Сивка-бурка, вещая каурка
Russian
Жили мать и три сына.
Одного звали, там, Гриша, второго Миша, третьего, может, Ваня.
Вот.
Мать говорит: «Сыны [мои], если я умру, то меня никуда, [кроме] как за домом (‘скотным двором’), не хороните и в течение трех ночей ходите ко мне, меня, вот, навещать».
Мать умерла.
Похоронили ее за домом.
Надо идти старшему, Грише.
Грише не хочется идти стеречь ее на всю ночь – боится, вот и говорит: «Иван, иди ты».
Иван оделся.
«Дам, говорит, я тебе, куплю красный костюм и красную рубашку, только иди».
Иван пошел.
Пошел ночку покараулил там на могиле матери.
Мать оттуда и встает да говорит: «Гриша, ты?».
– «Не я».
– «Миша, ты?».
– «Не я».
– «Ваня, ты?».
– «Я!».
– «Ну ладно, иди, я тебе сослужу службу».
Ну вторая ночь наступает.
Надо идти Мише.
Миша говорите «Ваня, иди ты, я куплю тебе красный костюм».
Ваня опять согласился, этот Ваня-дурак.
Он опять пошел и эту ночь прокараулил.
Встает опять мать да и говорит: «Миша, ты?».
– «Не я».
– «Ваня, ты?».
– «Я».
– «Ну ладно, я тебе сослужу службу».
Наступает третья ночь.
Отправляется этот Ваня на ночь на могилу матери.
Мать оттуда выходит и говорит: «Ваня, ты?».
– «Я».
– «Ну ладно, сослужу я тебе службу».
Ну ладно, пришел он домой.
Братья говорят: «Ну, что ты там видел?».
– «Вот так и так».
Царь будет выдавать дочь замуж и собирает всех в округе, собирает народ, чтобы выбрать жениха для своей дочери.
Вести так посылает, заявки подает: «Вот будем жениха выбирать дочери, приходите, дескать».
Там хорошие или плохие соберутся, кто понравится.
Ну вот, эти два брата отправляются, Гриша и Миша, а Ваня и говорит: «Возьмите, братья, и меня».
А они говорят: «Куда мы тебя, дурака, возьмем!».
Говорит: «Куда вы, туда и меня [возьмете]».
– «Не возьмем: такого, как ты, там никого не будет, дурака, там будут только умные».
Вот.
Эти братья отправляются.
Ваня пошел за дом на могилу матери да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службочку».
Мать встала да и говорит: «По левую руку иди – по правую выйдешь».
Сивка-бурка оттуда и выходит, костюм на спине, да и говорит: «Ну, Ваня, в левое ухо войди, из правого (‘в правом’) выйдешь».
Он в левое ухо вошел, из правого вышел.
Сейчас эта [лошадь] ему костюмчик принесла, он оделся, сел верхом, плетку взял в руку и поехал (даже и плетка с собою у лошади принесена).
И отправился к царю.
Отправился к царю он и догоняет своих братьев.
Своих братьев догнал: одного брата – плеткой, второго брата – плеткой, да поехал дальше.
Приехали туда, собрались, выбирают жениха.
Там царь стоит где-то высоко на лестнице.
Все собрались.
Смотрит: на очень хорошем жеребце приехал жених Ваня.
Теперь этот Ваня на первый этаж и прыгнул на лошади (‘с лошадью’).
Ну, значит, этот Ваня будет царевым зятем, жених его дочери.
Ну отправились они домой, а ему, этому Ване, поставили примету; на лоб какую-то примету поставили, в общем.
И отправились обратно по домам.
Он догнал братьев, дал по разику плеткой, приехал, быстренько разделся, на печку и залез.
На печку залез и сидит там, на печке, да и говорит: «Ну что, братья, там хорошего видели?».
– «Что видели вот царевой дочери жениха выбирают, так может быть который-либо из нас не попадет ли [в женихи]».
– «Ну ладно, говорит, завтра поедете, так возьмите и меня».
Опять на следующий день и отправляются.
Отправляются на следующий день, Ваня и говорит: «Только, братья, берите и меня».
Говорят: «Не возьмем!».
Ну вот они опять отправились, Ваня пошел на могилу матери да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службу».
Мать опять ему службочку сослужит, лошадь оттуда поднимается и говорит: «Ну, Ваня, войди в левое ухо, из правого выйдешь».
Он снова вошел в левое ухо, в правое вышел; у него опять костюм, плетка для лошади – все принесла лошадь.
Он оделся, снова и поехал (‘пошел дуть’).
Опять он братьев и догоняет.
На этот раз по два раза плеткой похлестал, одного и другого.
Снова пошли, собрались там.
Опять уже на второй этаж эта лошадь с Ваней прыгнула.
Ну снова они отправились домой.
А братья не узнают, что он их брат.
Опять приехали и говорят: «Пожалуй, этот будет царевой дочери жених, что вчера и сегодня его и выбирают».
Ну снова поехали, он снова их догнал, снова плетками хлестал.
Приехал он домой: «Ну как, братья, дела у вас там?».
– «Ну как, как!
Вот кто-то там проезжает, который там всех боевее: вчера и сегодня он нас плеткой стегает (‘дует’).
Еще завтра посмотрим: постегает или не постегает, посмотрим».
Ну опять ночь поспали, отправляются на следующий день.
Последний денек.
Отправляются опять: «Братья, возьмите меня».
– «Не возьмем!».
Опять отправились.
Он опять поскорее за дом, пошел на могилу: «Мама, сослужи мне службу!».
Мать опять оттуда лошадь послала.
Лошадь пришла сюда с костюмом, с плеткой: «Ну, Ваня, иди в левое ухо, выйдешь в правое».
Он сейчас быстренько оделся и опять поехал.
Опять этих братьев догнал, опять уже по три раза их плеткой стегнул: одного три раза и второго три раза.
Этим уже и больно, уже и пригорюнились (‘губы повесили’).
Ну ладно, пришли опять туда, все собрались.
Опять царь этого и выбрал.
Опять уже на третий этаж этот Иван-дурак и прыгнул на лошади.
И поставили эту, в последний раз поставили ему золотую печать вот на лоб и невестиной фатой и перевязали лоб.
Он и пошел с перевязанным лбом.
Он там вышел в сени или куда-то, своим кушаком этот девушкин шарф обвязал, чтобы братья не узнали.
Пришел раньше их, догнал опять братьев, опять их три раза похлестал плеткой.
Братья эти уже и плачут.
Пришли домой, он и говорит: «Ну, братья, как, кого выбрали?».
– «Не знаем, какого-то палача такого выбрали, уж очень шикарный, да такой парень, так что рядом с ним нас нельзя поставить, очень хороший парень».
Ну, ладно.
Этот только помалкивает, Иван-дурак.
Отправились теперь, завтра уже по-настоящему будут выбирать, уже окончательно, будут выбирать и свадьбу играть.
Ну Иван ничего не говорит.
Эти братья отправляются, а он уже молча лежит на печи.
Ну а братья говорят там: «Ваня, что у тебя лоб перевязан?».
Он отвечает: «Был за грибами да залез на елку на вас посмотреть, в какую сторону вы отправились, да с елки и свалился и лоб расшиб.
Вот шарфом обвязал, этим кушаком».
Ну ладно.
Обвязал он кушаком.
Пошли.
Когда собрались, а жениха нет.
Этот уже во дворец не пошел, этот жених.
Нет жениха.
Царь и спрашивает: «Ну, парни, не осталось ли у кого дома брата?».
Никто ничего не говорит.
А эти братья говорят, Гриша и Миша: «Ведь у нас Иван-дурак остался, так ведь он здесь не бывал».
Ну ладно, а он: «Не скажем!».
А этот говорит: «Скажите, у кого остался дома?».
Он говорит: «У нас – Иван-дурак», – царю отвечают.
Царь и говорит: «Да какой угодно будь, идите приведите его сюда!».
Ну братья побежали.
«Ваня, пошли, тебя, говорит, зовут!».
Он говорит: «Не пойду, пусть сам царь придет!».
Пошли, говорят: «Не идет: говорит – самого царя зовет!».
Царь говорит: «Что я пойду, идите позовите!».
«Не идет», – говорит.
Царь пришел, взял его.
Запряг [лошадь] в карету, пошел его взял.
Едут сюда, взяли его туда, Ваню, царь и говорит: «Что у тебя лоб перевязан?».
А он говорит: «Да так, с елки упал».
– «Ну а покажи-ка!».
– «Не покажу!».
– «Покажи!».
Стали у него развязывать этот лоб.
А у него шарф невестин перемотан и золотая печать поставлена на лбу.
Царь и с ума сошел: «Господи!
Какой у невесты жених, у моей дочери, дурак!»
Ну царь не остался доволен этим.
Ну вот и говорит: «Давайте, кто найдет кошечку, [которая] сидит – песню поет, спит – хлеб печет, лошадь сивку-бурку вещую каурку, двенадцать жеребцов да свинку, [которая] сидит – сказки сказывает, а спит – песню поет.
Если который вот, говорит, это найдет, того и невеста будет моя дочь».
Опять все и пошли по сторонам, по домам, пошли все по домам, ну и думают.
Царь говорит: «Я дам вам всем по лошади, идите ищите сивку-бурку, вещую каурку».
Ну ладно, этим две лошади дал, Грише и, Мише, и Ване дал лошадь.
Эти сели верхом, братья, хорошо, лицом к голове [лошади], а дурак-Иван сел лицом к хвосту да хвост взял в рот и по крупу лошади и бьет ладошкой: «Давай, давай, беги (‘дуй’) искать невесту!».
Ну и отправились.
Пошли: бегали, бегали – нигде не находят лошадей.
А этот, Ваня, пошел опять да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службу!».
Мать опять жеребца послала, коня, да и говорит: «Вот так и вот так».
– «Ну, садись, говорит, на меня верхом», – эта лошадь-то.
На лошадь он верхом сел, лошадь и говорит: «Вот если придут навстречу двенадцать жеребцов, я, говорит, мимо них вихрем пройдусь, мимо, ты, говорит, правой рукой схвати за гриву».
Он, когда вихрем проходил мимо них, правой рукой схватил лошадь, и у него стало двенадцать жеребцов и матка [кобылица].
Сел, приехал на дорогу, привязал всю эту партию лошадей к березке и сидит.
Сидит и огонек развел тут.
У огонька ждет, когда братья придут.
Братья приходят, его не узнают.
Он опять одет в костюм (‘в костюмы’), и не узнают его.
Ну говорят: «Дядя, продай нам этих лошадей!».
А он говорит: «Купите».
– «Сколько вам надо?».
Ну вот говорит: «Снимите у себя (‘у вас’) на три пальца по середине спины по ремню кожи.
Я, говорит, дам вам этих лошадей».
Они взяли щепочками друг у друга кожу на спине содрали, вокруг руки свернули и дали.
Этот кожи эти взял и пошел.
Отправились эти, а Иван и остался.
Иван и приходит (лошадь он эту, цареву, под мост запихал), а эти пришли с лошадьми.
Пришли, царь и говорит: «Ну вот, эти, говорит, лошадей привели и двенадцать жеребцов привели с кобылицею, а ты, говорит, и мою лошадь под мост куда-то угомонил, потерял, и ничего не принес».
Он помалкивает.
Ну второй день наступает.
Вот на следующий день говорит: «Найдите кошечку, [которая] сидит – хлеб печет, спит – песню поет».
А он говорит: «Давайте тогда лошадь».
Эти опять отправляются на лошадях искать, ему лошади не дает.
«Я, говорит, без лошади не пойду, дай и мне лошадь, говорит».
Ну царь дал ему клячишко-клячишко.
Он опять сел [верхом].
Другие сели вперед лицом, а он опять сел лицом назад: хвост взял в рот опять и начал погонять.
Хе-ххе!
Ну ладно.
Опять и пришел к матери своей, и говорит: «Мама, сослужи мне службу».
Мать опять ему лошадь оттуда...
Лошадь пришла, он опять оделся [быстренько] и пошел, и говорит: «Если я вихрем пройдусь, кошечка мимо пройдет, говорит, ты ее и схвати».
Ну он там так и сделал: [лошадь] вихрем прошла, он кошечку эту поймал, опять к березке лошадь привязал, сидит.
Цареву лошадь он опять потерял, уже потерял он, не нужна она, кляча.
Сидит, костер сделал около березы у обочины дороги, опять кошечка у него сидит и песню поет, спит – хлеб печет.
Ну хорошо.
Опять братья и шагают, шагают братья: «Ну, добрый молодец, продай, говорит, нам эту кошечку».
А он говорит: «Купите».
– «Сколько, говорит, возьмешь?».
– «Отрежьте, говорит, палец, по одному пальцу от правой руки».
Ну отрезали они по пальцу, дали ему пальцы и отправились опять.
Он опять за ними идет.
Ну, значит, кошечку братья опять принесли.
А братья не узнают, что он их брат.
Опять пришли эти, и тот, Иван, пришел.
Пришел тот Иван, и царь опять начал бранить, что эти придут и лошадей приводят, а ты ничего не приносишь, ни лошади не приводишь.
Он все помалкивает.
В третий раз отправляются за свинкой.
Опять отправляются, другие сели опять хорошо, а он сел опять так же, как и раньше, поехали опять.
Он опять у матери попросил службу сослужить.
Мать службу сослужила.
Он опять на лошадь сел, вихрем проехал, свинку схватил, опять лошадь эту, куда ему надо было, поставил и сидит со свинкой, костер разведен.
А братья эти и шагают опять: «Продай нам, добрый молодец, свинку!».
– «Купите!».
– «Сколько вам заплатить?».
– «Вот с ноги (‘от пальцев ног’) по пальцу отрежьте!».
Они отрезали по пальцу от своих ног, дали ему, он велел завернуть и отправился следом.
Приходят вот домой: эти принесли свинку.
Пришел Иван-дурак вслед, а они пришли пораньше.
Лошадей не могут всей деревней в конюшню закрыть, лошади бегают по деревне, никто закрыть не может.
Кошечка сидит – песню не поет, хлеба не печет, свинка тоже самое ничего не делает.
Ну они пришли, Иван и шагает.
Царь опять стал бранить: «Опять, говорит, ты так и так: ничего не принес, другие приносят, а ты ничего не приносишь и только мое собственное теряешь».
А он говорит царю: «Посмотрим, говорит, чьи, их ли, говорит, или мои собственные; может быть, говорит, все мое!».
– «Твои!
Не ты принес», – говорит.
– «Ну, говорит, загоните во двор, если они привели!».
Никто не мог, всей деревней загоняют – не могут закрыть.
Иван как голос подал – лошади все к Ивану и бегут; свинка, кошечка – все обрадовались, что Иван пришел.
Одна лошадь прибежит – на плечо голову положит.
Вот так.
Вторая прибежит – опять Ивану на плечо кладет голову.
Иван закрыл тех лошадей.
Пришел в избу, подал голос: кошечка стала песню петь, хлеб печь, свинка стала то же самое делать, что положено.
И стали они жить да поживать, добра наживать.
И этот Иван стал женихом и зятем у царя, мужем царевой дочери.
И все.