место записи:
Чёбино, Медвежьегорский р-н, Республика Карелия,
Источник:
Огнева Ольга, Конкка Алексей, Праздники и будни = Pyhat da arret: карельский народный календарь, 2013, с. 63
Перепечатано из: Конкка У. С., Конкка А. П. Духовная культура сегозерских карел конца XIX — начала XX века. Л., 1980. С. 104.
Huhl’akka, huhl’akka
карельский: собственно карельское наречие
Мяндусельгский
Huhl’akka, huhl’akka. Mie olin yl’en ohotnikka mie olin yl’en väril’l’ine, ku l’ähen ad’voih tuuvan Semčärvee, ni kolmin n’ed’elin olin, značit, l’ähemmä t’äst’ä jo Veden’jasta, libo l’ähemmä myöhembi t’iän uuven vuuven aigaa, Kreššen’ja on pruaznikka, Vierist’ä Semčärvessä, suuri kyl’ä, ni ad’vuo n’el’l’äkymmen’dä tulou Sellistä — suuresta kyl’äst’ä, da illalla l’ähemmä huhl’akaksi. Šuoriemma hyvin, po-starinnomu. N’ävöl’l’ä hyvän paikan, siiččazen valgien paikan panemma, a no a siid’ä... t’ämänmoized n’e emuššat, ni zavod’iu alahalda yl’ää suah panou, a kaššad n’e toože sivomma t’ähä käzipaikkoi. Pl’äššimä kadrilie, a ozuttuat emmä, pl’ässimä, toista toizee taloo.
T’yt’öt k olima, erähän kerran ku t’ässä kävelimä, olima Keldovuaras, ni mie tulin t’ägäli märgä, tata joi haukku, haukku, emmä virkkan, mama sanou: "El’ä hauku, ko on moda, ana hyö t’yt’öt kävel’l’ää". Mie suoriettin silloin brihaksi, panin štad’id mužikkoin, paijan piäličči, t’äh panin hyvän remenin, t’äh panin galstukan, olen se tobie, zdorovoi. Mänimä toizen kerran Okkuliinaa, baba se päčil’l’ä viru, mie mänen sie hän’d’ä sebiämää, n’okkua andamaa, a en ni ozuttauvu. Sanou, vähä rod’ieu, sanou ukosta, Mikistä, a mie olen n’eičyt... dai ei tunnettua ket olemma, olemma, pl’ässimmä, tulemma kod’ii, nagramma, meid’ä ei tunnettua.
Хухляки, хухляки
русский
Хухляки, хухляки. Я была большой охотницей (рядиться). Как отправлюсь в адьво (гостить) в Семчезеро, так по три недели там жила. Отправимся отсюда уже на Введение или попозже, около Нового года, а в Семчезере праздник Крещения. Большая деревня была, так по 40 адьво приезжает из Сельги — большого села, и вечером отправляемся хухляками. Одеваемся хорошо, по-старинному. На лицо хороший платок — ситцевый белый платок — наденем, ну а потом... такие вот подолы женских рубах, так начиная снизу и доверху (друг на друга) наденем, а косы тоже в платки завяжем. Пляшем кадриль, а не открываемся, так и ходим из дома в дом.
Ещё в девичестве один раз были в Келдовуаре, так я пришла вот до сих пор сырая, отец ругает, ругает, мы молчим, а мать говорит: "Не ругайся, раз мода такая, пусть они, девушки, гуляют". Я оделась тогда парнем, надела мужицкие штаны, рубаху навыпуск, сюда надела хороший ремень, сюда — галстук, большой стала, здоровой. Другой раз пошли к Окулине, она на печи лежит, я лезу её обнимать, носом тереться, а не открываюсь. Говорит, мало от мужа, от Микки (ласк) получаю, а я ведь девушка... да так и не узнали, кто мы такие, поплясали, да (и всё), приходим домой, смеёмся — нас не узнали.