Punzhina, Aleksandra V.
В семье и у детей были заботы
Russian
Рано начинали дети работать?
А раньше [такой] обычай был, что [детям] не давали обычно просто так бегать, в няньки отдавали в восемь лет, а мальчика в девять лет – в пастухи.
И дома они всё делали.
Лишь по воскресеньям позволяли носиться и погулять, а так всё работали.
Раньше дети много работали, рано начинали работать.
Восемь, семь лет – уже няньки.
Ну а в школу ведь ходили?
Прежде в школу ходили мало.
Ну кто там был немножко побогаче, [так их] дети ходили в школу.
А так, когда ходить [в школу]?
Семь человек было в семье: для них надо напрясть, потом соткать.
Девочкам?
Холщовые рубашки и штанишки детям да всякое для мужчин ткут.
Ведь как подойдёт Великий пост, присесть некогда: то [пряжу] наматываешь на цевки, то прядёшь, то идёшь на реку мотки мыть.
Спрядёшь полные веретёна пряжи, намотаешь на мотовиле, это уже моток будет, мотки вот и [идёшь] мыть.
Раньше детям не позволяли гулять.
А кто и в школу ходил, [так] придёт из школы, за водой надо на реку десять раз [сходить]: у кого – корова, у кого – лошади.
Поэтому плохо и учились.
Летом мальчики, наверно, ходили обычно [в табун] за лошадьми?
О!
Дети, дети, мальчики и девочки, девочки [тоже] летом отводили в табун и приводили из табуна лошадей.
Разбудят их даже в два часа, в три часа ночи.
Боронить идут ведь рано, боронят и дети, а взрослые за лошадьми не пойдут – всё дети.
Ну, там, конечно, пастух есть, пастух поймает им лошадь, посадит верхом.
Всё равно, девочка или мальчик, одинаково гоняли лошадей.
Я сама ездила верхом на лошади.
Небось утром, раненько, ноги мёрзнут?
Рано, да босиком!
Нам нечего было дать обуть.
Роса, холод, а иногда ещё чуть-чуть и иней, заморозок, а мы всё равно босиком ходили.
Наверно, и корьё драть ходили?
За корьём?
За корьём – это обязательно, весной идёшь драть корьё.
Отсеешься, яровые все посеешь, навоз еще рано возить, за корьём вот и идёшь, все за корьём и ходили.
Потом уж и время навоз [вывозить] пойдёт, значит, бросим корьё драть.
А на что шло корьё, не знаете?
О!
Корьё обязательно идёт [в дело], овчину без корья не выделывали.
Кожевники у нас были, им надо было, [чтоб] выделывать овчины.
Недалеко от нас там ещё была фабрика, так километров за сорок, там выделывали овчины, ну, туда и [отвозили] овчины, и обязательно нужно было ивовое корьё, чтобы выделывать овчины, кожу.
Что ещё помогали дети делать дома?
Ходили в лес, дрова заготавливать ходили, вывозить из лесу дрова.
Из [урочищ] Синюгино и Карассу возили дрова на станцию.
Тогда ведь поезда, машины на дровах ходили (‘дровами растапливались’); народ не выходил из лесу: неоткуда было взять [денег], бедные были – дрова вот всё и возили.
Пятнадцать вёрст и двадцать вёрст надо ехать, а всё равно, как только зима наступит, постоянно дрова и возим.
У кого две лошади – с ним мальчишка или девчонка.
В школу некогда идти, надо дрова возить.
И жать начинали рано?
О, рожь!
Помогали рожь жать, и лён теребить, и овёс косить, и вязать, и молотить.
Тогда много работы было со льном (‘в нём’).
Риги были, насадишь ригу, затопишь.
Мало того, что один раз протопишь, топишь и три раза, чтобы лён (‘он’) высох.
Лён-то!
Уж очень тяжело было обрабатывать лён.
Долго?
Тяжело?
Тяжело, теребить надо долго, свезти домой, насаживать в ригу, как высохнет, потом околотить, затем [соломку] обратно в поле отвезти.
С поля привезти назад да снова насадить сушиться, помять, потрепать.
Хватало работы?
Доставалось работы [со льном]; на другое и времени не было, всё больше пряли.
Это девушки?
Да, девушки и женщины, старухи и девчушки, некогда было в школу ходить: девчоночка сидит, прядёт пачеси, а мы – чистое волокно.
Волокно?
Пачеси – это очёски после [щетинной] щётки, а жилка, что остаётся, это чистое волокно.
Что изготовляли из чистого волокна?
Ткали всё: хорошие полотенца ткали, и тонкие сорочки женщинам ткали.
Прежде ведь очень хороший холст изготовляли.
Что ты! [Какой] холст!
Очень хорошо выделывали тонкий холст.