Гапеева Алина
Чужой
русский
Анна, статная молодая хозяйка, проворно возилась на кухне. Потрескивала уютным огоньком русская печь. Для мужа и детей на столе аппетитно дымилась горячая картошка. В окне мелькнула чья-то торопливая тень, и на пороге появилась запыхавшаяся и взволнованная соседка баба Шура:
- Анна, бросай свои дела, идем со мной. Ефима дети бросили!
Ефим - родной дядька Анны. Он уже давно переехал с женой и тремя взрослыми дочерями в соседнее село. С детства его здоровье было очень слабым, а с возрастом его почти не стало. Но без дела Ефим почти не сидел. Надо было как-то кормить семью, небольшой зарплаты жены хватало только на неделю. Брался за любую предложенную работу – кому дрова расколоть, кому хлев вычистить или картошку выкопать. Позволял себе изредка принять "горькую" - не пьянства для, а здоровья ради. Года два назад Ефиму ампутировали ногу. И его жизнь, без того безрадостная, превратилась одну черную тоскливую полосу. Самостоятельно передвигаться он уже не мог. Прогулки на свежем воздухе, уход за собой да и просто ужин стали зависеть от времени и желания своих родных. Жена и дети вниманием особо его не жаловали, старались увильнуть от тихих просьб калеки. А потом и вовсе перестали обращать на него внимания.
Анна нервно поправила сбившийся на голове платок:
- Что значит бросили?
- Одевайся, по дороге расскажу, - торопила ее баба Шура. – Иду я в магазин, значит, глядь, а в вашем родительском доме двери настежь, а в окне мне машет кто-то. Привиделось, не иначе,- продолжала она. – После смерти стариков дом совсем опустел. Там уж лет 5 как никто не живет. Да и жить там совсем нельзя. Крыша еще при стариках протекала, стекла местные бомжи выбили, а труба вот-вот упадет. Скажи, как там жить? Зашла я, значит, туда, а там – Ефим.
Анна с бабой Шурой уже подошли к старому дому. Поднялись по скользкой лестнице, аккуратно ступая на слабые сгнившие доски, очутившись в темных сенях. В нос ударил неприятный запах от кучи мусора, сваленной прямо под ногами, и сыростью. Анна потянула тугую дверь. Перед ней среди пыли и хлама в инвалидной коляске сидел ее родной дядя Ефим. Вид его был жалок. Взъерошенные, давно нестриженые волосы торчали во все стороны, падая жирными прядями на небритую щетину. Под тонкой засаленной одеждой угадывалось тощее тело. Ефим поднял свои глаза, полные отчаяния, на Анну.
- Вот, полюбуйся, - тараторила неугомонная соседка, - привезли и бросили. Смотри, холод-то какой! Сентябрь на дворе.
Анна почувствовала, как к горлу подступил комок. Немного придя в себя от увиденного, она подошла к Ефиму и взяла его за руку. Рука оказалась холодной. Ледяные пальцы дяди судорожно сжали ладонь родственницы.
- Солнышко мое! Наконец- то ты пришла...
-Как ты сюда попал? – удивилась Анна.
- Меня дочка сюда на такси привезла, помогла в дом попасть, сказала, что сейчас вернется и ушла. Я два дня тебя ждал.
- Два дня?! – не переставала удивляться Анна. – А как ты все это время жил?
- Как можно жить без воды, без еды, без денег, света да еще в холоде, сама посуди, - вставила свое слово баба Шура. - Это же не дом - это сарай! Отца родного бросить! Стыда у них нет! – продолжала причитать пожилая женщина. - Что теперь делать то с ним будем?
- Как что? Сейчас же отвезем его обратно к жене и детям, – ответила Анна.
- Не поеду я обратно,- опустив голову тихо сказал Ефим, – что угодно делайте, только домой я не поеду. Не нужен я там никому, – в глазах больного выступили слезы. Здесь я останусь, - последние слова он сказал твердо.
- Ладно, завтра решим, что с тобой делать. Да и на ночь на дворе уже. Вдруг твоих дома не окажется. Только домой я тебя взять не могу, муж будет против. Нрав у него больно крутой, -развела руками Анна.
- Мне бы чайку только, - ежась от холода несмело попросил Ефим.
- Батюшки! Да он же голодный! Шутка ли без еды два дня! - воскликнула баба Шура. – Я тебе сейчас принесу поесть, - уже в дверях бросила женщина.
Анна взглянула на сидящего в инвалидной коляске Ефима.
- Не нужен я никому, - первый начал разговор мужчина. Пока ноги ходили, я не мешал никому, а сейчас я обуза. Сам на улицу попасть не могу. В бане уже полгода не был. Что и говорить… Раньше ел со всеми за общим столом, потом угол выделили. Там питался. Поставят на табуретку немного каши, на следующий день только заглянут. Вчера за младшую заступился. Слово поперек жене сказал. Кочергой за это попало. Тошно мне. Жить не хочется. Что хотите делайте, только обратно я не поеду, – еще раз повторил Ефим.
К этому времени уже вернулась баба Шура. Она суетливо разложила немудреную снедь - пару яичек да кружка молока с блинами. Старые заржавелые колеса не дали самостоятельно приблизиться калеке к столу. На помощь пришла Анна. Ефим с жадностью набросился на еду, а женщины принялись наводить порядок в захламленном доме. Через некоторое время родительский дом, где находился Ефим, принял приветливый вид. На окнах висели чистые занавески, у окна стояла заправленная кровать, а печь потрескивала уютным огоньком.
Наступила ночь. На следующий день, наскоро справив все домашние дела, Анна с пакетом продуктов побежала проведать дядю. По пути встретила местного фельдшера, который ей объяснил, что единственный выход в сложившейся ситуации – отправить Ефима в дом престарелых. Но это не так быстро, как хотелось бы. Надо собрать кучу документов. Но на это уйдет почти целый месяц. Фельдшер обещал помочь.
- Собак жалеем, а тут человек, дядька родной, - утешала себя Анна, - как-нибудь протянем.
Целый месяц, пока готовились документы для поступления в дом престарелых, Анна с бабой Шурой по очереди навещали больного. Взяли над ним шефство - накормили, отмыли , подстригли, переодели. Посуду принесли, дров, горшок и даже телевизор. В родном доме, где стены лечат, Ефим заметно повеселел и даже немного поправился. Двери его дома были всегда открыты. К нему заходили соседи и знакомые справиться о его здоровье, кое-что помочь и посудачить. Один месяц пролетел незаметно. Настало время собирать Ефима в райцентр, где находился дом престарелых.
К дому подъехала "скорая". Подоспевшие мужики помогли Ефиму спуститься с высокого крыльца. На улице заметно похолодало. Порывистый ветер нещадно срывал последнюю листву и с силой бросал в лужи. Ледяной дождь больно хлестал по щекам людей, собравшихся проводить Ефима.
- Если что не так, прости нас, Ефим, - прощаясь, сказала Анна. – Я тебе звонить буду. Не держи зла на детей и жену.
- Им видать тоже несладко было, - Попыталась оправдать их баба Шура. – Бог им судья.
У Ефима заметно стали вздрагивать плечи.
- Спасибо вам, родные мои! – только и смог выдавить из себя Ефим. – У меня к тебе еще одна просьба, Анна. Сходи на могилу моих родителей, поклонись им от меня. Видать не суждено мне больше побывать в родной деревне. Его взгляд скользнул по пустым глазницам родительского дома. Здесь прошло его детство. В доме всегда пахло пирогами. А это клен он посадил с отцом, еще будучи школьником.
- Ехать пора! У меня еще 3 вызова на сегодня. – прервал его воспоминания водитель машины.
Ефиму помогли устроиться в машине. Автомобиль взревел и умчался вдаль, оставив едкий след дыма.