VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Kitaikat, räčnät ed sorkat

Kitaikat, räčnät ed sorkat

Karelian Proper
Dyorzha
Mit’t’ynäzet kitaikat oldih?

Kitaikat ab’ezat’el’n mušt nu il’i šin’in’ ol’i i täšš l’entočk, alhan ruški pokromka, patom l’entočk. A šiäl’ guarost, kakšiin guarostoin. Da. Heis’s’ ol’ omblušt vagon! A patom ved’ räččin, a räčnäšš hiamut toizenjytyšt, kagluš viäl’ toizenjytyš, šiäl’ ruški. Šit täšš kaglukšut viišeij pidäw, šit täšš om guarostan’ da goittonan’. D oi! Čuwdu оl’. A urhill ol’ r’ind, kyl’l’eš kyl’l’eš, nu skladnoi ol’ r’ind, s’orovno meil’ ndruavič.

Važamešša al’i oigiešša?

Oigišš, oigišš. Vet’ šilloin ei äijäl’d’ i mahett, šiäl’ možo kaikeš kyl’äšš yks’in maht muaz’i r’indloi viil’l’. Kuin l’ynnöw purdloll, ka purdloll miäräijäh, i äijäl’d’ ka prjam skladno ruadaw. I kitaikoi ei mahet n’iken šiäl’, kyl’äšš moož yks’in kitaikkoi maht viil’l’ä, yhel’l’y täl’l’y i käwväh. Il’ moš kakš mahtah viil’l’. D a ran’š čudn ol’i [...].

Hiemuat mit’t’yn’äzet?

Hiamut oldih šil’ kuvottu muazella ruškilla rihmalla, muazet takii pročnoit i kras’ivoit. A šid’ jo ruvettih oštelmah i last’ikvoloi. I pruazn’išnoit jo ruvettih šulkz’i, šulkžih šiäl’ doroškoill il’i kl’iatkoill. Šulkz’i ka šiäl’ Iivnam piin Stroičam piin pann, šulkz’ii ol’ mod jo. Vet’ kitaikat oldih äijäl’d’ l’evit, i heil’ oldih vyät. I vyä ved’ on is’kitty. Nu pikkurz’i že mahettih is’kiä, a n’äm šulkzet, vet’ hänešš on i n’eskol’ko oo rihmais’t raznoiloi, kaikenjyt’z’i, kaikenjyt’z’i, i keldz’i, i ruškid i šinz’i i kaikki. A patom täšš kist’it jätet haposl’edok, kuin šidow a täšš ka kist’it. Uhu! Abr’at muan’ ol’.

Šoma?

Šom, no strannoi ol’, hänešš ol’ ruadu vagon. Muan’ ol’ t’omnoi narod vet’t’en, ei ei koož ollun i gul’aij, ombel’, ombel’i ,ombel’i. Vet’ i s’eičas vet’ l’öwvät myt’zembut’t’en, vet’ hän’d ei šu daž i riičči, ka kun on kr’epkoiks’ ommeld.

Käžil’l’ä?

Käžil’l’ käžil’l’ n’äm. Galančik viäl’ ol’. A kum moržim viid’iw miähel’l’ eižmän’, n’in hän’el’l’ on kuldan’ sorok, kuldan’ sorokk i zat’el’n’ikka, tagun, oo zoltoi täššä. A patom on n’ybl’z’i ruškiz’i, nu busii, busist n’ybl’z’i ruat, ruat, ruat. Ka šenin. Alhun piäšš viäl’ ol’ samsur’. Samsuur’i šiäl’d’ hänen kun nat’n’itah, i täšš samsuurašš ol’ lawdan’ ka šenäin štob ois’ kokošk piäl’l’ hyv. Šid’ jo tämän kuldzen sorokan pannah, štob kuldais’t sorkais’t täm samsur’ pidäis’. A kel’l’ ollah šuuret tukat, ka muam vihod’ šuuret tukat, n’in hänel’l’ keššel’l’ paikku ka šenäin l’eikattih, a to hin ei mahu samsur’ še kokoškah. Da mid puuttuw, uhu, što samšur že nabeija, hänel’l’ l’eikattih tämämmuozen. Kun hännän tukat, jät’ettih vain alhun täšš d’es’kat’ kokoškoi šin panna. Stran! Ka. I täm vain ol’ miän okružnois’t, šiäl’ vet i oo [...] oldih kaik ven’yl’zet, krugom meil’ ven’yl’zet. Nu ven’yl’zet toš strannoikš kävel’dih, no s’otki hy plat’t’jois kävel’dih. I plat’t’at heil’ tož oldih kun sarfnoiks’ ommeld, bezrukafkat i täšš ka borzet täšš šidučtah. A hiamut tož oldih šiäl’ raznoit i toš šiäl’, n’äm, n’äm oldih [...].

Piäl’l’ä ka mid’ä talvella vilulla piet’t’ih?

Pil’l’, piäl’l’ šilloin oldih bohtil tur’kit oldih, i šargzet tur’kit oldih t’yt’l’öil’l’ ka talvel’zet. A šygžyl’l’ vet oldih pod’d’ofkat, toož šargzet, nu hyvi šargu oldih. Hot’ i kumban’ bedno vs’orovno spruadaw hyvän pod’d’ofkzen. A vot bud’d’en’ oldih kortiškat, , ičit’t’el’ kuvot.

Mit’t’yn’äzet n’e oldih?

Kortiškat? Kortiškat oldih ennen lambnan villoist i n’in vrot’ šargzet, plotnoit tož boorill, oldih kortiškat. Oi! A patom i täšš i, t’yt’l’öil’l’ ol’i sakz’i, i hyvii, jo koož kitaikat luadih mod, jo sakat. Tuldih plat’t’oissa sakat i [...]. Šiäl’ l’etn’oin’ sakan’ on i gazn’etvoin’, täm čortow kož sakan’, gazn’etvoin’ täm. Bud’d’en’ on kortišk bud’d’en’, a pyhänpin kun t’yt’öt männäh načit on gazn’etvoin’ sakan’ šiäl’ s čortow koži. A jo kun Roštun ed šiäl’ šuwr’ pruazn’ik, to šargzet ollah. Ran’š šarguw ol’ äijäl’d’ hyviä. Što ti!

A piäššä paikkoida piet’t’ih?

A piäšš fatat, polšalkat polšalkat. Bud’d’en’ šiäl on pahemban’ polšalkan’ viiz’kymmen’d kopeikkua, a pruaz’nikan rubl’ašt oššam, rubl’ viiz’ kopeikkuu ol’ kis’t’l’öinken n’äm. Il’ täm šulkun’ ugl. A šulkun’ šulkžet rivut polšalkašš, n’im makšo rubl’ i pitnaccet’ kopejok, l’innaš Pogr’elovašš.

Punzhina, Aleksandra V.

Сарафаны, сорочки да сороки

Russian
Какие были сарафаны?

Сарафаны были обязательно чёрные или синие, а тут [по подолу] ленточка, внизукрасная оборка, затем ленточка [вшита]. А [по вороту] – тесьма, два ряда тесьмы. Да. С ними было уйма шитья! А потом ведь и сорочка была; рукава в сорочке из другой ткани [шились], ворот тамещё иной, красный, [из кумача]. Затем тут ворот нужно вышить, вышивка здесь чёрной шерстью да [отделка] шнуром. Да ой! Хватало чудес. А у мужчин [на косоворотке] был разрез сбоку, сбоку, ну, аккуратный прорез был, нам всё равно нравилось.

В левом или правом боку?

В правом, правом. Ведь тогда не очень и умели делать, может во всей деревне одна там умела кроить такие косоворотки. Как-то блюдом, блюдом размечают, и сделает вот очень складно. И сарафаны не все умели [кроить], в деревне там может одна умела кроить сарафаны: к этой одной и ходят. Или может две [закройщицы] могли кроить. Да, раньше чудес хватало.

Какие [у сорочки] рукава?

Рукава были затканы красными нитками, таким прочным красивым [узором]. А потом стали уже и сатин покупать [на рукава]. А праздничные начали уже и шёлковые [делать], шёлковые там, в полоску или в клеточку. В Иванов день, в Троицу была уже мода надевать шёлковое. А сарафаны ведь были очень широкие, и к ним были пояса. Пояса были тканые на ниту с дощечкой. Ну, коротенькие пояса сами умели ткать разделением нитей на дощечке, а эти шёлковыеиные, в них несколько разных нитей, всяких: и жёлтых, и красных, и синих, и всех [цветов]. А тут кисти напоследок оставлены: завяжет как [нитки], а тут вот кисти. Ах! Мода такая была.

Красиво получалось?

Красивый, но странный [наряд] был, в нём было столько работы. Ведь народ был такой тёмный, некогда было и погулять: [девушка] всё шила да шила. Ведь и сейчас найдёшь какую-нибудь [вещь], её даже и не распороть, вот как прочно сшито.

Вручную?

Это [всё] вручную, вручную. А ещё бывало, что и позумент [нашит]. А как замуж вышла, то у молодухи первая сорока золотая, золотая сорока, позади позатыльник, золотое [очелье] вот тут. А потом пуговки красненькие, ну, бисер (‘бусинки’), из бисера сделаны пуговки. Вот так. А с изнанки на голове был ещё самсур. Самсур как наденут, а в этом самсуре [спереди] дощечка была вот таким образом, чтоб верх [на сороке] держался красиво. Затем уже наденут эту золотую сороку так, чтоб этот самсур держал и расшитую золотом сороку. А у кого длинные волосы (вот моя мать выходила [замуж], и у ней были длинные волосы), так вот ей [подкладку] вырезали эдак по середине, иначе самсур не вмещался в сороку. Да чем попало набивали ту [холщовую] подкладку, а ей [наоборот] вырезали. Такой хвост волос оставили позади (‘внизу’), дескать, так [удобнее] повязать (‘надеть’) сороку. Чудно! Да. И это было лишь в нашей местности, а там ведь все русские, вокруг нас русские. Да и русские тоже странно одевались, но всё-таки ходили в платьях. И у них платья были сшиты тоже вроде сарафанов: безрукавки, и тут вот оборки, здесь [поясом] подвяжутся. И рукава были тоже из разной [ткани], там были также эти [...].

Что одевали зимой, в холода?

Одевали тогдау богатых были шубы, у девушекзимние, крытые сукном шубы. А осенью ведь были суконные поддёвки, но из хорошего сукна. Кто хоть и победнее, а всё же справит хорошую поддёвку. А вот в будни носили коротайки из самодельного [сукна].

Какие они были?

Коротайки? Раньше коротайки были из овечьей шерсти, вроде как суконные, плотные, и тоже со сборками [по талии]. Ой! А потом у девушек были и казакины, хорошие казакины, когда оставили моду на сарафаны. Приходили в платьях, и казакины [надеты]. Летний казакин был из парчи, из такого прочного сатина, парчи. В будни надета коротайка, а в воскресенье, как пойдут девушки [на гуляние], значит, глазетовый казакин на себе. А уж коли Рождество да большой праздник [зимой], то казакины суконные. Прежде сукно было очень хорошее. Что ты!

А платки на голове повязывали?

А на головефата, полушалки, [разные] полушалки. В будни там попроще полушалок, за пятьдесят копеек, а праздничный за рубль купим, а [полушалок] с кистями был рубль и пять копеек, или шёлковая косынка. А полушалок с шёлковой бахромой в городе Погорелове стоил рубль и пятнадцать копеек.