Как я медведя видел
русский
Тебя интересует, как я медведя видел?
Видел, милый друг (‘брат’).
Так видел, что и сам не был рад.
В клетке его рассматривать ничего, а в лесу видеть – уши насторожишь (‘уши были подняты’), в холодный пот ударит (‘ударило’).
Хорошо, что портки чистые остались.
Одному с ним плохо беседовать, разговоры короткие, язык к нёбу пристаёт.
Дело было (‘дела были’) так: ты знаешь, поскольку я лесником работаю, то за лесом и надо смотреть.
Зимой хоть ветер, хоть метель, хоть мороз, – иди в лес.
Осенью хоть вода, хоть дождь, – иди в лес.
Летом свои работы пусть пищат, а ты иди в лес.
Иначе нельзя: раз с работой связан (‘в работу привязан’), так работу и смотри.
Осмотрев, что угодно делай: хоть дома, хоть у соседа, хоть колхозу помогай.
Я делаю и для колхоза (‘колхозу’), когда время позволяет.
Сколько я в выгоне изгородей починил!
Мало ли новых поставил!
А жерди и колья сам рубил, в некоторые места за сто метров на себе таскал.
Пастух разве будет, коли не уговорено.
Какой-то он толстоголовый попался.
Слов нет, за скотиной смотрит хорошо, редко которая на ночь в лесу останется, да и не очень зол он, скотину зря не обижает.
Я ведь и за этим наблюдаю.
Бывает, попадет ленивый да плохой, бестолковый, целыми днями скотину в куче держит.
А в куче что возьмет?
Скотина голодная и домой придет.
А раз недосыта ест в поле, так столько и доится.
Сколько он в день недодаст (‘утаит’) молока, коли хоть на один литр корова меньше даст?
А получше смотри, пускай их поразрозненней – скотина сытее, лишний литр молока.
Да и ему самому ведь легче: не надо кругом стада беспрерывно бегать.
Так вот не понимают этого.
А этот, скажем, из-за лени кругом стада не бегает, а скотине и спокой.
А за изгородями ленится смотреть...
– [Павел Егорович, а как же медведь?].
– К тому ты не спеши.
К медведю надо осторожно приближаться, как к сидящему зайцу или тетереву, больше крадучись: с одной, другой стороны, откуда ловчее.
Ты знай писать, а я хоть этак и зигзагами, а к медведю тебя подведу, перед ним поставлю.
Давай сперва закурим, а потом и за медведями пойдем.
Медведь большой, а табачного запаха боится, сперва надо покурить.
Покурив, оно складнее рассказывается.
(Лишнего, конечно, я не люблю говорить, а если что тебе не годится в тетрадку, то того и не пиши.
За день тут можно эту полную тетрадь написать путного.
Неужели все тебе нужно?)
Ну, коли так, то, пиши.
Только язык [наш] ты и сам знаешь лучше кого-либо.
Летом хорошо за кустиком сидеть да говорить, а осенью иной раз придешь домой, так хоть выжми.
Ну, вот и в прошлом году в то время была также хорошая погода, солнечно.
Теперь все пиши, пойдем к медведю приближаться, без остановки, только пиши.
Это дело было до ильина дня [2.VIII], точно xopoшo не помню.
Ну, поскольку я на участок, на свое дело, всегда хожу с утра, так и в то утро раненько позавтракал, жене тоже нужно на работу без опоздания итти, корзинку на руку, в корзинку кусок хлеба, да огурцов, да парочку картофелин, ружье за спину: без ружья в лес теперь я не пойду, мало ли что случится.
Либо волк может навстречу попасться, их в любое время можно стрелять, еще премию дадут, только убей.
Да и так (‘иначе’) с ружьем в лесу спокойнее на душе, как-то лучше чувствуешь себя.
Был случай, однажды без ружья пошел да до Ратовских [местность] дошел.
К вечерку уже по направлению к дому иду.
Подходя к Ржаной пустоши, не доходя до колодца (помнишь, около угольных ям к болоту есть колодец), так вот, не доходя до того колодца, пять волков из кустов навстречу вышло.
Значит, целиком выводок.
Но волчата (‘детеныши’) были большие, чуть ли не с мать.
Я крикнул, так они как кинутся бежать по открытому месту в сторону болота, как лошади, только стучит.
А ведь было бы с собой ружье, так вполне можно было старых [волков] тут уложить.
Патронами с картечью с такой близи запросто обоих свалил бы, а волчат после потихоньку, тоже никуда не ушли бы.
Вот оно, сразу ноша денег да еще и благодарность.
А все [это] – своя простота.
Видишь, тяжело [было] ружье нести.
[– А как же медведь?].
– Я тебе сказал, крадучись к медведю надо подходить.
Так оно и выходит, опять в сторону качнуло.
Так обо что я споткнулся, приближаясь к медведю?
[ – Ружье за спину взял].
– Ну вот.
Ружье за спину, корзинку на руку да и пошел в лес.
В другое время я без корзинки хожу, кусок хлеба в карман – да и пошел.
Зимой бывает – и за пазуху сунешь, не замерз бы.
А тогда для ягод корзинку взял.
Видишь ты, летом как заготовишь, так зимой оно получше.
Ягода разная, да гриб [для сушки], да солоника [гриб для соления] – все хлебу подмога.
Да и за столом веселее сидеть с харчами.
Оно как-никак, а перемена.
Изредка суп с грибами, изредка суп с солеными грибами, щи из черной капусты, мясные щи – оно всегда разное кушанье.
А малина и так хороша.
А у хозяйки в то время был сахарный песок, так хоть варенье сварить на случай [прихода] чужого [человека] или к празднику.
[– А медведь?].
– Опять медведь в сторону ушел.
Этот медведь хоть бы до рождения подох.
Напугал так, что сам не свой.
[– Чьего рождения: твоего или медведя?].
– Я уже давно родился.
В то время, гляди, и медведей не было, что-то их раньше здесь не было слышно.
Стало быть, не моего рождения, а медведя.
[– А как же он мог бы подохнуть раньше своего рождения?].
– Смотри-ка ты, опять правда, до рождения он не мог подохнуть.
Видно, не к месту то слово сказал.
Ну да ладно, пойдем дальше.
Ну вот, пошел, еще роса не высохла.
Пока до конца обхода по дороге идешь, так высохнет.
Вот прошел до Хазова, Ратовское прошел, по берегу реки пришел в Терентьево болото, а затем в Нагрысьахо [подсека, где сеялась репа], а потом по Камухе в сторону Букарева да в свой выгон.
По времени довольно долго ходил, ведь смотри: весь свет обошел.
Кое-кто еще из работавших на пустошах, косцы и сушильщики, были на Березовской (‘Речной пустоши’) речке и в других местах.
Все осмотрел и отправляюсь домой.
А вечер еще далеко.
Нарушений нигде нет, можно домой.
Решил посмотреть малину.
В Подаахо малинники есть, да я не попал туда в тот день.
Видишь ты, влево (‘в левую руку’) отклонило, по Ратовскому [ручью] пошел.
Ну, решил посмотреть в выгоне.
Канаву прошел, по Большому лесу поднимаюсь на вырубку.
(Ты этой не помнишь, после тебя вырублено).
На той вырубке хороший малинник вырос.
Иду тихонько, я никогда в лесу не шумлю и не гремлю, уже привык по лесу так итти, что сучок под ногой не хрустнет.
Иду этак, скотина в этом конце уже давно не ходила: нет свежих следов.
Другой конец [выгона] скармливает.
Пришел я на ту поляну, на ту вырубку.
Действительно, хороший малинник вырос, и ягода есть.
Сам еще в ельнике стою, а уже выбираю куст, который начать обирать.
Хорошо, что не успел тронуться к тому кусту.
Стою.
Что-то зашуршало в кусте.
Я по привычке попятился за елку да и смотрю.
Руку этак на ружье забросил.
Смотрю: как-будто полкуста погнулось, кто-то куст тот расколол, раздвоил, и вижу – поднимается, стоя, как ряженый в шубе, шерстью поверх, а лоб, как у быка, широкий, а морда острая, как у собаки или волка, только большая!
У меня и ноги отнялись (‘сломались’), и рука с ружья упала, не до ружья.
Сразу догадался: ведь медведь!
Впервые это чудо вижу, a догадался, можно узнать, ни с чем другим не смешаешь.
Господи, черт побери [буквально не переводится]!
Что делать?
Про ружье совсем (‘камнем’) забыл.
Можно ли дробью медведя дразнить!
Такой дяденька стоит.
Да главное – один.
Стою, а сам слышу, как волосы будто ожили и из-под фуражки наружу просятся, чуть фуражку не поднимают.
Ноги совсем ослабли, одрябли, дрожат.
И сам задрожал.
Стою, вот тебе и шиш (‘шишка в руку’).
Бежать надо, думаю, а как убежишь?
Ведь услышит!
А если услышит, то тут и смерть.
Такой (‘тот’) ведь лапой погладит, так до позвоночника и когти вонзятся, всю гущу из живота выгребет.
Стою ни жив ни мертв (‘ни недопеченый, ни готовый’), дрожу, как над водой (‘над струей’).
А он огребает ветки, в кучку соберет и чавкает [их].
Ну, думаю, здесь до конца его паужинка мне нечего стоять.
Пока и меня в паужинок не съел, так надо уйти от греха.
Стал потихоньку пятиться, переступаю, пятясь: не успел ничего – как грохнусь на спину!
Корзинка в сторону полетела с грохотом.
Надо же ведь!
Сук в коту ткнулся, а я – на спину.
В голове промелькнуло (‘в мысль ударило’): все, отлесниковался!
В ушах ли шумит али кусты шелестят?
Не помню, как я стоя очутился.
Смотрю: медведь удирает, только малинник клонится.
Я корзинку схватил да в другую сторону.
Тоже, как лось, по лесу чешу (‘колю’), как будто и ноги не болели.
До дома три версты отмахал (‘отколол’), так и самовар не успел бы скипеть [за это время].
А говорят – старик!
Старик лишь, пока в задницу не колет, а сгоряча (‘в ту кровь’) и молодому не уступал.
Пришел в деревню: как загнанная лошадь дышу.
Некоторые не верят, говорят: «В жизнь не было никаких медведей, а Павлу сам в руки пришел.
С ружьем был, так почему же не застрелил?».
Иди сам застрели, тогда и посмотрим.
Видеть было страшно, а в него стрелять!
Да и правда, в наших лесах в жизни медведей не было слышно, никто не видел.
Я первый на это «счастье» наткнулся, да только никому другому не желаю этого «счастья».
А с тех пор женщины поодиночке вроде не очень смеют далеко в лес ходить.
Действительно, раньше не было, а теперь, видно, от войны они сюда притолкались.
Ведь вот и коз раньше не было, а сразу после войны много появилось.
А теперь опять нет.
Что постреляли, что волки загрызли, все исчезли.