VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Bohat’t’eri-mučuoi

Bohat’t’eri-mučuoi

Ludian
Southern Ludian (Svjatozero)
Oli tuatol muamol ainuoi poige, ylen vägöw da strašnuoi bohatte. Tuattah, muamah kuoltah. Rubedaw naimah. I iččeih mielte myöi ni kui ei voi löwtä našte. Val’l’astaw kaks hebod, ottaw kuučarin i lähtöw akkad eččimäh toižeh muah, toižeh carstvah. Ajaw perevozah. Pidäiž perevozida. Kaččow, neidine pezöw sobid. I ylen hyvä neidine, vägöw. Mieldyi neidižeh. Neidižele sanow:
Eigo voi meile murginuoita i heboid šyöttädä täs sinullo?

Sanow:
Minä sobat kerädän i lähten avaidan veräin, voitte ajada saraile.


Avaidaw veräin neidine, laskow heid, prikažiw kuučerile hebod laskettada i kagrad andada. Briha mänöw perttih, ylen hyvä briha. Neidine ottaw panow stolale murginan, enzimäi gostittada pidäw briha. Rubetah hyö neidižen ker syömäh kahtei. Ištutah vastakkai, kačotah toine toižeh. Ylen hyö oldih, bohat’t’erit, čomad. Briha sanow hänele, ku rubettih suad’bodieloluoid pagižemah:
Edgo tule minule mučuoikse?

Neidine sanow hänele:
Pidäw kiere oppida ozad.


Rodittih hyö ukko da akke. Enzi huondeksen nowzow miez. Panow kušakan vyöle i kirvehen vyön alle i ottaw konatan i lähtöw meččäh. Leikkadaw kymmene syltte halgod i tuow kai kodih takaz i perttih nell-’l’udaw. I mučuoile sanow, iččeh akale, sanow:
Vot miez on, ka vot on miezkymmene syltte yhtes čuasus leikkaži i kai kieras tuoi!

Naine vastaži:
Nengomid miehid on äi, da lewhketä vai ei.


Syveldyi häi naižen piäle, ei pakiče ni d’uoda ni syödä. Tošpäin huondeksel nowzow vie aigembe, ni syö ni d’uo ei. Kakskymmen viiž syltte leikkaži kolmes čuasus i kai yhtes takas tuoi. Oččah lykäiži, kai pertti lekahtih. Tuli perttih i naižele sanow:
Vot on mies, ka vot on miezyhtes takas tuoi vuodeks halgot!

Akke vastaži hänele:
On nengomid miehid äi, da lewhketä ei.


Syveldyi miez akan piäle ylen äijäl. Ei pakiče ni syödä ni d’uoda. Huondeksel kolmanden päivän nowzow miez aigaizeh. Selgidäw i akale sanow:
Proššai, – sanow, – sinä miud elä tiedä, minä sinudaiž!

Akke vastaži hälle:
Mäne terveheks!


Lähti miez astumah peldod myöte. Kaččowpalteges on kivi ylen suuri, ku päčči. Fattiw kiven kahtel kädel, vierettäw mägele. Ištuiheze kivele i rubeži duumaimah. Kuulowkyndäw miez kolme sadad virstad meren taga. Kuuluw "nu" i "tpru". Häin sanow: "Minä lähten sen miehelloh, ken on šigä kyndäi"? Tulow miehelloh häin. Kyndäw mies kolmel volal i kolmet pečatnuoit syltte vagon ajaw. Kyndäjäl miehel yks käzi, yks silme, yks d’alge. I sanow:
D’umal abuh, diedo!

Häin sanow:
Tule, pidäw, poige!


Laskettaw starikke hebod murginale i keittäw kalan, i priglassiw syömäh mieste. I kyzyw starikke:
Kenen miez olet, kus tulet?

Vot moločče i sanow:
Minä nain perevozas.
Enzi päivän tuoin kymmene syltte, perttih tulin, sanuoin: "Vot on moločče, ka vot on moloččekymmene syltte tuoi takas, leikkaži i kaaduoi", a häin, naine, sanuoi: "On nengomit moločuoid äi, ka ei lewhketä". Tošpäin, – sanow, – leikkažin i tuoin takas kakskymmen viiž syltte halgot, tulin, – sanow, – perttih: "Vot on moločče, ka vot on moloččevuodeks halgot tuoin". A häin sanow: "On nengomid moločuoid äi, ka lewhketä ei". Kolmanden päin nowzin, sanuoin akale: "Proššai, sinä minud älä tiedä, minä sinud". Häi sanuoi: "Mäne terveheks". Vot i tulin sinulloh.

Starikke sanuoi:
D’ogo lopiit paginan?
Kuundele, – sanow, – minä rubedan nygy sanomah. Vot, – sanow, – miez, meid oli kakstošt vel’l’este, minä olin nuorin kaikis, kahekstošt puudad viessad oli minus, a toižet oldih d’ugedembad i vägevembäd. Myö, – sanow, – duumaimme: emme rubei ruadamah, a lähtemme kiškomah ristityid. Vot, – sanow, – lähtimme myö toižeh muah kiškomah. Kiškuoimme kakstošt takkat kuldad da hobd’ad. Vot tulimme, – sanow, – sinun mučuoilloh perevozahpidäw toizele puolele piästä. Häin perevozii, – sanow. I sanomme sinun neidižele: "Perevozi poikki d’oges"! Häin sanow: "Min voin čagaril nostada, se mille andagat viendäs"! Myö soglasiimmohez andai. Ottaw ylen suuren venehen i view meid poikki d’oges toižele čurale. Pani čagarih d’uaščikan ylen suuren i sanow: "Pangad nygyöi d’engad"! Panimme takan, panimme toiženčagari aino seižow, i panimme kaik kakstošt, i šiid ot’ti čagaril kai kakstošte takkad d’engad i sadii venehen, toižel kädel sadii venehen, toižel kädel sadii venehen! Toižele čurale veneh mäni, a sinun mučuoi diäw meiden ker. Myö sanomme sinun mučuoile: "Kuus takkad ota, a kuuz anda meile". Häi sanow: "Ni kopeikkad en anda, työ kiškuoitte ristityid"!

Kakstošt bohatterit sanotah: "Ed anda, ka rikomme sinun"! Meile oli nälge, rodii vie nälgembi nygyöi. Sinun mučuoi sanuoi: "Eigo sua teile miwd rikkoda, mängät kus piän tulitte, kuolgad nälgäh". Hänen mučuoile sanotah: "Rikomme, ku ed d’enguoid andane"! Ylen äijäl tuskevui neidine. Stukniw d’algan muah, kovah tandereh, kivičuuruh upponi d’alge polveh suai. Kačomme: rikkow kaikkid vel’l’eksid. Myö pagoh. Häi dälgeh yldyi meile. Kačomme: on rikottu bohat’t’eri peldole, i piäluw on diäny viitte syltte. Myö kakstošt vel’l’et istuimokseh sih piäh. Sinun mučuoi nel’l’udaw meile dälgeh, tulow sih piälloh. Ku potkal heittäw sidä piäd! Ykstošt vel’l’este kuoli, a minä diäin hengih. Siid minul pakui käzi, d’alge, silme.

Starikke sanow:
Mäne kodih, i min pidänöw, sen ole; kunne käskenöw, sinne mäne!

Mies tuli kodih i sanow:
Akke, minä sinun dielon tiedustin, hot’ talusvedet käske d’uoda, ga d’uon.

Rubeži elämäh iččeh mučuoin ker.

Жена-богатырша

Russian
Был у отца да матери единственный сын, очень сильный и страшно богатый. Отец, мать умерли. Задумал [сын] жениться. И не может никак под стать найти жену. Запрягает двух лошадей, берет кучера и отправляется в другую землю, в другое царство жену искать. Подъезжает к перевозу, надо переехать. Смотрит, девушка белье стирает. И очень хорошая девушка, сильнаяпонравилась девушка. Девушке говорит:
Нельзя ли нам поесть и лошадей покормить тут у тебя?

Говорит [девушка]:
Я белье соберу и пойду открою ворота, можете проехать на сарай.


Открывает девушка ворота, приказывает кучеру распрягать лошадей и овса дать. Парень идет в избу, очень хороший парень. Девушка накрывает на стол, сначала надо угостить парня. Начинают они с девушкой вдвоем есть, сидят друг против друга, смотрят друг на друга. Очень уж красивые были oбa, богатыри. Парень говорит ей, когда начали о свадебных делах разговаривать:
Не выйдешь ли за меня?

Девушка говорит ему:
Надо один раз испытать долю.


Стали, они мужем и женой. В первое утро муж встает, подпоясывается кушаком, топор за кушак, берет канат и отправляется в лес. Нарубил десять саженей дров, и все в одной вязанке приносит в избу. И жене своей говорит:
Вот мужчина так мужчинадесять саженей за один час нарубил и за один раз принес!

Жена ответила:
Таких мужчин много, да не хвастаются.


Рассердился он на жену, не просит ни пить, ни есть. На другое утро встает еще раньше, не ест и не пьет ничего. Двадцать пять саженей за три часа нарубил и все в одной вязанке принес. Бросил перед избой, даже изба задрожала. Пришел в избу и жене говорит:
Вот мужчина так мужчинав одной вязанке принес дров на целый год!

Жена ответила ему:
Много таких мужчин, да не хвастаются.


Очень рассердился муж на жену. Не просит ни есть, ни пить. На третье утро встает муж рано. Одевается и жене говорит:
Прощай, – говорит, – ты меня не знай, я тебя тоже!

Жена ответила ему:
Будь здоров!


Пошел муж по полю, смотрит: у подножья горы очень большой камень, как печь. Хватил камень двумя руками, покатил на гору. Сел на камень и начал думать. Слышит: пашет человек за триста верст за морем, слышится "нуу" и "тпруу". Он [парень] говорит: "Я пойду к этому человеку, что там за пахарь". Приходит он к нему. Пашет человек на трех волах и в три печатных сажени [глубиной] борозду прогоняет. У пахаря одна рука, один глаз, одна нога. И говорит [парень]:
Бог в помощь!

Тот говорит:
Будь здоров, сын!


Распрягает старик коней [так], сварил рыбу на завтрак и приглашает парня есть. И спрашивает старик:
Чей ты есть и откуда идешь?

Вот молодец говорит:
Я женился у перевоза.
В первый день принес [домой] десять саженей [дров], зашел в избу, сказал: "Вот молодец так молодец: десять саженей нарубил, принес в одной вязанке", а она [жена] сказала: "Таких молодцов много, но не хвастаются". На другой день, – говорит, – нарубил и принес в одной вязанке двадцать пять саженей дров. Пришел, – говорит, – в избу: "Вот молодец так молодец на год дров принес". А она сказала: "Таких молодцов много, но не хвастаются". На третий день встал, сказал жене: "Прощай, ты меня не знай, я тебя тоже"! Она сказала: "Будь здоров"! Вот и пришел теперь к тебе.

Старик сказал:
Ты кончил говорить?
Послушай, – говорит, – теперь я буду сказывать. Вот, – говорит старик, – нас было двенадцать братьев, я был моложе всех, восемнадцать пудов весил я, а другие были тяжелее и сильнее. Мы, – говорит, – задумали: не будем работать, а пойдем грабить крещеных. Вот, – говорит, – пошли мы грабить в другую землю, награбили двенадцать нош золота и серебра. Вот пришли, – говорит, – к перевозу, к твоей жененадо перебраться на другую сторону. Она перевозила, – говорит. И сказали твоей девушке: "Перевези через реку"! Она говорит: "За перевоз дайте мне столько, сколько смогу мизинцем поднять [золота и серебра]". Мы согласились. Берет [она] очень большую лодку и перевозит нас через реку на другой берег. Повесила на мизинец очень большой ящик и говорит: "Кладите теперь деньги"! Положили ношу, положили другуюмизинец все держит, и потом [она] подняла мизинцем все двенадцать нош денег и бросила в лодку, другой рукой оттолкнула лодку, лодка ушла на другой берег, а твоя жена осталась с нами. Мы говорим твоей жене: "Шесть нош бери, а шесть отдай нам"! Она говорит: "Ни копейки не дам, вы грабили крещеных!".

Двенадцать богатырей говорят: "Не отдашь, так убьем тебя"! Твоя жена сказала: "Вам меня не убить, уходите, откуда пришли, умрите с голоду". Ей, жене [твоей], говорят: "Убьем, если не отдашь денег"! Очень сильно рассердилась девушка. Как топнет ногой по твердой земле, по камню, так нога по колено в землю ушла. Смотрим: убьет она всех братьев. Мы бежать. Она за нами. Смотрим: лежит на поле убитый богатырь, и череп осталсяпять саженей. Мы, двенадцать братьев, сели в череп. Твоя жена бежит за нами, приходит к черепу. Как пнет ногой по этому черепу! Одиннадцать братьев умерли, а я остался жив. Тут я потерял руку, ногу, глаз.

Старик говорит:
Иди домой и живи, пока она не прогонит; куда пошлет, туда иди.

Пришел муж домой и говорит:
Жена, я про твое дело узнал. Вели воду, в которой ты ноги мыла, выпить, так выпью.

Стал жить со своей женой.