место записи:
Покровское (Kumsjärvi), Медвежьегорский р-н, Республика Карелия,
Источник:
Огнева Ольга, Конкка Алексей, Праздники и будни = Pyhat da arret: карельский народный календарь, 2013, с. 169-170
Перепечатано из: Конкка У. С., Конкка А. П. Духовная культура сегозерских карел конца XIX — начала XX века. Л., 1980. С. 113.
Hyö pyhit’et’ä
карельский: собственно карельское наречие
Мяндусельгский
Hyö pyhit’et’ää. Äijänäpiänä ku striäppimää ruvetaa, ni k ei ni yht’ä oland’aista annettua, što riähkä on syyvvä. Sluužba matkuau kirikössä. L’ähet, ni siid’ä vasta syömää rubiet jo huomuš lienou. Jo zor’a lienou, päiväne rubieu noužomaa siidä. Yn’n’ä yön olet siel’ä. Siid’ä k ihassut, oland’ua anetaa da kalittua da... Moine oli mooda. Se i on pasha. [Jäiččiä] oli erähičči, keit’et’t’ii pruaznikoiksi, kruassittii. Kristossima. Se ku syömmä, muata vierrää.
No, siidä ku muataa, murginoičemma, siidä hristossimaa lähemmä, nossaa ku ni. No se vet pikkarazena hristossiimma dai vahnembiena hristossitaa. No, mänet, ni ku vuotat, što andaugo mid’ä vaan ei ana. Konža kassal’enttua, konža greb’onkkat andau. Myö Paškein An’n’in kera toko kävelimä kristossimaa, rist’imuamo oli t’ässä Makongoralla. Dai rosloi kävel’l’ää. Kristossitaa, t’iijetää rist’imuamoksi. Dai mužikat, dai. [Rist’imuamo] andau, n’e l’entočkat oldii en’n’en ved hyvät šulkkuzet, no ni andau lentočkan. Konza andau paikan. Aino andau, andau rist’imuamo. Erähičči mamalla oli t’ämä Doron Man’u rist’it’yt’är, tuli kahella jäičäl’l’ä, mama toko roskaazivaičči. Sanou, paissan kalittua, a buabo oli meil’ä. Buabo i virkki sanou: "Ana sie siend’ä hänel’l’ä". Sanou: "Ana vai jäiččä järel’l’ee, kui n’äi sie". Miulda, sanou, jäičän kisko ristit’yt’är dai l’äksi, en kerin ni andua. Siidä, sanou, käyn heih da podarkkad vein, sanou, ni jäičät ando järel’l’ee. Buabo oli šuut’t’ija miän. Ana sie siend’ä hän’el’l’ä, sanou. But’t’o siend’ä pid’äy rist’it’yt’t’äril’l’ä.
Они постятся
русский
Они постятся. На Пасху когда стряпать начнут, то ни одной оладушки не дадут, грех ведь есть. Служба идёт в церкви. Придёшь (после службы), так только потом есть садишься, уже утро наступает. Уже заря на небе, солнце уже начинает подниматься. Всю ночь там проводишь. А потом как обрадуешься — оладьи дадут, калиток, да... Такая была мода. Это и есть Пасха. Яйца иногда варили на праздник, красили. Христосились. Поев, ложились спать.
После сна обедаем, а потом отправляемся христосоваться. Ну, ведь и маленькими христосовались и взрослые христосуются. Ну, как пойдёшь, так ждёшь — даст ли чего или нет (крёстная мать). Когда ленту в косу, когда гребёнку даст. Мы с Пашкейн Анни всё ходили христосоваться, крёстная мать была здесь, на Маконгоре. Да и взрослыми ходили. Христосуют, почитают крёстную мать. Да и мужики. Крёстная даст, вот (хоть) эти ленточки — раньше ведь были хорошие, шёлковые. А когда даст платок головной. Всегда даёт. Мама рассказывала, что у неё была Дорон Маня в крестницах. Однажды пришла с двумя яйцами. Говорит, пеку калитки, а бабушка и скажи: "Дай ты ей грибов солёных". [Крестница] говорит: "Дай-ка яйца обратно, раз такое дело". У меня, говорит, яйцо [из рук] выхватила и ушла. Потом я, говорит, ходила к ним и подарки отнесла, так та яйца отдала обратно. Бабушка у нас шутница была: дай, говорит, грибов ей! Будто грибы нужны крёстным дочерям!