Maman mustelut voinanjälgehizes elaijas
Livvi
Vidlitsa
Konzu suomizet lähtiettih pagoh, hyö poltettih kai koit hierus. Yksi vai däi seizomah. Paloigi meijän kodi. Häi sildaa vaste seizoi. Taatto mečäs riičči barakan da parret työndi matkaamah d'ogee myö kodih päi. Taattaa otettih kiini puolekse vuottu, mikse kyzymättäh riičči barakan. A se jo oli myöhäine aigu, sygyzy. D'ogi rubei kylmämäh. Sit maamo lähti hieruu myö pokoroimahez. Auttakkaa raukku, saaha parret rannal. Mi oli miesty hierus, kaikin tuldih abuh. Parret saadih rannal. Kuni nostettih kodii, elettih susiedoilloo Savkan suures perehes. Passibo suuri kaikil, ken sil dygiel aijal tuli abuh. Rahvahal eigo olluh liigaa sobaa, eigo olluh syömisty, no oli pehmei syväin da tahto auttaa toine toizel d'oga dielos. Nikonzu ei olluh hoppuu da vihaa, elettih sobuh susiedoinke, muga maamo musteli. Maamo ičegi oli ylen pehmeisydämelline da rahvahansuvaiččii, hil'l'aine.
Мамины воспоминания о послевоенном времени
Russian
Когда финны бежали, они сожгли все дома в деревне. Один только остался стоять. Сгорел и наш дом. Он у моста стоял. Папа в лесу разобрал барак и брёвна отправил двигаться по реке в сторону дома. Папу арестовали на полгода, почему без спроса разобрал барак. А это уже было позднее время, осень. Река начала замерзать. Тогда мама пошла по деревне умолять. Помогите, дорогие, вытащить брёвна на берег. Сколько было мужиков в деревне, все пришли на помощь. Брёвна вытащили на берег. Пока строили дом, жили у соседей в большой семье Савкиных. Спасибо большое всем, кто в то тяжёлое время пришёл на помощь. У людей не было ни лишней одежды, ни еды, но было мягкое сердце и желание помогать друг другу в каждом деле. Никогда не было скандалов и ненависти, жили в согласии с соседями, так мама вспоминала. Мама и сама была очень добросердечная и человеколюбивая, спокойная.