VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Oli ukko da akku

Oli ukko da akku

Livvi
Nekkula
Oli ukko da akku. Heil oli tytär da poigu. Poigu rubei naimah, hänele puwtui Syvätterijän akan tytär mučoikse. Sil aigua pani oman sizären yheksän lukun tuakse. Se poigu kävyw meččäh ohotal. Sil aigua mučoi selgeilöw suwren zirkalon iäs, sanow zirkalole:
Zirkalo, sano minule, viägo on täl mual minuw čomembua?

Zirkalos siä hyppäi starikkaine dai sanow:
On velli!
On nados yheksän lukun tagua, viitty čomembi sinuw.

Häi ottaw, žiivatat tappaw, pertis kai aštiat murendaw, mučoi. Tulow mužikku kodih, dai sanow:
Kačo, sizäres midä ruadoi, – mužikale sanow mučoi.

Velleh sizären ottaw škuapas, sellittäw mustih sobih, pyrrittäw manasterih pyhile. Akkah sanow:
Štobi̮ viä älä ni kunne, a viä händy da tapa, tua maksat minule, minä kačon!


Neidiine selgii, dai velleh kele, lähtiätäh meččäh. Ajetah, a heile jälles koiraine juaksow. Koiraine sanow mužikale:
Älä, veikoini, sizärdy tapa, tapa parembi minuw!

Velleh ottaw dai tappaw koiražen, a sizären tyändäw meččäh. Toi akalleh syväinkerän kaččua, sanow:
Nemme on koiran, a ei sizären.


Neidiine yän magai, lähtöw astumah. Tulow hänele vastah pertiine. Pertih menöw, ylen, reduhiine. Yheksä palaštu nägöw stolal leibiä. Häi ottaw da joga palažes hawkkuaw leibiä, iče menöw päčinperäh. Tulow yheksä vellesty, kačotah: täz on por’atku piätty: sovat pesty, perti tože. Kačotah, ga stolal joga palažes on hawkattu hawkkavus. Hyä ruvetah kliikaimah, sanotah:
Ollet vanhembi, ga otammo buabakse, nuarembimuamakse.
Ollet starikkuotammo tuatakse, a ollet nuarembiotammo sizärekse.

Neidiine ottaw dai tulow päčinkeskes päi, vellet vastatah händy hyvin dai rubiaw sid elämäh. Uskaldah vellilöillyä gost’ukolmepiähiine atamuanu. Hyä prigotoovitaheze: azutah viinua, vuassuakaikkia. Neidiine kyzyw:
Ongo suabl’u?

Vellet suabl’u annetah sizärele, ỉče viärtäh muate, a neidiine jiäw karavuwlah. Kuwlowga tulow, sanow:
Ohoh!
Täz on ruskoidu duwhuw.
Neidiine sanow:
Tulet, ga älä ezmäi pagiže!


Tulow se atamuanu kolmepiähiine, neidiine ottaw, suabl’al leikkuaw piät kai, dai tappaw sen i nostattaw vellet, sanow:
Kabrastakkua se!

Vellet kabrastetah. Toššupiän uskaldaheze kuwzipiähiine. Vellet myäs varavutah, a neidiine sanow:
Andakkua minule toine šuašku, a iče mengiättö muate.


Neidiine myäs jäi vardoimah. Myäs tulow kuwzipiähiine. Neidiine leikkuaw šuaškal piät da nostattaw vellet. Vellet nostahga sid i on leikattu! Otetah kabrastetah. Kolmaššupiän uskaldaheze vellilöillyä tulemah gostih kaksitoštupiähiine atamuanu. Vellet myäs pöllästytäh. A neidiine sanow myäs vellilöile:
Andakkua minule nygöi viä suwrembi šuašku.


Kaksitoštupiähiine tulow yäl, neidiine ottaw išköw šuaškal, yksitoštu piädy leikkuaw, a yksi jiäw. Vellet nostahga yksi piä viä on, otetah dai leikatah. Sid myäs hyä, vellet, ruvetah käwmäh ruavole, a sizär jiäw kodih. Vellet sanotah hänele:
Älä laske ni kedä tänne, täs sinule koiraine.


Sit Syvätterijän akku se tiijustaw: hänen tyttären nado eläw nengomas i nengomas sijas. Se akku ottaw korzinažen juablokkua, tariččow sidä tytöle. Sanow:
Kačo, minä iče syän.

Tyttö ottaw juablokan juadul pannuan. Syäw juablokan dai kualow. Tullah vellet, ga sizär kuallut. Itkiätäh, itkiätäh, ga yksi sanow:
Vuata hot’ vuahtet pyhkin sizären suwn piäl.

Vuahtet gu pyhkiw, ga sizär i elävyw. Myäs vellet sanotah:
Älä, čidžoini, osta ni midä, laske ni kedä!


A iče lähtiätäh meččäh. Syvätterijän akku myäs tulow pluat’t’ua myämäh. Tulow sinne, tariččow pluat’t’ua, ga tyttö ezmäi ei ota, sanow:
On minul kaikkia kylläl.

Syvätterijän akku sanow:
Na hot’ ota da opi panna piäle!

Tyttö ottaw dai piäle panow dai kualow. Syvätterijän akku meni iäres. Vellet tullah kodihga myäs sizär kualluh. Myäs vellet itkiätäh, ruvetah pezettämäh. Pluat’t’u piäl otetah dai elävyw. Vellet lähtiätäh mečcäh i sanotah:
Älä osta ni midä, myä sinule tuammo kaikkia.


Syvätterijän akku myäs tiijustaw, dai tulow kol’čaštu myämäh. Neidiižele tariččow kaikelleh, ga ei ota neidiine. Syvätterijän akku sanow:
Na hot’ pane sormeh kol’čaine, opi!

Sormeh tyttö panow dai kualow. Tullah vellet, kačotah, ga myäs on kualluh, a kol’čaštu ei toimiteta ottua. Azutah grobu st’oklaine, pannah saduh rippumah. Azutah yheksä pačastu, ymbäri pannah veičet da iče pystetäheze da kualtah.

Suarin poigu kävelöw mečäs, tulow sih kohtah, dai kaččow: savus rippuw st’oklaine škuappu, siä on neidiine, ni kualluh, ni eläw, vai veri rožal kižuaw. Häi ottaw, dai vedäw škuapan kodih. Kodih meni, neidiižel ottaw sormes kol’čažendai elävyw neidiine. Sid eletäh ollah, suarin poijan kel neidiine.

Suaw mučoi lapsen. Suarin poijal kyzyw iččeh valdua. Suarin poigu andaw vallan. Häi ottaw dai oman lapsen tappaw dai lähtöw ajaw hebožel vellilöillyä. Vellet lapsen verel voidaw, dai kai vellet elävytäh. Sid häi otti vellet sarstvuimah. Suari ned vellet pani dolžnostiloih: yksi rodih Oluhovakse, toine Gučkovakse, kolmas oli Trepov, nel’läs Kornilov, viijez oli Mil’ukov. Dai toižet oldih kai sluwžbas suaril. Minä heidy näin.
Sih loppih.

[Мертвая царевна]

Russian
Были муж да жена. У них были дочь да сын. Сын надумал жениться, ему попала в жены дочь бабы Сювяттери. Запер он свою сестру за девять замков. Этот парень ходит в лес на охоту.
В это время жена наряжается перед большим зеркалом, говорит зеркалу:
Зеркало, скажи мне, есть ли на этом свете красивее меня?

Из зеркала выпрыгнул старичок и говорит:
Есть, брат!
Твоя золовка за девятью замками впятеро красивее тебя.

Она взяла скотину зарезала, в избе всю посуду перебила, эта жена. Приходит муж домой, так она говорит:
Смотри, сестра что наделала, – говорит мужику жена.

Брат берет сестру из шкафа(?), одевает в черную одежду, зовет в монастырь на богомолье. Жена говорит:
Чтоб никуда ее не вез, а увези ее и убей, принеси печень мне, я посмотрю!


Девушка оделась, и едут с братом в лес. Едут, а за ними следом собачка бежит. Собачка говорит мужику:
Не убивай, братец, сестру, убей лучше меня!

Брат берет и убивает собачку, а сестру отпускает в лес. Приносит жене сердце посмотреть, говорит [жена]:
Это собачье, а не сестрино.


Девушка ночь переспала, идет дальше. Попадается ей избушка. Заходит в избушку, там очень грязно. Девять кусков хлеба видит на столе. Она берет и с каждого куска откусывает, сама прячется за печку. Приходят девять братьев, смотрят, порядок наведен: белье выстирано, пол вымыт. Смотряттак с каждого куска откушено. Они стали кликать, говорят:
Если ты стараявозьмем в бабушки, помоложев матери.
Если cтариĸвозьмем в отцы, а если молодаяв сестры.

Девушка выходит из-за печки, братья принимают ее хорошо, и начинает [она] с ними жить. Обещается к братьям в гости трехголовый атаман. Они готовятся, запасают вино, квас, все. Девушка спрашивает:
Есть ли сабля?

Братья дают сестре саблю, сами ложатся спать, а девушка остается караулить. Слышитприходит, говорит:
Ox-ох!
Тут русский дух!
Девушка говорит:
Приходишь, так не заговаривай первый!


Заходит тот атаман трехголовый, девушка саблей головы все отрубает и убивает его. И будит братьев, говорит:
Уберите это!

Братья убирают. На следующий день обещается шестиголовый. Братья опять напугались, а девушка говорит:
Дайте мне другую шашку, а сами идите спать.


Девушка опять осталась стеречь. Снова приходит шестиголовый. Девушка отрубает шашкой головы и поднимает братьев. Братья вcтают, так тут уж порублено! Взяли убрали. На третий день обещает придти к братьям в гости двенадцатиголовый атаман. Братья опять перепугались. А девушка говорит опять братьям:
Дайте мне теперь шашку еще больше.


Двенадцатиголовый приходит ночью, девушка ударяет шашкой, одиннадцать голов отрубает, а двенадцатая остается. Братья встают, так одна голова еще есть, и ту отрубают. Потом опять братья идут на работу, а сестра остается дома. Братья говорят ей:
Никого не пускай сюда, вот тебе собачка.


Потом эта баба Сювяттери узнает: золовка ее дочери живет в таком-то и таком месте. Эта старуха берет корзину яблок, предлагает ее девушке. Говорит:
Смотри, я сама ем.

Девушка берет яблоко, наполненное ядом. Съедает яблоко и умирает. Приходят братья, а сестра мертвая. Плачут, плачут, так один и говорит:
Дай-ка хоть пену вытру у сестры с губ.

Пену как вытер, так сестра и ожила. Снова братья говорят:
Не покупай, сестрица, ничего, не впускай никого!


А сами идут в лес. Баба Сювяттери опять приходит платье продавать. Приходит туда, предлагает платье, так девушка сперва не берет, говорит:
У меня всего вдоволь.

Баба Сювяттери говорит:
На, возьми, хоть примерь на себя!

Девушка берет, надевает и умирает. Баба Сювяттери уходит. Братья приходят домой, так сестра опять умерла. Снова братья плачут, начинают ее мыть. Платье как сняли, так она и ожила. Братья уходят в лес и говорят:
Не покупай ничего, мы тебе всего принесем.


Баба Сювяттери опять узнает и приходит продавать кольцо. Девушке всячески предлагает, но не берет девушка. Баба Сювяттери говорит:
На, хоть примерь кольцо на палец, попробуй!

На палец девушка [кольцо] надела и умерла. Приходят братья, смотрят, так снова мертвая, а кольцо не догадаются снять. Сделали стеклянный rpoб и повесили в саду. Поставили девять столбов, вокруг натыкали ножей и закололи себя, умерли.

Царский сын ходит в лесу, приходит на то место, смотритв саду висит стеклянный шкаф, там девушка, ни мертвая, ни живая, только кровь на лице играет. Он берет и везет шкаф домой. Домой приходит, кольцо у девушки снимает с пальца, и девушка оживает. Живут тамс царским сыном эта девушка.

Родила жена ребенка. У царского сына просит своей воли? Царский сын дает ей волю. Она берет убивает своего ребенка и едет на лошади к братьям. Братьев помазала кровью ребенка, и все братья ожили. Потом взяла братьев на цаpcтво. Царь дал братьям должности: один стал Олуховым, второй Гучковым, третий был Трепов, четвертый Корнилов, пятый Милюков. И остальные все были на службе у царяя их видел.
Тут и конец.