Анатолии Петухов
        Сить - таинственная река
    
        русский
    
      
        Четырнадцать километров под проливным дождем Гусь отмахал за три часа. Первым делом он забежал к Прокатовым и чуть не до смерти напугал внезапным появлением жену Ивана, которая подумала, что с мужем что-то стряслось. Но, узнав, в чем дело, Настасья тотчас успокоилась и заставила Гуся выпить с дороги парного молока. 
 Не меньше всполошилась неожиданным приходом сына и Дарья. 
 — Господи! Да откуда ты этакой взялся? Уж не убег ли? 
 — Скажешь тоже!.. — обиделся Гусь. — Погода-то видишь какая! Жать-то нельзя. Вот Прокатов и отправил меня домой!.. 
 — Дак чего стоишь-то? Гли-ко, с одежи-то целые ручье-вины текут! 
 А Гусь смотрел на банки, миски и старый цинковый таз, расставленные на полу, и видел, как часто шлепались в них с потолка тяжелые капли. 
 — Прохудилась крыша-то, беда как прохудилась! — вздохнула Дарья, перехватив взгляд сына. — Да и дождь-то больно мокрой!.. 
 Пока Гусь раздевался, она нашла сухую одежду, достала с печи теплые валенки, налила в умывальник горячей воды, поставила самовар. 
 — Боле уж работать, поди, не будешь? 
 — Нет. Погода бы постояла, так можно бы… 
 — Ну и слава богу! И так уж упетался… Пять дён и до школы осталося… А вчерась ведь аванец давали. 
 Я и получать-то их не хотела: ежели ошибка какая, дак ведь потом обратно стребуют. А кассирша-то растолковала: Ивану-то Прокатову, говорит, аванец сто сорок четыре рубля, а Ваське твоему, говорит, половина его заработка идет… Дак уж тут я поверила, получила… Кабы не дождь, в Камчугу ладила идти. Сапоги-то купить… да ботинки для школы. Там, сказывают, есть долгие-то сапоги… 
 — Сам схожу. Успеется еще! 
 Гусь умылся, кое-как расчесал спутанные и отросшие за лето волосы и блаженно растянулся на лавке. 
 Давно на душе у него не было такого покоя. 
 — Чего лег-то? Поешь да и ляжешь потом. Али ты заболел? 
 — Нет, нет, я так чуть отдохну на лавке… Витька и Сережка дома? 
 — Дома. Вчерась Толька-то ведь чуть Сережку не устосал! 
 — Как? 
 — Евоный дядька, который в отпуске-то был, вчерась уезжал. Пьянущий! И Тольку напоил. Тот с пьяну-то на Сережку и взъелся. Подумай-ка ты, ведь с ножиком на парня кинулся!.. 
 — Бабы розняли. Да Танька еще тут оказалась. Дак обошлось, отбили парня… Матка-то Толькина ревит: от рук, говорит, совсем отбился, ничего не слушается, деньги из дому таскать начал… 
 — Так Сережке-то ничего, не сильно попало? 
 — Не, не! Нисколь не попало… Ты подними-ко самовар-то, дак и я с тобой чаю попью… 
 Кажется, еще никогда так богато не был накрыт будничный стол в доме Гусевых. 
 Дарья пододвигала сыну то одно, то другое блюдо, приговаривая: 
 — Булки-то с маслом поешь! А чай-то с конфетками слаще!.. К обеду-то щей наварю. 
 А за окном все еще лил дождь, и в подставленную посуду, будто капель в лесу, звонко падали с потолка капли.