VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Kuin l’ečittih lapši

Kuin l’ečittih lapši

Karelian Proper
Dyorzha
Kuin l’ečit’t’ih en’n’ein lapšie?

Kuin l’ečittih? Nn’iin i t’irptah t’irptah, mož hoivendaw možo n’in. N’i bol’n’iččah n’i kunne, šilloin i bol’n’iččah. Ino muwven muwvennell i hoivendais’, a hin l’äz’iw l’äz’iw i kualow. Skarlat’inašt hospod’ n’ikunne ei vejetty! A skarlat’inah viäl’. A n’yt’t’en hot’ ka zan’emoožiw, sr’iad i männäh. A šilloin n’i, eij ollun i bol’n’iččoi.

Lapši it’köw viikkoloin, it’köw yöl’öin?

N’imid ei l’ečit. Šilloin akalluu myt’t’yl’y kävyttih. Ka it’köw yäl’öil’l’ i šantah: "Muamon’ii, yänit’ettäj on". Ka, ka, ka n’ikak mi ol’iin poigrais’anken. It’köw it’köw it’köw i ka akk mid l’yw voržiw.

Mid’ ollow šanow?

Daa. I men’t’i mid šanow. Ottaw lapšen i mänöw en t’iiji kunne tanhuhgo, kanoin ildpuun all al’ kunne ka šiäl’. Vot. Ka täl’l’ i l’ečittih. A viäl’ bol’niččah i t’äd’ i modu eij ollun.

Kyl’yh toko kävel’d’ih lapšinkena?

Kyl’y ei i ollun šilloin, kiwguašš kyl’bimmi. Kiwgušša. A jäl’geh ol’i kyl’y ka täšš ka baba Aks’in’jalla. I viäl’ šiäl’ hy el’ettih. Kiwguh män’et, olgi l’evytät, šiäl’ i lapši pežet. tungičet, pežet hänen lapšen dii podaičet. A šiid’ ka jo mii omi pez’iin kartašš, jo kiwguh en tungin.

Lapšella griiz’i ka on, n’in šilloin kuin?

A griižis’tä ranš šen’iin voržittih. Hiärtah ruškid botviijuw, sokun pudžertah i butilkzeh. I konži l’eibii pais’tah, l’eibäh i istetah tämän butil’zen. A patom täl’l’ sokull i juattah.

A ka eigo bruwvušta torokkanua pywvet’t’y?

Jožmaduu? Jožmad, mi täd en t’iijä.

Lapši viikon ei l’ähe kävel’emäh, šilloin kuin?

D n’iin, istuw i istuw. N’imil’l’ ei vorožit i n’ikunn ei ajeld. Miwn šižrell tr’i goda ei kävel’l’yn poigrais’k.

Ei nowššun, ei l’ähten?

No ei käw, istuw. A šid’ i rubei, ment’iiji mis’t hin rubei. I lapš ka l’äz’iw, tož i šižreild l’äz’i läz’i lapši, hin taskaičičči taskaičičči. Mat’uugnall ol’ akk, voržeik, i hin mis’s’ l’iänöw ka mežall, puašn’all šiäl’ händ l’ečči. S’orovno hin ka i s’eičas on l’äz’ijä, i oldih vain yhet’ jo nahkzet! Ka. Min akka šanow di kaikk šina. A täš n’i vračoi n’imid ei ollun.

A mint’än lapši ka viikon toko kävel’emäh ei l’ähe?

En t’iiji min tokku, pahoin kačottih. A miän šižrell ol’ kuwž per’ehešš, ol’ muatk, i n’än’ ol’i. A mid oldih hy? Muatk muatk ol’ pah. Tok poigrais’an jättäw ka yks’in, a hin it’köw muštnow. Ruavoll l’ähtitäh, šilloin vet e jollun viäl’ kolhozu, šid l’in’ kolhoz. Kyl’äšš el’ettih viäl’. Ken hyviin kaččo, žel’l’ i kävel’dih lapšet, i väl’in. A kel’l’, n’iin kačottih n’iin i oldih, ei kävel’d ed mid že buit’e uroda, to käwl’öw d ei pagiz’e. Ka ol’. Vet’ n’yt’t’en kačah altetah žiw pais’s’. A šilloin tr’i god ei pais’un čyt’. Akk ei pagiz’, i muamoll ei koož, tulow imettäw di l’ähtöw.

Ruadua nagole pid’i?

Kan’ešn, ruavoll. A ka viäl’ yhel’l’ ol’i Miškä täm, Pol’k Topčun ol’ miwl sus’id, tož šanow: "Ja pr’idu tulen ruavold, kuin panen lapšen, n’iin i on". Muatkoh ol’ toož, e jollun pagz’iji. Šano "Kačhan, om mär’g, podolz’ii l’övtän di tuaš". Ka kuin oldih.

Punzhina, Aleksandra V.

Как лечили детей

Russian
Как прежде лечили детей?

Как лечили? Так терпят и терпят: может полегчает, может так [пройдёт]. Ни в больницу, никуда [не ходили], тогда и в больницу [не обращались]. Иному в другой раз и полегчало бы, а он болеет-болеет и помрёт. Со скарлатиной, господи, никуда не везли! А от скарлатины ещё [...]. А теперь вот хоть заболеет, сразу и пойдут в больницу. А тогда и больниц не было.

Ребёнок плачет подолгу, плачет ночами?

Не лечили никак. Тогда шли к какой-нибудь ворожее (‘старухе’). Как плачет по ночам, и скажут: "Матушка моя, крикса [у ребёнка]". Во, во, я тоже была с мальчиком [у старушки]. Плачет-плачет, и ворожея чего-то наворожит.

Что-то говорит?

Да. Поди знай, что говорит. Ребёнка возьмет и зайдёт, не знаю куда, то ли в хлев, под куриный насест, или куда ещё. Вот. Этим вот и лечили. А чтобы в больницуэтого и в моде не было.

В баню, бывало, ходили с ребёнком?

Тогда не было и бани, парились в печи. В печи. А позже была баня, вон тут, вот у бабушки Аксиньи. Они там ещё и жили. Залезешь в печь, соломы настелешь, там и ребёнка вымоешь. Сама впихнешься, ребёнка вымоешь, подашь его. А затем я своих мыла уже в корыте, в печь уже не засовывала.

У ребёнка грыжа вот, так как тогда?

А от грыжи так раньше ворожили. Натрут красной свёклы, выжмут сок и в бутылочку. И когда пекут хлеб, эту бутылочку поставят в каравай. А затем этим соком и поят.

А вот не ловили ли из пруда [водяного] таракана?

Волосатик? Конский волосэтого я не знаю.

Ребёнок долго не начинает ходить, как тогда?

Да так, сидит и сидит. Никак не ворожили и никуда не ездили. У моей сестры мальчик не ходил три года.

Не поднимался, не ходил?

Да, не ходит, сидит. А потом с чего-то он начал [ходить]. Болеет ребёнок, вот; у сестры тоже ребёнок болел-болел, она таскала-таскала его [к знахарям]. В Матюгине бабка-ворожейка была, она вон где-то на меже, на пашне там его лечила. Он всё равно и сейчас болезненный, лишь одни косточки (‘кожицы’) и были. Вот. Что бабка скажет, тут и всё [лечение]. А здесь ни врачей, ничего не было.

А почему вот ребёнок ходить долго не начинает?

Не знаю из-за чего: [может] плохо ухаживали. А у нашей сестры в семье было шестеро; свекровь была, и нянька была. А что представляли они? Свекровь, та была плохая. Обычно оставит мальчика одного, он плачет, почернеет. На работу уйдут [...], тогда ещё не было ведь колхозов, затем [стал] колхоз. Жили ещё в деревне. Кто хорошо ухаживал, у того и ходили дети, и рано [начинали]. А у кого так себе нянчили, такими и были: не ходили, были как уроды: ходит да не говорит. Вот как было. Теперь ведь, посмотри, живо начинают говорить. А тогда в три года нисколько не говорил. Бабка не разговаривала, и матери некогда: придёт, даст грудь да опять уйдет.

Работать постоянно надо было?

Конечно, на работе. А вот ещё у одной был [мальчик] Мишка, Полина Топчунова была моя соседка, тоже говорила: "Прихожу с работы, как уложила ребёнка, так он и есть". Свекровь тоже была неразговорчивая. Говорит: "Посмотрю, он мокрый; настелю тряпок да опять [на работу]". Вот как было.