Лечебная магия. Заговор
Russian
– Скажи теперь, как тебя зовут?
– Анна.
– А фамилия?
– Баскова.
– Баскова Анна.
– А где родилась?
– В Шимозере, в деревне Рандойне. Родилась-то в Манцёй-мяги, а поехала в Рандойне. В Рандойне я прожила двадцать или около тридцати годов.
– А лет сколько?
– Семьдесят четвертый.
– Раньше какие болезни были у детей?
– Да, корь, оспа. Других не знаю, корь и оспа. У них у каждого проходят. Пятнышки (синячки) делает оспа. И много детей умирало.
–Как лечили раньше?
– Без лечения.
– А как?
– А так и выздоровеет со временем. Бабок не звали. Не лечили. Нашему мальчику теперь дают лекарства, таблетки. Я говорю не надо. Только когда жар слишком поднимается. Да, тогда понижение жара.
– Когда живот болит, что дают?
– А я век не ходила в больницу. И сейчас нога у меня болела и болела, болела и болела. Потом отстало. Потом колену лучше стало. Увезли в больницу. Хромаю, хоть иди, хоть не иди. Приехал Егор. Говорит: ”Мама, если быть живой, иди домой! Дома еще поживешь немного. А здесь не будешь жить”. Домой вернулась. Дома поправилась.
– Ну а когда руку порежешь во время жатвы или еще где-то? И кровь идет, что сделаешь?
– Скажу: “Великий Бог-кормилец, помоги заговоры говорить”.
Заговор.
За девятью-десятью морями,
посреди моря красная скатерть,
на красной скатерти сидит красивая девушка,
булатная иголочка в руке,
шелковая ниточка продета,
шьет вены в вены,
язвы в язвы,
у раба божьего Анатолия,
отныне и до века. Аминь.
– А когда змея укусит, как вылечивают?
– Змея, на змею не знаю. Мне мама так говорила: «Заговариваю укол, укус, плохого раба нарыв, знаю самку, знаю самца, самка звала, самец звал, у раба божьего (там имя) боль, отныне и во веки».
– Ну, и легче станет?
– Не знаю. Сюда ходит, за тобой [смотри] к бабульке. Настоящие колдуны.
– А травами какими-нибудь лечили боль?
– А травами, подорожником, если чирей или что-нибудь сядет. Подорожник рвем и капустные листья.
– А по-вашему как подорожник?
– А подорожником и называют.
– А сушат?
– Нет, летом растет прутик и такой широкий лист. По-нашему подорожник.
– Когда животное болеет, что делали, ветеринаров не было?
– Были. Ходили.
– А сами лечили как-нибудь?
– Сама не знаю как, у меня была телка, так я и телят и коров, все знаю. Четырнадцать лет работала на дворе, так приехали из области, откуда-то оттуда, зоотехники.
– Так было. Кричат: «Анна, иди быстрее!»
– Что случилось?
– Настя ногу поранила.
– Пришла, так у нее бурая кровь идет. Я заговары, заговорила и она... Замотали.
– «И, ты, пока не шевели! Пусть остановится хорошо (кровь)». Она не работала, потом домой отправились. И нигде крови не было, полосочка синяя, как будто зашита. Ничего не видно.
– Потом у меня был порез. Веники ломала и две косы, среди зарослей. Ну, и поцарапалась, кровь-то. Цвет желтый стал. Я села. Взяла и эту кровь остановила. Две косы рукой держу. Сразу домой пришла. Пошла, мне поставили, эти, ну как их? Ну, скобки. Степан Ильич говорит: ”Придешь потом, через три дня”. Посмотрел: ”Уу, да тебе везет! Порезала, а готово, снимем скобки!” Ну, и у меня все. Это сшито.
– Лошадь сшивала. Крови так много вышло. И заговорила. У лошади. А у детей. Хоть порежут сейчас. Так, заговорю. Не знаю, насколько, правда. Это было раз в Ташкенте. И сибирской язвой заболел старичок. Нужно ему руку ампутировать. А старуха все ходит в больницу и говорит: «Разрешите, я приведу, заговорит человек. Домой приведу». «А приведи сюда! Если заговорит, так хорошо, а не заговорит, так увезем куда-нибудь».
– Заговорила!
– Ты?
– Нет, в Ташкенте. Только наш завхоз, в военном хозяйстве, мы знали его.
– Знаю этого деда (старика), работали (вместе) и руку порезал. Дедушка (старичок) заговорил, и Анна взяла (запомнила заговор) навек. Ну, и я заговариваю кровь.