Mama meidü opasti ruadamah
карельский: ливвиковское наречие
Рыпушкальский
Häi [mama] meidü opasti vai ku ruadamah, truudah, štobi kui sanottih, što "mittuine on päiväine kauniž"! Аiven häi sanoi: "Lapset, mittuine on kauniš päiväine, moine on praudu i trut. Vai älgiä roikkua laškat, vai ruadakkua hüvin, i ruavot ruatto, i ičel’l’ez rodiau eliä kebjiämbi". I praudu on, i minä omii vunukkoi harjaitam muga. Hüä sežo ruatah, hüä tožo minul avvutetah äijü. Hallot kannetah kai, talveksehäi hüä saraih kannetah hallot.
Avvutetah heiniä ruadua, kartouhkoi kaivua. Nügöi kartouhkoi okuučivaičen, mulloi en okuučivainnuh, ei annettu: "Baabuška-Šura, okuučivaičemmo müä"! No üksisama minä viä sinne menen, ev voi tirpua, mennä pidäü. Muit’en brihačud on ül’en ruadajat. Külüh viät kannetah hüä, dai hallot kannetah. [Minä] l’ämmitä en ni sousem, hüä l’ämmitetäh, jo naverno vuattu kaksi-kolme. Käit kivištäü, da hüä i tiätäh. Raija sanou "štobi, mama, kandaž et vezii, kannetah lapsed viäd da Van’a kandau".
Eliä hüvä [on] ül’en. Ül’en olen dovol’noi, vai ühtü tervehüttü, muudu nimidä, muudu nimidä en küzü.
Бойко Татьяна Петровна
Мама учила нас работать
русский
Она [мама] учила нас работать, [учила] труду, чтобы, как говорили, что "какое солнце светлое"! Она всегда говорила: "Дети, какое солнце светлое, такова правда и труд. Только не станьте ленивыми, только работайте хорошо, работу выполните и самим будет жить легче"! И правда, и я своих внуков учу этому. Они тоже трудятся, они мне много помогают. Носят дрова, для зимы они все дрова переносят в сарай.
Помогают заготовлять сено, копать картошку. Сейчас я окучиваю картошку, в прошлом году не окучивала, они не разрешили: "Бабушка Шура, мы окучим"! Но я всё равно туда иду, не могу терпеть, надо идти. А так парни очень работящие! В баню воду носят они, да и дрова тоже носят. Я сама не топлю, они топят, уже, наверное, года два-три. Руки болят [у меня], и они это знают. Рая говорит: "Чтобы ты, мама, не носила воду, нанесут дети, и Ваня нанесёт"!
Жить очень хорошо. Очень я довольна, только одного здоровья, больше ничего не прошу.