Michurova, Nadezhda
Папа был очень шутливый мужик
Russian
Наш папа был очень шутливый мужик, и постоянно чего-нибудь там друг над другом подшучивали. Но, а не все же люди понимали этих шуток. Иногда могли и рассердиться. Но тогда мама всегда бросалась его, это, хоть полотенцем:
− Но, Миша, получишь! Перестань же, человек ничего ведь в этом не понимает, − говорит. − Рассердится, больше в дом не зайдет.
Ну, а братья были все, конечно, такие шутливые. Наш дядя, это папин старший брат, средний. Он постоянно, эти дни ряженых были, так тулуп перевернёт на изнанку, домой зайдет, потом детей нас там пугает, стращает, но. И дядя Ваня, самый старший, крёстный тот. Тот тоже был, но он был больше таким справным и еще построже. Но так постоянно хохотали, постоянно хохотали.
Ну, а папа однажды сломал ногу и тогда молодой был, наверно, мы тогда маленькими были. Тогда мама наша оставляет дома нас троих с ним там. Он там забрался на печку, сидит, нога в гипсе.
− Дети, идите-ка сюда! Я сейчас вам покажу куриное молоко.
Мы туда залезли на печь. Печка большая. Сидим там. Он говорит:
− Только вот не нужно плакать, иначе куриного молока не будет. Значит не увидите и не попробуете.
И мы там:
− Нет, нет, папа, покажи, покажи!
− Дайте-ка сюда пальцы.
− Какой?
− Мизинцы, мизинцы значит.
Даём там пальцы. Он, чёрт, щипает. Щипает так, что слёзы-капельки подступают, ну. Мы там с Таней терпим, терпим, а Галя маленькая. Та плакать. Папа говорит:
− Ну вот, и теперь никто не увидит и не попробует это куриное молоко. Зачем Галю на печь подняли? Галя ведь со слезами все дела здесь нам испортила.
Мама там заходит, говорит:
− Чёрт, Миша, сейчас возьму ухваты, вылезешь с печки оттуда.
Ну вот, такая беда с ним. Ну, когда что он, это, нас там на веселье подначивает.