Мошников Олег
Лохнозерское чудовище
русский
– Петруха, чудовище! Ты что же ничего с собой не взял? Где твой вклад в общий котел? Ты с чем на рыбалку приехал? С кефиром? Рехнулся, что ли? На наш хвост не надейся, мы его сразу обрубаем!
Возмущение рыбаков легко объяснимо. Прибыли на живописное Лохнозеро – разлитую в чаше карельских скал лесную ламбу. Расположились на плоском гранитном берегу. Развели костер. Достали снасти, припасы – каждый взял с собой по две бутылки спиртосодержащей жидкости. А Петруха из рюкзака только пачку песку сахарного выложил. Лох, да и только!
– Ребята, вы того, не серчайте… – смущенно произнес Петр. – У меня еще с прошлого раза тут запас сделан. Муравьиный спирт! Двухнедельной выдержки! Айда за мной.
Этим предложением заинтересовались все, все четверо мужиков, приехавшие на внедорожнике Петровича на летнюю двухдневную рыбалку.
Повел братву Петруха в лесную чащу, и, правда, прямиком к большому муравейнику.
– Я еще в прошлый раз бидон пятилитровый сюда притащил, – продолжил свой шаманский рассказ Петр. – Черники в лесу набрал, в воду сахару бухнул, перемешал и в тепло поставил. Тут у меня все по уму. В крышке дыру просверлил, вовнутрь водоотводную трубку сунул. Вернее, не трубку, а шланг от бабкиной клизмы. Другой конец – в пластиковую бутыль с водой, чтоб варево дышало. Вон она, бутылка, за сосной в папоротнике спряталась. А муравьям и невдомек, что в их хате делается.
С этими словами Петя руку по самый локоть в муравейник погрузил и извлек на белый свет большой алюминиевый бидон с ручкой. Тяжелый. Крышку отворотил – тут и окутал друзей знакомый сладковато-дрожжевой дух Петькиного "муравьиного спирта".
– Да это ж брага! Настоящая! Еще теплая… Ну, ты, Петруха, чисто Кулибин! До чего дотумкал: брагу в муравейнике настаивать – плюнул, дунул, а мураши сами бидон раскочегарили!
– А то ж, – отвечал довольный Петр, – в деревне вырос, соображение имеем!
Пошли обратно к костру. Черничную брагу пробовать.
– Не брага, а чистый уксус! – скривился после первой кружки Петрович. – Наверняка муравьи для крепости туда своей кислоты добавляют… Пойду я лучше окушков потягаю.
Плеснул в костер остатки сиреневой мути и пошел вдоль берега на знакомую луду.
– Ну, иди, иди, – крикнул ему вдогонку Петр. – А брага моя немного до меда недобрала. Все по рецепту! Правда, сахару у меня тогда не хватило… Зато черника своей сласти добавила. Завтра перед отъездом еще бидон заварганю. Кому еще плеснуть? Только с бражкой осторожно надо. Она не сразу в голову бьет. С часик пускай усвоится организмом… А опосля можно сверху и водочкой полирнуть!
Вдохновленные "муравьиным спиртом" и предстоящей рыбалкой, закинули мужики удочки в тихую тростниковую загубину. Один, второй плотвой да ершом обрыбились. Не дождавшись поклевки, приободренный товарищами Петруха свернул удочку и отправился на другой озерный берег – вслед за Петровичем – по еще приметной в легких вечерних сумерках тропе…
Прошло время: треск, шум, вопли! Несется через лес Петруха и орет благим матом:
– Му-жи-и-и-ки-и-и! А-а-а! Там чудовище! Там на озере чудовище, му-жи-и-и-ки-и-и!
– Да что ты кричишь как оглашенный! Что случилось, Петруха? Говори толком!
– Дык я и говорю, – отдышавшись, затараторил Петр. – Прошел я через лес. Озеро за соснами блеснуло. А на озере – чудовище! Стоит в воде белое, как огромное яйцо, и – дышит.
– Да может, это вовсе не чудовище, а пень какой-нибудь или топляк…
– А-а, топляк?! Как услышало меня – в воду нырк, и поминай как звали! Чудовище это, как пить дать, чудовище! Выручайте, братцы! Я без вас туда один не пойду.
– Что, за удочку свою беспокоишься? Сожрет чудище твое удилище.
– Да удочка тут ни при чем! Там Петрович рыбачит! Выручать надо!
– Петрович – это другое дело…
Вдруг опять среди сосен тень замелькала, шаги и хлюпанье постороннее послышались. Петруха за спинами ребят спрятался, голову пригнул.
Из ближайших кустов на берег вывалился Петрович, мокрый, злой.
– Тебе чего, Петрович, бражка в голову ударила, освежиться захотелось? Али ты тоже чудовище увидел? Петруха, вон, от страха в штаны нащенячил. А может, с браги и тебе приспичило?
– Да какая брага… – махнул рукой безутешный Петрович. – Форменное безобразие – вот что это такое! Собрался я порыбачить. На место прикормленное вышел. Там камень удобный в двух метрах от берега. Так я до него в броднях добрел. Угнездился. Пару рыбок поймал. Да комары меня донимать стали. На этот случай у меня простыня в рюкзаке припасена. На белое – комар не садится. Накрылся, стало быть, простынею с головой и рыбалю дальше. Только-только очередного ерша подцепить хотел, а этот – Муравьиный царь (Петрович грозно оглянулся на обалдевшего Петруху) – мне под ухо как гаркнет! Я от неожиданности с камня и навернулся, и сразу на глубину. Банка с червями утопла, рыба из пакета ушла, а я – мокрый как цуцик – еле-еле за удочку уплывающую ухватиться успел. На берегу кое-как воду из сапог вылил – и сюда… А вы какое чудище увидеть ожидали?
Ребята в покатуху:
– Ожидали чего угодно, но не такого концерта! Петруха, чудовище! Ты нас со свету сживешь своими закидонами. До дому не доедем, как есть, – помрем от смеха. На месте Петровича мы бы тебя тут в лесу и оставили – муравьями командовать.
– Ребята, да я ни в жизнь, – сокрушался о содеянном Петр, – да не со зла я! Чудо… тьфу ты, черт попутал. Я, если что, все для вас сделаю. Последнюю рубаху сниму.
– Рубаха твоя, может, и пригодится… А вот штаны подмоченные у огня сушить надо основательно.
– Да хватит, мужики, – встрял в разговор Петрович. – Петя, сходи в машину, принеси из бардачка бутылку. Надо для согреву водки выпить. А то что-то продрог я сегодня…
И то дело. Разлили по кружкам бутылку. Переодели Петровича в сухое – у кого что было. Мокрую одежду вокруг костра на колышках для просушки развесили. Под уху и разговоры еще пару бутылей раскатали. Петруха Петровичу то ушицы, то водочки подливал. Вину заглаживал. За беседой время текло незаметно. Да отдохнуть добытчикам не мешало б. В самое темное ночное время – кто в машине, кто у костра – на пару часиков спать завалились.
На утренней зорьке – пошла рыба! Плотва, окунь. Правда, в основном мелочь. Не больше ладони. В тот день никому из рыбаков лохнозерское чудище леску не оборвало…