Okružen’jašša
Karelian Proper
Tolmachi
Šilloin myö toraimma viel’ä omalla puolla.
Komandovan’ja miät t’yön’d’i razvetkah, kuin šantah, ,,v razvetku z bojem“.
L’äks’i meid’ä ynnäh zvoda.
Myö šeizoma mečäššä, a ol’i käškiet’t’y ottua kyl’ä, zaimie kyl’ä.
Kyl’ä ol’i viršan kolmen piäššä mečäštä.
Kyl’äššä šiin’ä issuttih n’emčat, n’emčoilla ol’i otettu že kyl’ä.
Žen kyl’än taguana toiz’issa kyl’is’s’ä tože jo n’emčat oldih.
Meil’ä pid’i t’iijuštua: äijägo heid’ä on, kuin ollah voružittu, ongo heil’ä tankua.
Myö l’aks’imä aivoin huomnekšella, viel’ä ei zavod’in päivä vallota.
Ed’izeh aštuma jäl’l’ekkäzeh tuhjoz’in taguačči, a šid’ä, konža, puašn’a l’ieni, l’even’imä rozno i rubeimma eis’t’ymäh hypät’en yks’it’t’iän.
Kyl’än l’äššä ol’i issutettu juablokka.
Mie ol’iin enžimäz’inä.
En kerrin vähäs’t’ä doid’ie zvolih, kuin n’emča miät dogad’i i rubei pul’em’otista čabawttamah.
Miän brihat ei piet’yt’t’y: to yks’i hypäht’äw, to toin’e, to kolmaš – nagol’i ed’izeh männäh.
No vain eis’s’ymmä hil’l’ah, äijäl’l’eh ei voi kerdah hypät’ä.
Mie jo ol’iin zvolissa počki kyl’iä vaš, kuin kuwluššiin komandan: „nazat, tanki!“.
Ket myöšt’iäčet’t’ih taguah, ket kunne, a tankat jo meil’d’ä dorogua meččäh katatah.
Mid’ä ruadua?
Männä tankoih käz’iin, n’in tolkuo vähä.
Ven’yn vavon pohjašša da vain zvolaz’ii iččien piäl’l’ä tukkuon.
A boju jo eis’t’yw meččäh.
T’iäl’d’ä viel’ä n’emeckoit tankat tullah, pehotta jäl’l’es’t’i mänöw, šuwr’i vägi keräwd’y heid’ä.
Mid’ä ruadua?
Jäin okružen’jah.
Kodvin tuačči kačon – n’emčoida l’äššä jo ei n’ävy.
Rubein hil’l’akkazeh höikäht’el’ömäh.
Ymbar’i ruvettih n’iinže hil’l’akkazeh brihat iän’d’ä andamah.
Kolmetoista mieštä keräwd’y.
A zvolista emmä ruohi nowšša.
Rešimä ven’yö yöh šuat.
Pit’kä päivä ol’i ven’yt’t’ävä.
Nu, šiin’ä myö moneh hajuh hyvän duwman duwmaiččima.
Omie tavottamah l’äht’ie, n’in emmä t’iijä ed’ähgo hiät n’emča peräwt’t’i.
Kolmetoista mieštä frontua et katkua t’ied’ämät’t’ä, a myö duwmaiččima – kodva „ruadua” t’äl’l’ä puo frontua, n’emčan tilušša.
Tul’i yö, keräwd’ymä myö yht’eh tukkuzeh, kačomma, ongo äijä meil’ä zapuastua.
L’öw’d’y kel’l’ä vintowhka, kel’l’ä awftomatta.
Ol’i i granuattua.
L’äks’imä šuar’imah n’emčan tilušša.
Kuwda kakši myö „n’okkima” n’emčua tilušša.
A konža meil’ä kerawd’y šuwri otr’uada, frontašta l’äbi prorviečima omin luoh.
Äijän myö ših mänöh „ruadoma” tilušša.
Ruvetah n’emčat muistamah, kuin pid’äw okružie.
Okružinda heil’ä kal’l’is rod’ih.
В окружении
Russian
Тогда мы дрались еще на своей стороне.
Командование нас послало на разведку; как говорят, «в разведку с боем».
Пошел нас целый взвод.
Мы стояли в лесу, а было приказано взять деревню, занять деревню.
Деревня была версты за три от леса.
В той деревне сидели немцы, немцами была захвачена та деревня.
За той деревней в других деревнях тоже уже немцы были.
Нам нужно было узнать: сколько их, как вооружены, есть ли у них танки.
Мы пошли рано утром, еще не начинало светать.
Сперва шли гуськом за кустиками, а потом, когда пашня пошла, разошлись врассыпную и стали продвигаться поодиночке, перебежками.
Около деревни была картошка посажена.
Я был первым.
Не успел немножко добежать до ботвы, как немец нас увидел и начал из пулемета сыпать.
Наши ребята не остановились: то один пробежит, то другой, то третий – все вперед идут.
Но продвигаемся медленно, многим сразу нельзя бежать.
Я был в ботве уже почти рядом с деревней, как услышал команду: «Назад, танки!».
Кто повернул обратно, кто куда, а танки уже у нас дорогу в лес перерезали.
Что делать?
Идти на танки – так толку мало.
Лежу на дне между бороздками да только ботву на себя пригибаю.
А бой уже удаляется в лес.
Отсюда еще немецкие танки идут, пехота сзади идет, большая сила собралась их.
Что делать?
Остался в окружении.
Некоторое время спустя смотрю – немцев близко уже не видно.
Стал потихоньку кричать (‘хекать’).
Кругом стали так же тихонько ребята отзываться.
Тринадцать человек собралось.
А из ботвы [мы] не смели подняться.
Решили лежать до ночи.
Долог день был лежать.
Ну, тут мы на несколько умов хорошую думку надумали.
Своих идти догонять – так не знаем, насколько далеко немец их попятил: тринадцать человек фронта не прорвешь, не зная обстановки.
И мы надумали некоторое время тут «поработать» позади фронта, в тылу у немцев.
Пришла ночь, собрались мы в одну кучку, смотрим, много ли у нас запасов.
Нашлись – у кого винтовка, у кого автомат.
Были и гранаты.
Пошли шарить по немецкому тылу.
Месяца два мы «клевали» немца в тылу.
А когда нас собрался большой отряд, сквозь фронт прорвались к своим.
Много мы тогда «поработали» в тылу.
Будут немцы помнить, как надо окружать.
Окружение им дорого обошлось.