Евстафеев Сергей
Радуга
русский
Вот и прошли майские праздники. Отшумели флагами, речами и троекратным залпом пограничников на братской могиле. Деревня опять вернулась к своей размеренной, весенней жизни. Озеро очистилось ото льда, разметав по берегам всю грязь, что накопило за долгие зимние месяцы. Затем словно опомнившись, налетел западный ветер, умыл берега крутой волной и напоследок прополоскал дождичком. Вновь выглянуло солнце, и природа словно сделала свой первый весенний вздох. Кусты покрылись бледно зеленной пыльцой, а на березках лопнули почки и из них показались крохотные, с мышиное ухо размером, листочки. Любой деревенский скажет вам, что это верный признак скорого нереста леща.
К берегу подъехал грузовик. Из кабины выскочили два мужика в новых синих телогрейках и водитель в черном морском бушлате. Открыли борта кузова, скинули металлическую лодку, стащили ее на воду, прикрутили мотор. С достоинством, молча, распили бутылку водки и, повернувшись к деревне, расстегнули телогрейки, показав желтые пистолетные кобуры. Это был второй верный признак лещовой путины инспекторы "рыбнадзора".
Двое суток крутились они по огромному озеру, таская за собой на тросе стальную "кошку". Вернувшись назад, загрузили в машину свой скарб и то, что удалось выловить из озера, три мережи да пол десятка рыбацких сетей. Инспекторы походили вдоль берега, выкурили по папироске и укатили в сторону северных озер. Не успела еще осесть пыль на дороге, как деревенский берег ожил. Лодки в спешном порядке сталкивались в воду, грузились снастями и разъезжались кто на моторной тяге, кто на веслах по заветным уголкам озера. Солнце зацепилось закатными лучами за ели на далеком острове и окрасило зеркало воды в желтые, алые и бордовые тона. В деревне погасли последние огоньки, она засыпала.
Наутро стали возвращаться первые рыбаки. Кто, прикрыв корзины плащами, уносил улов домой, кто пристраивался чистить рыбу тут же на берегу. Возле бани на чурочке сидел инвалид войны Никита Осипов. Прищурившись, смотрел на это действо и прошептал: - Слава богу, дожил до весны.
И тут же улыбнувшись, посмотрел вокруг себя, не услышал ли кто…
К берегу причалила очередная лодка. Из нее степенно вышли четыре молодых мужика. Судя по веселому настроению, было понятно, что половину улова они сдали в леспромхозовскую столовую. Не спеша развесили на вешалах сети, разделили оставшуюся рыбу и тут же на крылечке бани сели отмечать удачную рыбалку.
- Здорово, Никита Иванович, с прошедшим! - будто опомнившись, поздоровались с ветераном.
- Спасибо, и вам не хворать – ответил старик, убирая за спину старенькую корзинку.
Тем временем по тропинке к озеру просеменила стайка старушек в потертых плюшевых жакетках тоже с корзинками в руках. Присев на старое бревно от оплотника с отверстиями для цепей по краям, они дружно защебетали о деревенских новостях. Следом за старушками на велосипеде, дребезжа на кочках звонком, скатился рыжеволосый парнишка.
- Доброго здоровья дядя Никита – поздоровался, сняв кепку, со стариком.
- Здравствуй Генка, слышал мама твоя Анна Матвеевна, стала большим начальником в городе, передавай при случае привет…
Вспомнился один чудесный летний день еще до войны. Прошла гроза, выглянуло солнце, он тогда еще молодой здоровый мужик шел по деревне в сторону озера. На лужах лопались воздушные пузырьки, а по этим пузырькам босиком бежала Анюта пятилетняя дочка Матвея Ильина, бежала и вся светилась от радости.
- Дядя Никита пойдем со мной я тебе счастье покажу.
Девчушка привела его на пригорок над озером, сапоги были сплошь вымазаны грязью.
- Да ты не на грязь, ты на небо смотри какая красота.
Он поднял глаза и обомлел, над озером в лучах солнца переливались три огромные радуги. Казалось, протяни руку и дотронешься до любого из семи цветов.
- Бабушка сказала, что это боженька на небесах улыбается, чтобы людям было счастье…
Много с тех пор воды утекло. Прошла война, народ стал возвращаться из эвакуации. Аня окончила школу, техникум приехала на практику в леспромхоз. Все бы ничего да влюбилась девушка в повара с пограничной заставы. Парень вроде обыкновенный, но песни пел душевно, да еще и подыгрывал себе на баяне. Пел все больше про реку Волгу и про белые пароходы, тряся рыжим чубом. Она же смотрела на него влюбленными глазами. Пришла осень, пограничник уехал к своим пароходам, ей же оставил на память зеленную фуражку, альбом с песнями да вот этого рыжего Генку.
Вдалеке за островом послышался шум мотора, старушки на бревне приутихли.
- Ну, Генка посмотри молодыми глазами кто это у дальнего острова выезжает?
- Да чего смотреть это Иван Еремеев, его мотор "Стрелу" по звуку от всех отличить можно. С хорошим уловом идет, лодка по верхнюю доску погружена. Странный мужик этот Иван. Нормальные люди за деньги леспромхозовским рыбу продают, а этот даром старухам раздает. И за что ему только его карельский бог помогает?
В берег уткнулась лодка, до половины наполненная огромными серебристыми рыбинами. Иван спрыгнул в воду, подтянул лодку, вытер старенькой кепкой пот со лба и улыбнулся белозубой улыбкой.
-Эй, дамочки, а кто же помогать мне будет? Здорово дядя Никита! Хорошо выглядишь!
Никита Иванович помахал Ивану рукой и поманил к себе Генку.
- Старушки эти солдатские вдовы. А Ваня в десять лет остался сиротой, ох и побила его судьба, ведь не все люди с добром. После войны пришлось участвовать в разминировании, был контужен, обгорел. И как видишь, душой не очерствел. В одном ты Генка прав помогает ему бог, потому что живет Иван с его улыбкой в сердце, с радугой значит.
Ветеран, кряхтя, поднялся с чурочки взял корзинку и похромал следом за старушками.