Pyhänpeen seičče Kindahan mužikkoo
Livvi
Tulmozero
Pyhänpeen seičče Kindahan mužikkoo kerävyttih yhteh taloih poroven’kal. D’engat kerättih. Kerättih, čekkizeh täydyi. Čekkine juodih, istutah.
Akku tuli pertih:
– Midäbo istutto, – sanoo, – mužikku-raškat, nygöi pyhänpeen?
– A vuotammo, – sanoo, – konzu humal lähtöö.
Čoossu istutah, toine, kolmaz...
– A midäbo, – sanoo, – sinä itket nygöi?
– A itken, – sanoo, – humalduin, ken nygöi kevääl n’akkozet kylvännöö?
A dielo oli pokrovoo vaste.
[Киндасовцы опьянели]
Russian
В воскресенье семеро киндасовских мужиков собрались в одном доме, устроили складчину. Деньги собрали. Собрали, хватило на чекушку. Чекушку выпили, сидят.
Баба зашла в избу:
– Чего, мужички, – говорит, – сидите тут в воскресенье?
– А ждем, – говорят, – когда хмель пройдет.
Час сидят, второй, третий... Хмель не проходит.
– А чего ты, – говорит [один], – плачешь-то?
– А плачу, – говорит, – захмелел, так кто же за меня репу весной посеет?
А дело было под покров.