Kindahan mužikat ohotal
карельский: ливвиковское наречие
Сямозерский
Lähtiettih sie puolikümmen [kindahan] mužikkua ohotal.
Nu mendih meččäh, kačotah – kondien pezä.
Kui sie kondie ajua iäre, kačo, eihäi talvel kondie lähe.
Jähkittih ruagoil, jähkittih – ei lähte ni kui.
Ühtel sanotah: "Mene sinä karkoita ieres, müö sinul nuoran sivommo jalgah i järilleh jallal lekahuta, konzu lähtöw [kondie], jallal lekahuta" – sanow.
Tullah sinne, piestetäh mužikkua.
Se vai meni – kondie pien riwhtai mužikal ieres (kondieloin luapoil!).
Jallal lekahutti (tostavuttih jälgimäi – hengie andamas oli).
"Nu vedäkkie, jongoi, naverno, ajoi".
Vijäldettih siepäi, kačahtettih – mužikku ewle hengis, piedü ewle.
Dumaijah, dumaijah: oligo huondeksel hänel pie.
Küzelläh.
"Läkkie akalluo viemmö".
Viedih akalluo, tullah i küzütäh: "Čid’žoi, oligo sinun starikal pie huondeksel?"
"Ga en tiä, kuldaizet, oli vai ei: huondeksel huttuo söi, pardu lekui, muite hüvin en musta oligo vai ei [pie]".
Киндасовские мужики на охоте
русский
Отправились полдесятка [киндасовских] мужиков на охоту.
Пришли в лес, смотрят – медвежья берлога.
Как поднять оттуда медведя, видишь ли, ведь зимой медведь не встаёт.
Тыкали палками, тыкали – не выходит никак.
Одному говорят: «Иди ты, выгони его, мы тебе верёвку привяжем к ноге, и как только ногой дрыгнешь (как только выйдет медведь), – [вытянем] обратно!».
Приходят они туда, отправляют мужика.
Как только тот заполз – медведь и выдернул у мужика голову (уж медвежьими лапами!).
Ногой шевельнул (спохватились, наконец, выпускал уже дух).
«Ну, тяните, уже, наверно, поднял».
Вытянули оттуда, смотрят – мужик мёртв, нет головы.
Думают: была ли утром у него голова.
Спрашивают [друг у друга].
«Пойдемте, отнесём жене».
Принесли к жене, приходят и спрашивают: «Сестрица, была ли у твоего старика утром голова?»
«Да не знаю, милые, была или нет: утром ел загусту, борода тряслась, а так не помню хорошо, была или нет [голова]».