El’et’t’ih ukko da akka
Karelian Proper
Vesyegonsk
El’et’t’ih ukko da akka.
Zahot’t’ieči akalla l’ihi̮a.
Ukolla i šanow: “Ukko, miwla himottaw l’ihi̮a!”.
Ukko šanow: ”Mis’t’ä miwla otti̮a?”.
Akka šanow: ”Ota mis’t’ä kaččuoš!”.
Ukko l’äks’i meččäh.
Puwttu hän’el’l’ä vaštah hukka.
(Hän’el’l’äh ol’i keralla kir’ves’).
Hiän otti l’eikkai jallan, toi jallan.
Ker’it’t’ih villat, s’n’imit’t’ih nahkan, a l’ihat pandih keit’t’ymäh.
Hukalla jalga kivis’t’i.
Hiän l’äks’i eččimäh, ken otti.
Tul’i kyl’äh. Yhes’s’ä akašša tul’i.
Hukka rubei ikkunan alla raviz’emah: ”Miwn l’ihi̮a keit’ät’t’ä, miwn villi̮a kez’r’iät’t’ä, miwn nahkalla issutta! O-ooi, o-ooi!”.
L’äks’i hyppiämäh.
Жили старик и старуха
Russian
Жили старик и старуха.
Захотелось старухе мяса.
Старику и говорит: «Старик, мне хочется мяса!».
Старик говорит: «Откуда мне взять?».
Старуха говорит: «Бери откуда хочешь (‘где увидишь’)».
Старик пошел в лес.
Попался ему навстречу волк.
(У него [старика] был с собой топор).
Он взял отрубил у волка ногу.
Остригли шерсть, сняли шкуру, а, мясо поставили вариться.
У волка нога болит.
Он пошел искать, кто взял [ногу].
Пришел в деревню.
У одной старухи огонь.
Волк стал у окна кричать: «Мое мясо варите, мою шерсть прядете, на моей шкуре сидите! О-оой, о-оой!».
Побежал.