Kinermän kylä oli suuri
карельский: ливвиковское наречие
Ведлозерский
Kinermän kylä oli suuri. Sie oli laukku, sie oli škola, sie oli bibliotiekku. Oli rahvastu äijy eläjiä, oli kaksikymen viizi kodii. Perehet oldih suuret. Joga talois oli viizi-kuuzi lastu. Nelli kluassua minä lopin Kinermäl, a sit dostalit opastuin Vieljärves. Yksitost kluassua mie lopin. Myö käimmö sinne jallai. Minun aigah vie ei mašinoil vietty. Jälles minuu, jo ruvettih vedelemäh lapsii mašinal. Sit jälles školua minä muutin Petroskoile. Petroskoile minä vai ruavoin. Pyhätpäivät kai olin minä Kinermäl, potomu što minul oldih vanhembat. Mama minuu sai jo nel'kymen kuuzi vuodizennu. Tatal oli nellikymen nelli. I heidy pidi auttua. Minä sie ruavoin i opastuin yhtel aigua. Kaheksakymen ezmäizel vuvvel vahnembii ei rodinuh. Tuatto dai muamo kuoltih yhtenny vuon. A sit jälles sidä joga keziä olemmo ainos kyläs.
Деревня Кинерма была большая
русский
Деревня Кинерма была большая. Там был магазин, тама была школа, там была библиотека. Было людей много жителей, было двадцать пять домов. Семьи были большие. В каждом доме было пять-шесть детей. Четыре класса я закончила в Кинерме, а потом остальные отучилась в Ведлозере. Одиннадцать классов я закончила. Мы ходили туда пешком. В моё время ещё на машинах не возили. После меня, уже начали детей возить на машине. Затем после окончания школы я переехала в Петрозаводск. В Петрозаводске я только работала. Все воскресные дни проводили в Кинерме, потому что у меня были родители. Мама меня родила уже в возрасте сорока шести лет. Папе было сорок четыре. И им нужно было помогать. Я там работала и училась одновременно. В восемьдесят первом году родителей не стало. Папа и мама умерли в один год. А с тех пор после этого каждое лето мы находимся всегда в деревне.