Semenzimaa mö tatamu rughen
Veps
Southern Veps
Semenzimaa mö tatamu rughen kezandho i vaamičimaa paraa hebool’.
Mä ägestin’, hän vezad koloti.
Pimedhasaa mö sigaa radoomaa.
I tata käeli näahtamha tagemba kagrad.
Kagr ani čoma, kagran necen kon’di, mäžotab, söb.
Hän i basib: «Ajagam mö sina öks, ödügam hebool’». – «Ajagam».
Ajahtimaa mö ani vähäžen, vastha putui mužik da ak.
Mö i basimaa: «Ištkahat meiden heboole i ajagat kod’he».
«Vömaa» – basiba.
Hö ištuihe, ajooba, a mö mänimaa jägaa sina.
Mänimaa kagralest, ani pahoo södud. Kagr pit’k’, mužikan pitte mugoo.
Tata i basib mine: «Mä san haagood’ öks’ lämoon tehtes magates, a sä, – basib, – rahno nece sötätiž, mihe tehta lämoo kagrha».
Mä kaiken rahnoon’ necen kagran i snapuužed kogho panin’ suslonoile kuhlile. Hän lämoon’ teg’, keitimaa kašad, söhtimaa i pandaaze tarbiž, pimed.
Hän basib: «Tuhahtoitaške oružjaspää kerd».
Mina ku tuhahtoitan, mi-se mäžegan’ korbes, logas sires metrad kümnen i vaikištui.
Tata i basib: «Enamb ii tulo, pangaazem».
Panimoo. Homencoo noožimaa, päävoo jo noozeškaaz’.
Tata kuzele läks’ lämoopää i basib: «Libu pigemba».
Mä san: «Mibak?». – «Ka näge, basib, sä ed dorahnnu kagrad-se».
Mä san: «Nimittušt sötatišt en jätand, kaiken rohnoon’». – «Enamb sida täluu södut, kaik södut kondjaa».
Čut’ meid kon’d’i ičtamoo ii sönu lämool’.
Сеяли мы с отцом рожь
Russian
Сеяли мы с отцом рожь на паровом поле, подготовляли пар на двух лошадях.
Я боронил, а он ростки выколачивал.
До темноты мы там работали.
Отец сходил дальше посмотреть овес.
Овес хороший, но этот овес медведь мнет и ест.
Он [отец] и говорит: «Поедем мы туда к ночи, переночуем там с лошадьми». – «Поедем».
Проехали мы немного, встретились нам мужчина и женщина.
Мы и говорим: «Садитесь на наших лошадей и поезжайте домой».
«Отвезем», – говорят.
Они сели и уехали, а мы пошли пешком туда.
Пришли к овсу, овес очень сильно поеден. Овес высокий, высотой с человека.
Отец и говорит мне: «Я принесу дров для костра (когда будем ночью сдать), а ты дожни то место, где медведь овес поел, где костер разведем».
Я весь этот овес сжал и поставил снопы в суслоны. Он костер развел, сварили мы каши, поели, и спать нужно лечь, уже темно.
Он говорит: «Трахни-ка ты разок из ружья».
Я как трахнул, что-то затрещало в лесу, в метрах десяти, замолчал.
Отец и говорит: «Больше не придет, давай ложиться».
Легли. Утром встали, солнце уже всходит.
Отец отошел от костра по надобности и говорит: «Вставай скорей».
Я говорю: «Что такое?». – «Смотри, ты, же не дожал овса-то».
Я говорю: «Никакого объеденного места я не оставил, все выжал». – «Еще больше прежнего съедено, медведь все съел».
Чуть нас самих медведь не съел у костра.