ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Minun muamo oli Ar’hin rodut

Minun muamo oli Ar’hin rodut

карельский: людиковское наречие
Южнолюдиковский (святозерский)
Muštadgo sinä omad muamod?

Muštan.

Nu kui oli hanel familii, nimi, tuaton nimi, midä rodud oli?

Häi oli Ar’hin rodud, Priäžäspiä minum muamo.

Nu vot, muštan, a tuatt oli, entiä kuga muailmal tulnu Moskovas v entiä kuz oli tulnu.

Nu siid muamo (pro buabo) se minun lähti Pelduoižih, tuli ad’vuoih Sekon diedolloh...

Tuodih muam (pro buabo) sizär Sekon sizär, tuodih ad’vuoih D’ürgimpäile.

Siid mami minun sih suadih i Sekko d’iätti hänen tüttärekse ni muamo Priäžäh ottanu ei häntte.

Nu siit kazvuoi siid eli.

Dai sen Petrovnan ker, hänel oli se rist’uoi.

Da siid diädö Sekko, sen ker hüö elettih, siid dai kazvuoi.

Oli Ignuoi, oli häi, sig entiä kuz muailmal tuli siit.

Hüö poznakomilis’ siit hüö dai hänen ker poženilis’ dai elettih siit Sekos Pelduoižis.

Muštan i sil Sekol ielnu muid laste ni kedä, ülen oli suuri kondu: niitut hüvät, peldod hüvät kai.

Nu siit hüö zavodittih elädä, da, kačo, d’o laste rodii art’t’eli, üheksä laste oli muamol.

Kai kedägi elettih da kedägi nuorembad ne.

Vanhembad elettih, poige vahnin eli tütär eli, Ošakse kučuttih, häi eli tütär se üheksäkümenkuuz vuotte.

Häi toin oli muamol, vot kaikiz enzimäine poig enzimäine.

Siid d’o müö lähtimme, tägä nuorembad, nuorembat kai.

Siid vie poige eli hätken tožo.

Siid vie nuorin poige minun müödäččü eli, a minä kaikis nuorin.

Nu tožo sit kai a tuatto vie kuoli, minä diäin hänes kakstošvuod’aine.

Muštan eno hüvin, zabol’eičči dai kuoli.

D’o oli meil uuzi kodi sroittu, siga kudamal oli d’etkal se Sekol kodi...

Ka d’o tuatto uuden kodin sroii.

Ne siit siid elimme dai siid mänim, minä miehele omah küläh, piäl’či seiččemes taluois.

Nu kedä oli lapsid muamol sinä muštele kedä eloh d’iäi?

Ket d’iäi eloh?

D’iäi Daša, siid Maša d’iäi, St’opan-vel’l’i d’iäi, а loput siga kuol’t’t’ih: Puavilad da Annit da kai (mami mušteli ainos), net kuol’t’t’ii üheksä oli ka...

Nu siit e Mašale d’älgeh, kač, oli St’opan vel’l’i, siid Ondrii-vel’l’i oli, siid minä kaikiz nuorimaine.

Ühtez elimme.

Meit mi on äi: Vas’a, Oša, Daša, Maša, d’o n’el’, St’opan viideš, Ondrii kuudež, minä seiččemež.

A kolme hänel kuoli, daže ni kolme, kaks vai kuoli.

Siit muga elimme vai küläs.

Muštadgo sinä tuaton tuattod?

Em mušta, em mušta.

Tuaton tuattod ainos, Dašačii mušteli, ei olnu ni, üksit Pelduoižis ej olnu.

A buabuška oli toižem vel’l’ellöh elettih.

Se moskoučče babuška vai entiä midä, sizäred ol’d’ih dai sizär oli se tatin sizär miehel pogostal.

Sem minä, muštan, sizärtte emmušta.

Hänen tüttären muštan, Gavruškinaz oli miehel, pogostal, se tuaton pl’emännikk.

A buabod minä em mušta ni diedod e mušta, Dašačii vai ku mušteli.

Sanou, mänet sinnä, ainoz: ”Olgat täz, olgat täs”.

Toižen vel’l’ellös sigä häi eli küläs, kirguttih häi Haudal.

Ainos tati abutti sinnä, tüöndäu maidod lihad kaikked midä hresjansval on on sigä.

A minä emmušta minä d’iäin tuatos kakstožvuodine ka se oli d’o buabuška ende, kuoli sinnä toižen poigalloh.

Nu oligo sinun tuatol kedä rodud Pelduoižes?

Pelduoižis ni kedä ielnu.

Üks oli, ku vel’l’i vai dai se kuoli en’t’iä kesken igät a siit e, kač vel’l’i se tuaton.

Mäni sizär pogostale miehele Zakkuh.

Sem minä muštan.

Vot se sizär da sizären lapsed üks oligi.

Muid ni kedä еj olnu tuatol entiä kuspiäi sigä häi oli muailmal tulnu.

I ainos (sipinittih), minä sanou en ole se pikkaraine sanottih ku meiden oli Kaškan’čče.

Sizär t’otka se oli Zakus.

Minä, kač, en ole Liävän D’akun akke, min olen loituoine D’akun tütär, nečen tütär Sekon”.

Ignatii Rodionič oli ka.

Kui hänel oli rodun nimi sinun tuatol?

Ka rodunnimet minä hänen entiedä.

Häi oli siid, kač, Sekkoh tulnu da Sekkoh kir’uttiheze häi, kodavävü.

A hänel, Ignatii Rodionič se, entiä miituine oli sigä hänel familii.

Häntte mugai kirguttih: Sekkojev Ignatii Rodivonič.

Siid hüö naverno sih kir’utettiheze.

Otti poigakse ka sen famil’ain pani Sekon.

Моя мать была из рода Архи

русский
Помнишь ли ты свою мать?

Помню.

Ну, какая была у нее фамилия, имя, отчество, кто были ее предки?

Она была из рода Архи, из Пряжи была моя мама.

А отец не знаю из каких краев пришел, из Москвы или откуда-то.


Однажды мать [моей матери] пришла в Пелдожу в гости к деду (к брату) Секко...


Секко привез ее в гости на Георгиев день.


Здесь и родилась моя мать, Секко оставил ее приемной дочерью, и мать не взяла ее в Пряжу.


Ну, потом она [моя мама] тут жила, выросла.

Петровна (жена Секко) ей приходилась крестной.


С ней и дядей Секко она и жила и выросла.


Откуда был Игнуойне знаю, с миру он пришел.


Они познакомились и поженились и жили тут у Секко в Пелдоже.


Как помню, у Секко не было других детей, а имение было очень большое: луга хорошие, поля хорошие.


Ну, потом они начали жить да поживать, уже артель детей появилась, девять детей было у матери.


Все были живы и жили долго.


[Долго] жил старший сын, дочь Оша жила девяносто шесть лет.


Она была вторая у матери, а самый первый ребенок был сын.


Потом один за другим появились мымладшие.


Сын жил долго.


Еще младше меня сын был, а [из дочерей] я была самая младшая.


Ну, тут мы жили, когда отец умер, я осталась двенадцатилетней.


Помню очень хорошо, заболел и умер.


У нас был новый дом построен, дом, который был у Секко...
отец уже новый дом построил.

Ну, тут мы жили, тут я вышла замуж в свою деревню, через семь домов.


А кто из детей жив остался?

Кто остался жив?

Осталась Даша, осталась Маша, брат Степан остался, а остальные умерли: Павел и Анна (мама вспоминала все время) умерли, девять было, так...


После Маши, видишь ли, родились брат Степан и брат Ондрей, потом я, самая младшая.


Вместе все мы жили.


Нас было много: Вася, Оша, Даша, Машауже четыре, Степанпятый, Ондрий шестой, я седьмая.


А трое умерлодаже не трое, а двое только умерли.


Так и жили в деревне.


Помнишь ли ты деда [по отцу]?

Не помню, не помню.

Деда [по отцу], как всегда Даша вспоминала, не было в Пелдоже.


А бабушка жила у другого брата.


Это сестра отца была замужем в погосте.


Это я помню, а сестру [отца] не помню.


Ее дочь, как помню, в семье Гаврушкиных была замужем в погосте.


А бабушку я не помню и деда не помню, только Даша вспоминала.


Рассказывала, что как пойдет к ней, она все время оставляла [в гости]: «Побудьте здесь, побудьте здесь».


Она у другого брата там жила, в деревне, которую называли Хауде.


Отец все время помогал ей, пошлет бабушке нашей молока, мяса, всего, что у крестьянина имелось.


А я не помню, я осталась без отца двенадцатилетней, эта бабушка уже умерла там, у другого сына.


Ну, были ли родные у твоего отца в Пелдоже?

В Пелдоже никого не было.

Один был только брат, и тот умер рано, не знаю [по какой причине].


Сестра его вышла замуж в погосте в семью Закку.


Вот это я помню.


Сестра одна и была у отца.


Не знаю, он [отец] откуда там из мира пришел.


Она [сестра отца] была маленькая, как моя сестра кашканка.

Тетка была замужем за Закку.


«Яне жена Якова Лияви, я дальная сестра Якова, дочь Секко».


Отец был Игнатий Родионыч.


Какое было родовое имя у твоего отца?

Родового имени его я не знаю.

Он пришел, видишь ли, в дом Секко примаком и как Секко зарегистрировался.


А звали его Игнатий Родионыч, не знаю какая была у него фамилия.


Его так и называли: Секкоев Игнатий Родионыч.


Они, наверно, так записались.


[Секко] взял отца в сыновья и свою фамилию и ему записал.