ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Buat’uška oli pahatabaine

Buat’uška oli pahatabaine

карельский: людиковское наречие
Южнолюдиковский (святозерский)
Häj oli paha starikke.

Siit ku staruuhan piäle tuskevuu...

Häi ühten kieran tuskevui vie (oli minule enzi enzi vuozi) siid akke kulun net sobad otti: d’upkat, ferezit, puhoovuoid dai kai, entiä kunna viei kuoppah meččäh, entiä kunna viei.

Moužet häi oli vähämieline vai entiä mi oli.

Nu siid ühten pühämpäin tuli, buabo se itköu: ”Oi, Paušuoini, nenga sanou sobad otti dai kai”.

A nene oli vie neičükät ol’d’ih, minule enzi vuozi oli vie toine vuozi siid elädä.

Oi, Paušuoini, nenga, sanou, otti tuatais sobad da kai”.

Nu siit Paušši häntte čakkaži: ”Sinä midä ruadad da nenga da kai tuli niitilpiäi”.

Huondeksel pühämpäin nouzi, pani kaftanan piäle, lähti: ”Proššai, poige, el’ä, sanou, akuoiden ker, minä lähten”.

Minä d’älgeh, lähti sinnä... ei vie vihmunu pühäpäi.

Minä sanom, mänen, lähten minä kučun iäre tuatom midä la lähti häi siit.

A minun ukko sanou: ”Midä sinä d’uoksed d’älgeh, lähtened dai sinä mäne sinnä d’älgeh sanou nu”.

En la minä lähte mänii, pordahil kačuoin.

Lähti sinnä vasmägeh nouzemah hänen oli školad vaste sigä vel’l’i, häi sinnä vel’l’el’l’öh i nouzi nu siide.

A kembo ken?

Ol’oška, Ol’oška.

A, nu, nu.

Nu Ol’oška velli oli se d’etkan.

Nu sinnä siid diädin d’älgele.

Nagruoi, sanov, vihmuu, ül’en äijäl d’üriži, siit sanov vihmal seižou potokan al štobi kastaiš hänen.

Enämbän?

Enämbäl.

Buito kaku häi sinnä Riiselgäh lähti.

Vai mi midä sinä, sanov, veikki seižot potokan al?”.

Ka muga, sanou, pidäu kastai se kaftankulu siit kaftanan ka tuli ehtäl kodih, märge-märge-märge-märge.

Kaftan se tippuu.

Seižou nenga potokan al...

D’aksuoiheze da kai.

Midä nügü?

Se buabuška küzüu: ”Midä sinä, kus kävelit, lähtid iäre, tulid iäre?”.

Olin, sanou, Törüöis”.

Puoli matkad Riiselgäh.

Olin, sanou, Törüöis da d’uohtui mieleh, viein, sanou, sapožnikale Barduoiniemeh, Iivanale net kengäd ombelta.

K ei tietä, sanou, ka kengid rodiih da nahkuoid žiäli, siid iäre kiändüin, sanou”.

Dai tošpäin huondeksel net sobat tuoi šalgus.

D’o bapka se sanou ka, sanou: ”Kavai, ej ole kastuttu”.

Eigoni midä, kuz entiä mečäzgo talutteli vai kuopas talutteli vai kus, sobad ned oli akan ei kastuttu.

Muga ned naverno kuldat sinnä pani da män’t’iä kunna.

Enämbi ni muštanu ei.

У свекра был плохой характер

русский
Он был с характером старик.

Как на старуху рассердится...


Однажды рассердился (я была еще первый, первый год замужем), одежду жены взял: юбки, ферязи, пуховые [подушки] и, не знаю, куда-то отнес в лес, не знаю, куда-то отнес и спрятал в яму.


Может быть, он был малоумный или не знаю, кто был.


Однажды приходит сын [с работы], мать плачет: «Ой, Павши, так и так, одежду взял да все».


Я первый год, второй год тут жила.


«Ой, Павши, унес твой отец одежду».


Павши его отругал: «Ты что делаешь, да то, да се».


Утром в воскресенье старик встал, одел кафтан, пошел: «Прощай, сын, живи с бабами, я уйду».


Явслед: пошел туда, а дождь...
еще не дождило, воскресенье было.

Я говорю, что пойду я, мол, позову обратно отца, чего, мол, ушел он.


А мой муж говорит: «Чего ты бежишь вслед, если пойдешь, так и ты иди туда вслед!».


Я вышла на крыльцо, смотрю.


Он начал в горку подниматься, у него брат жил напротив школы, он туда к брату и поднялся.


Какой брат?

Олёшка, Олёшка.

А, ну, ну.

Брат Олёшка был у деда.

Туда поднялся.


Тетя после смеялась, дождило очень сильно, гремело, он под дождем стоит, под водостоком, чтобы намочило его...


Больше?

[Чтобы намочило] больше.

Будто как он в Ригсельгу сходил.


«Что ты, брат, стоишь под водостоком


«Да так, нужно намочить кафтан»; пришел он домой вечером весь мокрый-мокрый.


С кафтана каплет.


Стоял так под водостоком...


Разделся.


Что теперь?


Бабушка спрашивает: «Что ты делал, где ходил, ушел и вернулся


– «Был в Тёруой».


Это на полпути к Ригсельге.


«Был, говорит, в Тёруой, да вспомнил, что отнес сапожнику Ивану в Бородиннаволоке сапоги шить, да не знает он, как детям нужно сшить.


Сапогов да кожи стало жалко, поэтому обратно вернулся».


На другой день он одежду принес в узле.


А бабка говорит: «Посмотри-ка, не намокли


Не знаю, в лесу ли держал, или в яме держал, или где, но одежда жены не намокла.


Так, наверно, и золото спрятал, поди знай куда.


После и не помнил.