить баню. Которая лучше вымоется, та и останется моей женой. Ну, пошли они в баню. Жена-птичка говорит молодей жене: – Давай оставим глаза на окошке, лучше будет мыться. Сюоятар взяла да положила свои глаза на окошко. Взяла птичка, бросила глаза Сюоятар под окно, сама наскоро окатилась и быстренько вернулась домой. Сюоятар ждут из бани, очень уж долго она в бане. Царевич говорит: – Почему она так долго в бане, не идет? Птичка говорит: – Старается получше вымыться, чтобы ты ее взял, а я вернусь к старику и старухе. А царевич удерживает: – Успеешь уйти, когда она из бани придет – надо подождать. Царевич говорит служанкам: – Подите сходите за ней – уж теперь-то вымылась, коли несколько часов уже в бане. Как пошли за ней – Сюоятар там каменку свалила, вся в саже, что не узнать, – и слепая. Привели ее к царевичу, что вот тeбе жена. Царевич даже испугался, говорит: – Уведите куда-нибудь, мне ее не надо! Стал с птичкой жить, как и раньше. Птичка начала говорить. Такой длины сказка.

30 января 2024 в 16:21 Нина Шибанова

создал(а) перевод текста
создал(а) текст: Oli ennen ukko ta akka. Ukko käypi aina mečäššä haikoja šuamassa, šillä kun pitäy elättiä iččieh. Oli kerran mečäššä, kaččou, kun on puušša lintuni kaunis. Hiäh ajattelou: «Tuošta nyt mie akallani keiton šuan, vuota vain tapan tuon linnun». Lintu alkau paisa, šanou: – Elä milma tapa, ota kotihis, mie aijalla hyvyä luajin. Hiän ottau linnun kotih, tuou akallah, šanou: – Täššä on nyt, akka, lintu, mie toin. Akka ihaštuu, pannah še lintu häkkih. Joka päivä lähtöy ukko töih, akka lähtöy kirikköh. Šiitä šanou: – Sussietaisen, sussietaisen, kaččokkua kirjoni, karjoni, hankkikkua miula murkina. Akka tulou kiriköštä, ukko töistä, heilä on murkina hankittu, lehmät lypšetty. Hyö ei tiijetä, ken šen hankkiu. Čuarin pojalla on špouvattu, jotta «šie otat lintusešta akan». Čuarin poika ajattelou – hänen pitäy nähä, mittyni on ukolla ta akalla lintuni. Kun tulou, ni kuulou, jotta karšinašša jauhetah, ovet on lukošša, ei piäše mistänä. Hiän ottau laškeutuu truvasta hinkalolla. Šiitä tulou pirttih sisäh. Kuuntelou, jotta karšinašša jauhetah. Mänöy kaččou, šiel on karšinašša oikein kaunis tyttö, jauhau ruista, kaikki on karšina valosa, niin on kaunis. Hiän mänöy viereh šeisomah, tyttö muuttuu mavokši i kaikekši. Hiän ottau rupieu leikkuamah miekalla: «Myöššäty maloššatu omakši moršiemekši». Myöštih, maloštih, ihan kullašša kulajau neičyt, niin on kaunis. Šiitä ei hän voi enämpi lintuseksi muuttuo. Häntä oli kirottu lintuseksi. Čuarin poika mänöy pois truvašta, tyttö jiäy šiih. Ukko ta akka tullah, yksi töistä, toini kiriköštä. Ihaššutah, jotta ei tiijetä mih šuah, kun on ruoka valmis, kaikki työt tehty ta vielä i tyttö. No ei ehitä ni mihi, kun tulou čuarin poika šulhasiksi. Hyö ei annettais ni millä, itetäh oikein, kun vanhalla päivällä heilä ois elättäjä. Čuarin poika heilä šanou, jotta «hiän elättäy tiät, tai tytön ottau, että työ auta i kumminki mitä, hiän kun pelašti tyttären». Hiän šiitä ottau hänet, pietäh hiät, viey čuarih moršiemekšeh. Še moršien ei ruvennun ni yhtä šanua pakajamah, ihan on kuin mykkä. Čuarin pojalla on niin paha mieleštä, jotta kun eỉ pakaja. Čuarin poika lähtöy yhen akan luo, šanou šillä akalla: – Mitä mie ruan, kun ei pakaja miula naini ni yhtä? Ois mielehine i kaunis, ta kun ei pakaja. Še hänellä akka-tietäjä šanou: – Šiula on naini pakšu. Kun šuau lapšen, ni šie ota šilloin hänen polvilla tapa še lapši, šilloin hän rupieu pakajamah. Čuarin poika šanou: – Enhän mie raškie, miula tulou šuali lašta. Akka šanou: – Tulou teilä toini. Milloin hiän šai pojan, naini, oikein kaunehen, šilloin čuarin poika leikkasi pojan šen. Naini rupei itkömäh, ja tuli veri šuušta ta nenäštä, tyrškähti itkömäh. Yhtä hyvin naini ei alkan paissa. Nо hiän mäni tuaš šen akan luo, šanou: – Mitä mie ruan, kun ei ruven naini pakajamah, tarkoin mie lapšeni tapoin – ei pakaja. Še šanou akka: – Šuat ottua toisen akan, šilloin še rupieu kyllä pakajamah. Šiitä kun otat toisen akan, lämmitä kyly – kumpani puhtahammakši pešeytyy, šen ni otat akakšeš. Čuarin pojalla šattuki Šyöjätär ottua akakši (še on Šyöjätär l’udojetka, paha ihmini). Issutah stolan takana šulhaskanša häissä. Še vanha moršien ottau čaijumaitopuan hinkalolta, šinne kantau stolalla vartukallah. Še nuori moršien šanou: – Kuurottinapatua tuuvvah šuššunahelmalla stolalla. Vanha naini šanou: – Oho čikkon, mie keššin ukon, keššin akan, keššin kovan koukkurauvan, keššin i šen, kun puhtahaini portimoini leikattih polvillani, vain en voinun tuota keštyä, kun tuotih tulini huora omahani venččähäni. Alettih paissa molemmat naiset, vanha tai nuori. Čuarin poika heilä šanou: – Pitäy lämmittiä kyly. Kumpani kaunehemmasti pešeytyy, šepä ni jiäy morsiemekši. No hyö lähettih kylyh. Lintuni (ensimäni) šanou nuorella moršiemella: – Heittäkkä šilmat ikkunalla, ni paremmin pešeyvymmä. Šyöjätär ottau ta heittäy šilmät ikkunalla. Ottau lintuni, luou Šyöjättären šilmät ikkunan alla, iče vähäsen valautuu, tulou kotih ruttoseh. Šyöjätärtä vuotetah kylyštä, hyvin pitältä on Šyöjätär kylyššä. Čuarin poika šanou: – Mintäh on pitältä kylyššä, ei tule pois? Lintuni šanou: – Pitäy paremmaksi pešeytyö, jotta šiula paššais, a mie lähen pois ukon ta akan luo. A čuarin poika kieltäy: – Ehit šiitä lähtie, kun hiän kylyštä tulou, pitäy vuottua. Čuarin poika šanou piijoillah: – Mänkyä käyttä pois, jo nyt on pešeytyn, kun on näin monta tuntie ollun. Kun männäh käymäh – kiukuan on šortan kylyššä, noven on iččeh, jotta ei tunnu inehmiseltä, i šokie on. Tuuvah häntä čuarin pojalla, et täššä on moršien. Čuarin poika kaikki pöläštyy, šanou: – Viekyä hoš minne, miula häntä ei pie! Alkau lintuseh kera elyä, niikuin ennenki. Lintuni alkau paissa. Та šen pivuš starina.

30 января 2024 в 16:20 Нина Шибанова

создал(а) текст