Балакирев Николай Михайлович
Илья
русский
Однажды, когда я чем-то занимался возле бани, на берегу речки, ко мне с удочкой подошел дядя Михаил. На ивовом сучке у него весели пять или шесть окуньков.
Поздоровались. Он сел на скамеечку возле бани. Свернул цыгарку. Закурил.
- Покурю, - говорит, - да домой пойду, мне одному на ушицу достаточно. Он приподнял рагульку с рыбками.
Он был одинокий, более чем семидесятилетний старик. Я присел рядом с ним:
- Дядя Михаил, ты как-то давненько, давненько, рассказывал нам, которые моложе тебя, об очень сильном мужике из Марьина, но что-то тогда помешало и рассказ ты не закончил.
- Да-да, помню, об Илье был разговор. Я его весьма хорошо знал. Стало быть тебе об Илье рассказать?
- Хотелось бы.
- Илья - парень был высокий, выше других марьинских, только высоким он не казался, потому что и в плечах был широк. Мне лишь однажды довелось видеть насколько он был силён. В те времена в деревнях, где церковь, во дни приходских праздников устраивались ярмарки. На нашем погосте во Фролы, Покров, Сретенье. В Парфёнове - в Фёдоров день. На ярмарку народу собиралось – повернуться нельзя. Продают, покупают, едят, пьют, поют, плачут, играют, хохочут, дерутся – всего было.
В тот день, о котором речь, ярмарка была в Порфёнове. Я не помню, по какой причине, но отстал от своих деревенских и на ярмарку шел с марьинскими парнями. Их было пятеро, среди них Илья. Шагаем, а марьинские над Ильёй то и дело потешаются. А тот хотя и очень сильный, но смирный и молчун: идёт на шуточки товарищей не отвечает, лишь посмеивается. Дошли до амбара Балачуровых, возле Выставки. Остановились покурить.
У полевых амбаров нижние боковые брёвна, которые лежат на угловых камнях фундамента, длиннее других брёвен и на них настил из тоненьких брёвнышек перед дверью.
- Дядя Михаил, я помню тот амбар. Он еще стоял, когда я в парфёновскую школу ходил.
- Слушай, что дальше было… Ну вот, уселись мы на тот настил, курим (Илья был не курящим) марьинские продолжают паясничать да болтать, что в голову идёт. Илья слушал, слушал, да как сцапает с голов парней картузы, да кепки, подцепил своей правой клешнёй конец нижнего бревна амбара, приподнял одной рукой угол и сунул в щель между брёвнами и угловыми камнями кепки. Когда амбар перекосился, мы подумали, что Илья хочет опрокинуть строение и выпорхнули из-под крыши, словно воробьи.
Илья расмеялся: "Теперь, шутники, забирайте свои картузы, если сможете". Те бросились поднимать угол амбара, но сколько не возились, вытащить головные уборы не смогли. Илья им: "Собирайте деньги, бегите в Парфёново, несите четверть вина: будут у вас кепки". Те ему: "Пока бегаем туда-сюда и ярмарка закончится".
Я старику:
- Парням на гулянье можно было и без головных уборов обойтись.
Дядя Михаил отвечает:
- Нет. В те годы без головного убора в народ не принято было выходить. Слушай, что дальше было. Вернул Илья картузы – он не пил вино, и мы пошли на ярмарку. А там народу – уйма. На той, Парфёновской ярмарке нанимали батраков на время сенокоса, там торговали лошадьми (помнится в тот день, мой свояк хорошего жеребчика купил). Да мало ли чем торговали, коль столько народу собиралось. Смотрим: возле дома псаломщика – толпа парней, мужиков. Подходим. А там на лужайке половичок постелен, на половичке сидит мужик чернявый, видно, что не с наших краёв. Идёт игра: по карельски "вягиведо" называется – перетягивание палки, теперь молодежь в эту игру не играет?
- Нет. Я даже и не знаю такую игру, - отвечаю дяде Михаилу.
- Играют таким образом: двое садятся на пол или на землю друг против друга, подошвами ног один из них упирается в подошвы другого, оба в руки берут одну и туже палку и оба тянут палку на себя, кто перетянет так, что соперник упадёт на него, тот и выиграл.
Играли на деньги. В это раз игра шла на деньги: рядом с мужиком сложена столбиком мелочь, тот, кто пожелает вступить с ним в игру, такую же кучку денег должен выложить рядом. Один из толпы, смотрим, выложил денежки на половичок, сел напротив мужика, оба взялись за палку, упёрлись ногами друг в друга. Чернявый считает: "Раз, два, три – тяни"! Парень едва успел поднатужиться, как полетел над мужиком за его спину.
Мужик кучку денег забрал себе в карман: "Кто следующий"? - спрашивает. Таким же приёмом ещё одного игрока перебросил через голову. Илья и говорит нам: "Я попробую". Сел. Выложил деньги. Мужик двумя руками взялся за палку и протягивает Илье. Илья шлёпнул свою правую ладонь на палку между руками мужика. Второй рукой взяться не успел, как мужик вылупил глаза и смотрит, то на Илью, то на его клешню, вскочил, выдернул из-под Ильи половичок – рассыпанные деньги собирать не стал – половичок свернул, зажал под мышкой и быстро удалился под хохот толпы.
И мы с дядей Михаилом посмеялись. Потом он спрашивает:
- Догадался, отчего испугался мужик?
- Рука большая у Ильи.
- Да. Оказалось, что его ладонь равна двум ладоням игрока.
- Что ещё дядя Михаил знаешь об Илье, расскажи уж!
- Пока я разговариваю с тобой, и рыба у меня высохнет… Ладно, расскажу ещё о нём, что когда-то слыхал. Лесник рассказывал. Говорил: "Как не приду в Лоту на участок, прилегающий к Марьинскому полю, каждый раз нахожу кучу срубленных еловых веток, спрятанных в кустах. Стал, говорит, стеречь.
Однажды прихожу на участок рано утром и всё ж поймал вора – Илью из Марьина. Бегу туда, и своим глазам не верю: Илья на плече несёт длиннющее бревно. Увидел меня, - говорил лесник, - сбросил бревно, я спрашиваю: "зачем тебе бревно понадобилось. А Илья: "сенный сарай строю, а денег на лес нет. Что? Штрафовать будете?" Я – окончательно ошарашен: "неси, неси в Марьино, коль сможешь, никому не скажу".
От рассказа лесника я был ошарашен больше, чем сам лесник когда-то:
- Дядя Михаил, как же Илья пни прятал и почему на лошади не возил брёвна, а таскал на себе?
- Пни, - как говорил лесник, он прикрывал мохом, а брёвна на дрогах не возил потому, что боялся оставить следы колёс, по которым можно было вора найти, - говорит дядя Михаил, - а теперь давай подсчитаем, какую ношу Илья таскал на своём горбу полтора километра от меня до Марьина.
На сарай идут брёвна длиной в двенадцать аршин, в метрах будет восемь с половиной метров. Брёвна для сарая применяли не толстые, но и такие брёвна мужики насилу поднимали. Вот, братец ты мой, каков был Илья, а умер молодым. Он вино, как я уже говорил, редко пил, по ярмаркам ходить любил.
Как говорили: пошёл он на ярмарку в Козлово. Там на спор положил бревно себе на плечи. На концах бревна повисли восемь парней: по четыре человека на каждый конец. Не знаю, на что они поспорили, но знаю, что Илья на месте должен был так крутиться с бревном, пока повисшие парни не слетят все с бревна. Исполнил: все слетели. После той ярмарки он заболел и скоро умер. Видимо надорвал сердце.
Дядя Михаил встал со скамейки, взял свою рыбу, собрался уходить. Напоследок я ещё спросил:
- Неужели сила Ильи не нашла достойного применения?
- Где же в те времена применишь?
- Он грамотным был?
- Нет. В нашей деревне школа открылась, когда я уже был подростком, а Илья был постарше меня. Я-то ходил две зимы к нашему пономарю учиться за два пуда ржи. А из Марьина в нашу деревню разве отпустят ребёнка… Ну вот, оторвал я тебя от занятий твоих.. Пойду.
- Какие уж это труды, дядя Михаил. Тебе крепкого здоровья. За разговор спасибо.