Borancevat
Ludian
Southern Ludian (Svjatozero)
– Nügü otamme Borancevan taluoin, kedä sigä oli?
Ka huigej on i sidä muštai [nagro].
Ka minä sanelen ka Borancevan taluoiz minä iče elin ka kui minä sanoda voin? Pidäu kai sanoda?
– Nu ende sigä kous sinä mänid miehele, kedä sigä eli?
Ka ende vie minä еn kieras männü miehele, vie minä sigä kävelim muga siiten nu.
Heid oli… Barancovas sigä elettih…
Vie kävüimme müö sinnä ehkečüöih da veečorad da kai rodiih ka pidäu kaččoda nuu.
Oli sigä Ivan Trofimič dieduška.
A siid oli sigä hüö d’agettiheze, ende iäre, se Ol’oška lähti d’agoh da kai.
Ka heil oma se pereh oli siiten.
Nu buabuška oli otettu Čarniemes, Marja Ignat’ouna.
Nu a siid heile kačo rodittiheze lapset: poigat, tüttäret.
Poige se vahnin oli Paušši, siid oli Nastuoi tütär, Čurkinaz oli miehel, Griišal, Karpan Griišal oli tožo miehel, se l’eningrackuoil Griišal nu.
Siid oli Vas’a, da siit Tan’a da Man’a oli.
A vie oli kuolnutte sigä mäne tiedä mi: Annid da Maluoid da män’t’iä mi oli…
Nu vot, kaks poigat, kolme tütärtte net, hengiz ol’d’ih, kačo d’o, poigad ned naidih, tüttäret miehele mändih, dai kai nu.
Kolme tütärtte kaks poigad, a lopuit sigä ni čotai älä.
Nu a siit, muga siid elettih, siid d’o poige se nai, Paušši se poige naitettih sanou.
Nastuoi mäni, mäni miehele.
Siid Borancou, nai Sekoz otti minun.
Davai müö siid elädä da olda, da sit elämižid da kai da siiten elimme olimme, da siit kodin sroiime da siit toižen da siid d’o zavodiimme muga elädä.
Ej olnuni, vierahal kord’al viedih ven’čale meit!
– A kuz nügü hänen sizäred da vel’l’i?
Vel’l’i se…
– Oligo lapsit kedä nimet? Kedä oli?
Lapsil? Nastuoil eid’iänü ni kedä, iče kuoli da ukko kuoli, se tüttärel.
Nu а vel’l’el, kačo, mi se eli Vas’a, siit tožo kuoli, poige d’iäi Volod’a, eläu lidnaz.
A muamah kuoli, oli nainu, Vas’a oli nainu Salmeniškas, Čikun An’n’ oli, a siid se kuoli hänel.
Nu a siid Tan’a se miehel oli Barduoiniemes, Turus.
Nu a Man’a oli miehel Miitr’ovan Danilal D’er’emoviks kirguttih.
Se ukko kuoli, nügü eletäh toižen ukonke lidnas.
Vot siid oli elaige kai.
Баранцевы
Russian
– Теперь возьмем дом Баранцевых, кто там жил?
Стыдно это вспоминать.
Расскажу, а ведь в доме Баранцева сама я жила, так как же я рассказать могу? Надо ли все рассказывать?
– Ну, до твоего замужества кто там жил?
Я не сразу вышла замуж, я еще гуляла, потом вышла.
Их было... в доме Баранцева там жили...
Мы ходили туда на посиделки да на вечеринки, хотелось на них побывать.
Был там дедушка Иван Трофимыч.
Они там разделились, первым Олёшка отделился.
У них своя семья была потом.
Бабушка Марья Игнатьевна была взята из Чарнаволока.
Потом у них появились дети: сыновья, дочери.
Старшего сына звали Павши, затем была дочь Настуой, она в семье Чуркиных была замужем, за Гришей Карпан была вторично замужем, за ленинградским Гришей.
Затем шли Вася, Таня и Маня.
А еще умерших детей было поди знай сколько: Анни да Малуой да еще поди знай кто.
Ну, вот, два сына, три дочери живы, потом сыновья женились, дочери замуж вышли.
Три дочери, два сына было, а остальных там и не считай.
Потом сына женили, сын Павши женился.
Настуой вышла замуж.
[Павши] Баранцев женился на мне из семьи Секон.
Давай мы тут жить да быть, жили-были, затем дом построили да начали жить.
[Из имущества] не было у нас ничего, даже венчаться на чужих санках отвезли нас.
– А где теперь его сестры да братья?
Брат...
– А дети у них были? Кто был?
Дети? У Настуой не осталось никого, сама умерла и муж умер – это у дочери.
Сколько-то жил Вася, потом тоже умер, сын остался Володя, живет в городе.
А мать его умерла, Вася был женат в Салменицах, Анни Чикун была его женой, потом она умерла.
Таня замужем была в Бородиннаволоке в семье Турун.
Маня была замужем за Данилом Мийтреван, Еремеевыми звали.
Тот муж умер, теперь живет с другим мужем в городе.
Вот тут и вся жизнь.