Тексты

Вернуться к просмотру | Вернуться к списку

Kuin miän t’iäl’ä iänel’l’ä it’kiet’äh, luvetellah pokoin’iekalla (rod’it’el’alla, kuolluolla)

История изменений

15 марта 2022 в 22:24 Nataly Krizhanovsky

изменил(а) автора источника
с Г.Н.Макаров
на Г.Н. Макаров

15 марта 2022 в 22:23 Nataly Krizhanovsky

изменил(а) корпус
с 1
на 4
изменил(а) место записи
с nothing
на Пасынки, Спировский р-н, Тверская (Калининская) область

20 ноября 2021 в 12:11 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Я причитывала по Катти-чикко [«чикко» называют сестру, а также всех старше себя женщин] и по матери причитывала, а по [мужу] Ефиму нет: говорят, причитывать по мужу грех. [Вот] начну ли я причитывать по своему милому родителюшке в эти печальные минуточки, буду ли я еще причитывать по дорогой своей матушке (‘кормилице грудью’), ласковыми словами ласкательнице. Примусь-ка я по порядочку рассказывать дорогой вырастившей меня, одевавшей меня и обувавшей, горькие слезыньки ронять буду в эти печальные часы по дорогой светлой кормилице, о тоске я на своем сердце поведаю. Ох, спасибо вам, милая родня и ласковые на слова соседушки, как вы пришли (‘побрели’) в эти темные вечерушки на дорогое время панихидушки, со мной петь хвалу дорогим пресвятым, со мною распевать дорогие молитвы (‘стихи’). Ох, дорогая родительница, моя милая новопреставленница (‘усталый стан’)! И, может быть, вы этими дорогими стихами порадуете мою милую кормилицу дорогой родительницы чистое сердечушко. Ox, спасибо вам, милые родные и ласковые соседушки! Отпустили, может быть, мою родительницу, нашу ласковую кормилицу, на эти дорогие часы панихидушки дорогие всевышние пресвятые. Ох, дорогая родительница, ласковая кормилица, дорогая новопреставленная! Вы мои дорогие, милые детушки (‘взращенные’)! Не смогли ли вы здесь узнать в лицо свою дорогую любимицу? Не в эти ли печальные минуточки металась она на виду у вас? Ох, вы мои милые детушки, посмотрите (‘узнавайте’) на свою дорогую покойную матушку! Не приголубили ли ее дорогие пресвятые, нашу ласковую кормилицу, милую нашу родительницу, эту дорогую новопреставленную, не вернули ли ее в свои дорогие уголочки, побыть около дорогих псалтырей, да еще около крещеных людей? Ох, ты дорогая родительница, моя милая кормилица, дорогая новопреставленница! Послушай-ка ты, моя ласкаемая! Может быть, не так я подготовила эти дорогие панихидушки? Может быть не выкупила я поминальные угощения? Может быть, ты возвратилася под окна наши печальные, да еще на печальные улочки с щепками? Ох, дорогая моя родительница, от всего моего стосковавшегося сердечушка поведываю тебе я: послушай-ка ты, моя родительница! Я приготовила это поминальное угощеньице при своей бедности (‘от скудных сил своих’), приглашала своих ласковых соседушек на свои скудные средства, одна справляла панихиду, без помощи кого-либо. Ох, ты моя дорогая родительница, ясная моя кормилица, дорогая моя новопреставленная! Тяжелы ли были тебе эти минуты расставания, уходя с вольного света белого, прожив долгую свою жизнь? Еще я, многопечальная, хотела бы спросить у тебя, дорогая кормилица, милая моя родительница, дорогая новопреставленница: и заслужила ли ты себе хорошее потустороннее светлое и теплое местечко, на те бесконечные и нескончаемые времена? И выяснила ли ты те вековечные и бесконечные дороженьки? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая матушка~~, сумела~~! Сумела ли ты в то печальное времечко на больной постелюшке со своим горестным сердечушком, умоляя, просить всевозможное прощеньице у дорогих небесных пресвятых, да еще у всех своих родных детушек, и у всей родни, и у ласковых соседушек? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя ласковая матушка, дорогая новопреставленная! Расставалась ли ты с большими и малыми, видимыми и невидимыми этого большого белого света всякими грехами, ты моя дорогая родительница? Еще простилась ли ты с ласковым солнышком, дующими ветерками, плывущими по небу тученьками белого света и с птицами небесными (‘парящими’)? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая усопшая новопреставленная! Когда брали тебя дорогие небесные ангелочки под обе рученьки и повели тебя к пресвятым, повели тебя на большой допрос, моя дорогая родительница, и смогла ли ты еще какие ответы давать дорогим небесным пресвятым? Ох, ты дорогая моя родительница, дорогая светлая кормилица новопреставленная! Подойдите-ка вы, мои дорогие детушки, пособирайтесь-ка вы, мои дорогие сердечные сестреночки, поуспейте-ка прийти, мои милые братушки! Не надо бы нам в эти печальные трое суточек дать своим слезам высохнуть, только надо бы вслух о своей печали голосить и еще любоваться нашей родительницы красивым личиком. Настало времечко расставания! Поласкаем последние минуточки свою ласковую матушку новопреставленную, дорогую нашу родительницу.

20 ноября 2021 в 12:10 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Я причитывала по Катти-чикко [«чикко» называют сестру, а также всех старше себя женщин] и по матери причитывала, а по [мужу] Ефиму нет: говорят, причитывать по мужу грех. [Вот] начну ли я причитывать по своему милому родителюшке в эти печальные минуточки, буду ли я еще причитывать по дорогой своей матушке (‘кормилице грудью’), ласковыми словами ласкательнице. Примусь-ка я по порядочку рассказывать дорогой вырастившей меня, одевавшей меня и обувавшей, горькие слезыньки ронять буду в эти печальные часы по дорогой светлой кормилице, о тоске я на своем сердце поведаю. Ох, спасибо вам, милая родня и ласковые на слова соседушки, как вы пришли (‘побрели’) в эти темные вечерушки на дорогое время панихидушки, со мной петь хвалу дорогим пресвятым, со мною распевать дорогие молитвы (‘стихи’). Ох, дорогая родительница, моя милая новопреставленница (‘усталый стан’)! И, может быть, вы этими дорогими стихами порадуете мою милую кормилицу дорогой родительницы чистое сердечушко. Ox, спасибо вам, милые родные и ласковые соседушки! Отпустили, может быть, мою родительницу, нашу ласковую кормилицу, на эти дорогие часы панихидушки дорогие всевышние пресвятые. Ох, дорогая родительница, ласковая кормилица, дорогая новопреставленная! Вы мои дорогие, милые детушки (‘взращенные’)! Не смогли ли вы здесь узнать в лицо свою дорогую любимицу? Не в эти ли печальные минуточки металась она на виду у вас? Ох, вы мои милые детушки, посмотрите (‘узнавайте’) на свою дорогую покойную матушку! Не приголубили ли ее дорогие пресвятые, нашу ласковую кормилицу, милую нашу родительницу, эту дорогую новопреставленную, не вернули ли ее в свои дорогие уголочки, побыть около дорогих псалтырей, да еще около крещеных людей? Ох, ты дорогая родительница, моя милая кормилица, дорогая новопреставленница.! Послушай-ка ты, моя ласкаемая! Может быть, не так я подготовила эти дорогие панихидушки~~, может~~? Может быть не выкупила я поминальные угощения? Может быть, ты возвратилася под окна наши печальные, да еще на печальные улочки с щепками? Ох, дорогая моя родительница, от всего моего стосковавшегося сердечушка поведываю тебе я: послушай-ка ты, моя родительница! Я приготовила это поминальное угощеньице при своей бедности (‘от скудных сил своих’), приглашала своих ласковых соседушек на свои скудные средства, одна справляла панихиду, без помощи кого-либо. Ох, ты моя дорогая родительница, ясная моя кормилица, дорогая моя новопреставленная! Тяжелы ли были тебе эти минуты расставания, уходя с вольного света белого, прожив долгую свою жизнь? Еще я, многопечальная, хотела бы спросить у тебя, дорогая кормилица, милая моя родительница, дорогая новопреставленница: и заслужила ли ты себе хорошее потустороннее светлое и теплое местечко, на те бесконечные и нескончаемые времена? И выяснила ли ты те вековечные и бесконечные дороженьки? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая матушка, сумела ли ты в то печальное времечко на больной постелюшке со своим горестным сердечушком, умоляя, просить всевозможное прощеньице у дорогих небесных пресвятых, да еще у всех своих родных детушек, и у всей родни, и у ласковых соседушек? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя ласковая матушка, дорогая новопреставленная! Расставалась ли ты с большими и малыми, видимыми и невидимыми этого большого белого света всякими грехами, ты моя дорогая родительница? Еще простилась ли ты с ласковым солнышком, дующими ветерками, плывущими по небу тученьками белого света и с птицами небесными (‘парящими’)? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая усопшая новопреставленная! Когда брали тебя дорогие небесные ангелочки под обе рученьки и повели тебя к пресвятым, повели тебя на большой допрос, моя дорогая родительница, и смогла ли ты еще какие ответы давать дорогим небесным пресвятым? Ох, ты дорогая моя родительница, дорогая светлая кормилица новопреставленная! Подойдите-ка вы, мои дорогие детушки, пособирайтесь-ка вы, мои дорогие сердечные сестреночки, поуспейте-ка прийти, мои милые братушки! Не надо бы нам в эти печальные трое суточек дать своим слезам высохнуть, только надо бы вслух о своей печали голосить и еще любоваться нашей родительницы красивым личиком. Настало времечко расставания! Поласкаем последние минуточки свою ласковую матушку новопреставленную, дорогую нашу родительницу.

20 ноября 2021 в 12:08 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Я причитывала по Катти-чикко [«чикко» называют сестру, а также всех старше себя женщин] и по матери причитывала, а по [мужу] Ефиму нет: говорят, причитывать по мужу грех. [Вот] начну ли я причитывать по своему милому родителюшке в эти печальные минуточки, буду ли я еще причитывать по дорогой своей матушке (‘кормилице грудью’), ласковыми словами ласкательнице. Примусь-ка я по порядочку рассказывать дорогой вырастившей меня, одевавшей меня и обувавшей, горькие слезыньки ронять буду в эти печальные часы по дорогой светлой кормилице, о тоске я на своем сердце поведаю. Ох, спасибо вам, милая родня и ласковые на слова соседушки, как вы пришли (‘побрели’) в эти темные вечерушки на дорогое время панихидушки, со мной петь хвалу дорогим пресвятым, со мною распевать дорогие молитвы (‘стихи’). Ох, дорогая родительница, моя милая новопреставленница (‘усталый стан’)! И, может быть, вы этими дорогими стихами порадуете мою милую кормилицу дорогой родительницы чистое сердечушко. Ox, спасибо вам, милые родные и ласковые соседушки! Отпустили, может быть, мою родительницу, нашу ласковую кормилицу, на эти дорогие часы панихидушки дорогие всевышние пресвятые. Ох, дорогая родительница, ласковая кормилица, дорогая новопреставленная! Вы мои дорогие, милые детушки (‘взращенные’)! Не смогли ли вы здесь узнать в лицо свою дорогую любимицу? Не в эти ли печальные минуточки металась она на виду у вас? Ох, вы мои милые детушки, посмотрите (‘узнавайте’) на свою дорогую покойную матушку~~, не~~! Не приголубили ли ее дорогие пресвятые, нашу ласковую кормилицу, милую нашу родительницу, эту дорогую новопреставленную, не вернули ли ее в свои дорогие уголочки, побыть около дорогих псалтырей, да еще около крещеных людей? Ох, ты дорогая родительница, моя милая кормилица, дорогая новопреставленница. Послушай-ка ты, моя ласкаемая! Может быть, не так я подготовила эти дорогие панихидушки, может быть не выкупила я поминальные угощения? Может быть, ты возвратилася под окна наши печальные, да еще на печальные улочки с щепками? Ох, дорогая моя родительница, от всего моего стосковавшегося сердечушка поведываю тебе я: послушай-ка ты, моя родительница! Я приготовила это поминальное угощеньице при своей бедности (‘от скудных сил своих’), приглашала своих ласковых соседушек на свои скудные средства, одна справляла панихиду, без помощи кого-либо. Ох, ты моя дорогая родительница, ясная моя кормилица, дорогая моя новопреставленная! Тяжелы ли были тебе эти минуты расставания, уходя с вольного света белого, прожив долгую свою жизнь? Еще я, многопечальная, хотела бы спросить у тебя, дорогая кормилица, милая моя родительница, дорогая новопреставленница: и заслужила ли ты себе хорошее потустороннее светлое и теплое местечко, на те бесконечные и нескончаемые времена? И выяснила ли ты те вековечные и бесконечные дороженьки? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая матушка, сумела ли ты в то печальное времечко на больной постелюшке со своим горестным сердечушком, умоляя, просить всевозможное прощеньице у дорогих небесных пресвятых, да еще у всех своих родных детушек, и у всей родни, и у ласковых соседушек? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя ласковая матушка, дорогая новопреставленная! Расставалась ли ты с большими и малыми, видимыми и невидимыми этого большого белого света всякими грехами, ты моя дорогая родительница? Еще простилась ли ты с ласковым солнышком, дующими ветерками, плывущими по небу тученьками белого света и с птицами небесными (‘парящими’)? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая усопшая новопреставленная! Когда брали тебя дорогие небесные ангелочки под обе рученьки и повели тебя к пресвятым, повели тебя на большой допрос, моя дорогая родительница, и смогла ли ты еще какие ответы давать дорогим небесным пресвятым? Ох, ты дорогая моя родительница, дорогая светлая кормилица новопреставленная! Подойдите-ка вы, мои дорогие детушки, пособирайтесь-ка вы, мои дорогие сердечные сестреночки, поуспейте-ка прийти, мои милые братушки! Не надо бы нам в эти печальные трое суточек дать своим слезам высохнуть, только надо бы вслух о своей печали голосить и еще любоваться нашей родительницы красивым личиком. Настало времечко расставания! Поласкаем последние минуточки свою ласковую матушку новопреставленную, дорогую нашу родительницу.

20 ноября 2021 в 12:07 Нина Шибанова

изменил(а) текст перевода
Я причитывала по Катти-чикко [«чикко» называют сестру, а также всех старше себя женщин] и по матери причитывала, а по [мужу] Ефиму нет: говорят, причитывать по мужу грех. [Вот] начну ли я причитывать по своему милому родителюшке в эти печальные минуточки, буду ли я еще причитывать по дорогой своей матушке (‘кормилице грудью’), ласковыми словами ласкательнице. Примусь-ка я по порядочку рассказывать дорогой вырастившей меня, одевавшей меня и обувавшей, горькие слезыньки ронять буду в эти печальные часы по дорогой светлой кормилице, о тоске я на своем сердце поведаю. Ох, спасибо вам, милая родня и ласковые на слова соседушки, как вы пришли (‘побрели’) в эти темные вечерушки на дорогое время панихидушки, со мной петь хвалу дорогим пресвятым, со мною распевать дорогие молитвы (‘стихи’). Ох, дорогая родительница, моя милая новопреставленница (‘усталый стан’)! И, может быть, вы этими дорогими стихами порадуете мою милую кормилицу дорогой родительницы чистое сердечушко. Ox, спасибо вам, милые родные и ласковые соседушки! Отпустили, может быть, мою родительницу, нашу ласковую кормилицу, на эти дорогие часы панихидушки дорогие всевышние пресвятые. Ох, дорогая родительница, ласковая кормилица, дорогая новопреставленная! Вы мои дорогие, милые детушки (‘взращенные’)~~, не~~! Не смогли ли вы здесь узнать в лицо свою дорогую любимицу? Не в эти ли печальные минуточки металась она на виду у вас? Ох, вы мои милые детушки, посмотрите (‘узнавайте’) на свою дорогую покойную матушку, не приголубили ли ее дорогие пресвятые, нашу ласковую кормилицу, милую нашу родительницу, эту дорогую новопреставленную, не вернули ли ее в свои дорогие уголочки, побыть около дорогих псалтырей, да еще около крещеных людей? Ох, ты дорогая родительница, моя милая кормилица, дорогая новопреставленница. Послушай-ка ты, моя ласкаемая! Может быть, не так я подготовила эти дорогие панихидушки, может быть не выкупила я поминальные угощения? Может быть, ты возвратилася под окна наши печальные, да еще на печальные улочки с щепками? Ох, дорогая моя родительница, от всего моего стосковавшегося сердечушка поведываю тебе я: послушай-ка ты, моя родительница! Я приготовила это поминальное угощеньице при своей бедности (‘от скудных сил своих’), приглашала своих ласковых соседушек на свои скудные средства, одна справляла панихиду, без помощи кого-либо. Ох, ты моя дорогая родительница, ясная моя кормилица, дорогая моя новопреставленная! Тяжелы ли были тебе эти минуты расставания, уходя с вольного света белого, прожив долгую свою жизнь? Еще я, многопечальная, хотела бы спросить у тебя, дорогая кормилица, милая моя родительница, дорогая новопреставленница: и заслужила ли ты себе хорошее потустороннее светлое и теплое местечко, на те бесконечные и нескончаемые времена? И выяснила ли ты те вековечные и бесконечные дороженьки? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая матушка, сумела ли ты в то печальное времечко на больной постелюшке со своим горестным сердечушком, умоляя, просить всевозможное прощеньице у дорогих небесных пресвятых, да еще у всех своих родных детушек, и у всей родни, и у ласковых соседушек? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя ласковая матушка, дорогая новопреставленная! Расставалась ли ты с большими и малыми, видимыми и невидимыми этого большого белого света всякими грехами, ты моя дорогая родительница? Еще простилась ли ты с ласковым солнышком, дующими ветерками, плывущими по небу тученьками белого света и с птицами небесными (‘парящими’)? Ох, ты моя дорогая родительница, ты моя милая усопшая новопреставленная! Когда брали тебя дорогие небесные ангелочки под обе рученьки и повели тебя к пресвятым, повели тебя на большой допрос, моя дорогая родительница, и смогла ли ты еще какие ответы давать дорогим небесным пресвятым? Ох, ты дорогая моя родительница, дорогая светлая кормилица новопреставленная! Подойдите-ка вы, мои дорогие детушки, пособирайтесь-ка вы, мои дорогие сердечные сестреночки, поуспейте-ка прийти, мои милые братушки! Не надо бы нам в эти печальные трое суточек дать своим слезам высохнуть, только надо бы вслух о своей печали голосить и еще любоваться нашей родительницы красивым личиком. Настало времечко расставания! Поласкаем последние минуточки свою ласковую матушку новопреставленную, дорогую нашу родительницу.

20 ноября 2021 в 11:55 Нина Шибанова

создал(а) текст
создал(а) текст: Mie Kat’t’i-čikolla luvettel’in i mamalla, a Jeholla en luvetellun šanotah, mužikkua on riähkä it’kie. Zavod’ingo mie viehät’t’el’ömäh omalla armahalla rod’it’el’azella n’äil’l’ä igävil’l’ä minuwttaz’illa, rubiengo vielä luvettelomah kallehella omalla imet’t’äjäzel’l’ä, šulašana armaštel’ijazella. Pr’iimiečen jäl’l’ekkäzeh šanelomah kallehella miwn noštajazella, vuat’t’ijalla i kengit’t’äjäz’el’l’ä, kargeida kywnel’yz’ie valuttelomah n’äil’l’ä abeilla čuasuz’illa kallehella ihanalla imet’t’äjäz’el’l’ä, tuškaz’ie hengel’d’ä hengäht’el’ömäh. Oh, pas’s’ibo t’eil’ä, miwn armahat omazet i šulašana sus’iedazet, kun t’yö kualel’ija n’äiks’i pimeiks’i ildaz’iks’i, kallehiks’i panafiida-aigaz’iks’i miwnke viehät’t’el’ömäh kallehie šyn’d’yz’ie, m’iwnke lawlelomah kallehie st’iihuz’ie. Oh, kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, miwn vara vaibun vardaloz’en’i! I, možot, t’yö n’äl’l’ä kallehilla st’iihuz’illa ihaššuttel’ija m’iwn ihalan im’et’t’äjäzen, kallehen rod’it’el’azen hel’ied’ä hengyt’t’ä. Oh, pas’s’ibo t’eil’ä, armahat omazet i šulašana sus’iedazet! L’ien’öwgo väl’l’ennet’t’y miän rod’it’el’äzen, miän ihanan imet’t’äjäzen, n’äiks’i kallehiks’i panafiida-aigaz’iks’i kallehet taivahal’l’izet šyn’d’yzet! Oh, kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, ihala imet’t’äjäz’en’i, vara vaibun vardaloz’en’i! T’yö miwn kalleh’et ihanat ijät’et’t’yzet! Et’t’ägo voinnun t’äššä tunnuššella omua kal’l’ista armos’t’a? Eigo vain nyt n’äil’l’ä igävil’l’ä aigaz’illa hiän kierät’t’el’iäčennyn t’iän n’ägyvil’l’ä? Oh, t’yö miwn ihanat ijät’et’t’yzet, tunnuššelgua omua kal’l’is’t’a rod’it’el’ua! Eigo kallehet šyn’d’yzet armaššeldu miän ihalua imet’t’äjäs’t’ä, kal’l’ista m’iän rod’it’el’as’t’a t’ädä varua vaibunnutta vardalos’t’a kier’ät’t’el’iečömäh omih kallehih uglaz’ih, kier’ät’t’el’iečömäh ymbär’i kallehista santar’iz’ista viel’ä ymbär’i r’is’sit’et’t’yl’öis’t’ä r’is’t’ikanžaz’ista? Oh, kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, ihala imet’t’äjäz’en’i, vara vaibun vardaloz’en’i! Kuwl’ie šie, miwn kal’l’is’ main’ittavaz’en’i! Možot en mie šigäl’i varuššellun n’äid’ä kallehie panafiida-aigaz’ie? Možot en lunnaššellun n’äid’ä muiššinveroz’ie? Možot šie vain kier’ät’t’el’iečet igävil’l’ä ikkunaluštaz’illa da viel’ä igävil’l’ä laštupihaz’illa? Oh, kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, kaikešta miwn igäwdynnyöštä šiänalašta viehät’t’el’en šiwla: kuwl’ie šie, miwn kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i! Mie huoldel’iin n’ämä muis’s’inmurginazet vähis’t’ä vägyz’is’t’ä, kualattel’iin šulašana sus’iedazet omista hyvyz’is’t’ä lawlattel’iin panafiidazet yks’is’t’ä puoluz’istä. Oh, šie miwn kal’l’is rod’it’el’az’en’i, ihala imet’t’äjän’e, vara vaibun vardalon’e! L’ien’n’öwgo oldu šiwlaš vaigiet n’ämä vaivundakerdazet, erotešša väl’l’äštä valgiešta valdilmašta pit’in igäz’in viet’et’t’yöh? Viel’ä m’ie, igäwdynnyn ihon’e, kyžal’d’äz’in šiwlda, miwn ihala imet’t’äjäz’en’i, kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, vara vaibun vardaloz’en’i: i l’iennetgo šie naživinnun iččiel’l’äš hyvät tuonilmal’l’izet valgiezet i l’ämbymäzet šijazet, n’e n’okattomazet i loppumattomazet eloaigazet? I l’iennetgo šie šel’l’it’t’än’n’yn n’e vekovečnoit i beskonečnoit dorogazet? Oh, šie miwn kal’l’is’ rod’itel’az’en’i, šie miwn kal’l’is’ ihala imet’t’äjäz’en’i! L’iennetgo maltellun šie igävil’l’ä aigaz’illa kibunalaz’illa magavošijaz’illa tuškewdunnuzella šiänalalla ruguol’l’en pakota kaikenualazet prosken’iezet kallehilda taivahal’l’iz’ilda šyn’d’yz’il’d’ä, viel’ä armahilda ijät’et’t’yz’il’d’ä i kaikilda omahiz’ilda, i šulašana sus’iedaz’ilda? Oh, šie miwn kal’l’is’ rod’it’el’az’eni, ihala imet’t’äjäz’en’i, vara vaibun vardaloz’en’i! Eruol’iitgo šie šuwr’ista i pien’is’t’ä n’ägyväz’is’t’ä i n’ägymät’t’ömis’t’ä šuwren valgien valdilman kaikenualaz’ista r’iähis’t’ä, šie miwn kal’l’is rod’it’el’az’en’i? Viel’ä pros’t’iečitgo šie päd’öväzeštä päiväz’eštä, l’iikkujista tuwluz’ista i eis’t’yjis’t’ä valdilman pil’vyz’is’t’ä i l’iivanista l’induz’ista l’en’d’äjis’t’ä? Oh, šie miwn kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, šie miwn armaš vaibun vardalon’e! Konža otettih šiwn kallehet taivahal’l’izet an’hel’izet kakšista käz’ipuol’iskoz’ista i šuateldih šiwn armahin šuwr’in šynd’yz’in ed’eh, vied’ih šuwr’ih kallehih doprossuz’ih, miwn kal’l’is’ rod’it’el’az’en’i, i viel’ägo l’iennöw šuannun šiwla myt’t’yöt otviettazet andua kallehilla taivahal’l’iz’illa šyn’d’yz’il’l’ä. Oh, šie, m’iwn kal’l’is rod’it’el’az’en’i, armaš ihala imet’t’äjäz’en’i, vaibunnun vardaloz’en’i! Tulguakko t’yö miwn ihalat ijät’ett’yzet, keräwd’ykkiäkkö t’yö, miwn armahat šiänšiz’äryöt, kerrikkiäkkö t’yö, miwn viekkahat veikkozet! Ei meil’ä pid’äis’ n’äil’l’ä igävil’l’ä kolmilla suwtkaz’illa omie šil’mie kuivual’l’a, vain pid’äis’ iänel’l’ä omua abieda viehät’el’l’ä da viel’ä l’ubuija miän kallehen rod’it’el’azen šomua ihos’t’a. On kerrinnyöt eravoaigazet! Armaššelgo jäl’gimäzet minuwttazet omua ihalua imet’t’äjäs’t’ä, vaibunnutta vardalos’t’a, kal’l’ista rod’it’el’as’t’a!

02 июня 2020 в 12:44 Нина Шибанова

создал(а) перевод текста