Иванов день праздновали в каждой деревне
Russian
— Иванов день праздновали в каждой деревне, это был праздник в каждой деревне, а праздники проводили, все люди шли туда, в Ламбисельгу на Иванов день. Его все праздновали, в каждой деревне отдельно.
Иванов день был в Ламбисельге. Вечерами бесёды устраивали, танцы, бесёды. Потом ночью шли огонь жечь. Сделают, пойдут на высокую гору, сделают огонь, большой-большой костёр, потом через него прыгают, девушки и парни лемби поднимают. Понимаешь?
— Но, но, но.
— Лемби поднимать и мы, будучи девушками, тоже ходили в Рубчейлу в Иванову ночь. В каждой деревне ходили лемби поднимать. Через огонь прыгаем, только притопываем. Тут только стук идёт. Парни и девушки.
— Огонь большой был?
— Большой, большой огонь. Пойдём на большую гору и там.
— Это только девушки?
— Девушки, и парни, все.
— Все?
— Все.
— А в какое время? Ночью?
— Ночью, ночью, в полночь, в двенадцать часов. А в Ламбисельге ведь каждый год проводили, там тоже была гора большая, на дороге жгли костёр. Это раньше такая мода была. А теперь, в нынешние годы, уже нет, не ходят, а раньше было. Мы, ещё будучи девушками, ходили.
— А будучи молодухами?
— А молодухами нет. Не нужно было лемби поднимать. Это в ночь на Иванов день. А как настанет Иванов день, этот день, праздник, праздничный день, то все соберёмся, идём в Ламбисельгу, где этот праздник (престольный). И в другие праздники так. Туда едем с утра на праздник, там, смотри, везде родня. Потом на бесёде день проводим, да ещё устроят вечернюю бесёду, дневную бесёду. Танцуем с парнями, девушками. Вечером снова вечернюю бесёду устроят, тоже туда на танцы пойдём. Потом обратно домой ночью.
— В церковь ходили?
— В то время, в наше время, церкви не было. Церкви уже все ликвидировали.
— И часовни?
— Часовни стояли, но в часовню не ходили, там не было ни икон, ничего не было. В часовню не ходили в то время, и попов не было, попов уже всех тоже... В наше время, когда девушками были, не было такой моды, чтобы в часовню ходить. Они все уже ликвидированы были.
— Какого ты года?
— Я тридцатого года.
— А не помнишь, когда закончили жечь костры? В каком году?
— Но я ещё девушкой была, так ещё, смотри, немного ходили. Мы ходили.
— После войны?
— После войны, да, ещё о прежнем нам женщины рассказывали, да все пойдём туда в Иванов день жечь... Так говорили, что кокко жечь, или как-то так говорили.
— Но, кокко жечь.
— Кокко жечь. Потом, наверное, вскоре и закончили. После войны ещё немного там было, после больше не было. Раньше, до того, как я замуж вышла, раньше уже закончилось.