Сивка-бурка, вещая каурка
    
        русский
    
      
        Жили мать и три сына. 
 
 Одного звали, там, Гриша, второго Миша, третьего, может, Ваня. Вот. 
 
 Мать говорит: «Сыны [мои], если я умру, то меня никуда, [кроме] как за домом (‘скотным двором’), не хороните и в течение трех ночей ходите ко мне, меня, вот, навещать». 
 
 Мать умерла. 
 
 Похоронили ее за домом. 
 
 Надо идти старшему, Грише. 
 
 Грише не хочется идти стеречь ее на всю ночь – боится. 
 
 Вот и говорит: «Иван, иди ты». 
 
 Иван оделся. 
 
 «Дам, говорит, я тебе, куплю красный костюм и красную рубашку, только иди». 
 
 Иван пошел. 
 
 Пошел ночку покараулил там на могиле матери. 
 
 Мать оттуда и встает да говорит: «Гриша, ты?». – «Не я». – «Миша, ты?». – «Не я». – «Ваня, ты?». – «Я!» 
 
 – «Ну ладно, иди, я тебе сослужу службу». 
 
 Ну вторая ночь наступает. 
 
 Надо идти Мише. 
 
 Миша говорите «Ваня, иди ты, я куплю тебе красный костюм». 
 
 Ваня опять согласился, этот Ваня-дурак. 
 
 Он опять пошел и эту ночь прокараулил. 
 
 Встает опять мать да и говорит: «Миша, ты?». – «Не я». – «Ваня, ты?». – «Я». 
 
 – «Ну ладно, я тебе сослужу службу». 
 
 Наступает третья ночь. 
 
 Отправляется этот Ваня на ночь на могилу матери. 
 
 Мать оттуда выходит и говорит: «Ваня, ты?». – «Я». 
 
 – «Ну ладно, сослужу я тебе службу». 
 
 Ну ладно, пришел он домой. 
 
 Братья говорят: «Ну, что ты там видел?» 
 
 – «Вот так и так». 
 
 Царь будет выдавать дочь замуж и собирает всех в округе, собирает народ, чтобы выбрать жениха для своей дочери. 
 
 Вести так посылает, заявки подает: «Вот будем жениха выбирать дочери, приходите, дескать». 
 
 Там хорошие или плохие соберутся, кто понравится. 
 
 Ну вот, эти два брата отправляются, Гриша и Миша, а Ваня и говорит: «Возьмите, братья, и меня». 
 
 А они говорят: «Куда мы тебя, дурака, возьмем!». 
 
 Говорит: «Куда вы, туда и меня [возьмете]». 
 
 – «Не возьмем: такого, как ты, там никого не будет, дурака, там будут только умные». 
 
 Вот. Эти братья отправляются. 
 
 Ваня пошел за дом на могилу матери да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службочку». 
 
 Мать встала да и говорит: «По левую руку иди – по правую выйдешь». 
 
 Сивка-бурка оттуда и выходит, костюм на спине, да и говорит: «Ну, Ваня, в левое ухо войди, из правого (‘в правом’) выйдешь». 
 
 Он в левое ухо вошел, из правого вышел. 
 
 Сейчас эта [лошадь] ему костюмчик принесла, он оделся, сел верхом, плетку взял в руку и поехал (даже и плетка с собою у лошади принесена). 
 
 И отправился к царю. 
 
 Отправился к царю он и догоняет своих братьев. 
 
 Своих братьев догнал: одного брата – плеткой, второго брата – плеткой, да поехал дальше. 
 
 Приехали туда, собрались, выбирают жениха. 
 
 Там царь стоит где-то высоко на лестнице. 
 
 Все собрались. 
 
 Смотрит: на очень хорошем жеребце приехал жених Ваня. 
 
 Теперь этот Ваня на первый этаж и прыгнул на лошади (‘с лошадью’). 
 
 Ну, значит, этот Ваня будет царевым зятем, жених его дочери. 
 
 Ну отправились они домой, а ему, этому Ване, поставили примету; на лоб какую-то примету поставили, в общем. 
 
 И отправились обратно по домам. 
 
 Он догнал братьев, дал по разику плеткой, приехал, быстренько разделся, на печку и залез. 
 
 На печку залез и сидит там, на печке, да и говорит: «Ну что, братья, там хорошего видели?» 
 
 – «Что видели... вот царевой дочери жениха выбирают, так может быть который-либо из нас не попадет ли [в женихи]». 
 
 – «Ну ладно, говорит, завтра поедете, так возьмите и меня». 
 
 Опять на следующий день и отправляются. 
 
 Отправляются на следующий день, Ваня и говорит: «Только, братья, берите и меня». 
 
 Говорят: «Не возьмем!». 
 
 Ну вот они опять отправились, Ваня пошел на могилу матери да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службу». 
 
 Мать опять ему службочку сослужит, лошадь оттуда поднимается и говорит; «Ну, Ваня, войди в левое ухо, из правого выйдешь». 
 
 Он снова вошел в левое ухо, в правое вышел; у него опять костюм, плетка для лошади – все принесла лошадь. 
 
 Он оделся, снова и поехал (‘пошел дуть’). 
 
 Опять он братьев и догоняет. 
 
 На этот раз по два раза плеткой похлестал, одного и другого. 
 
 Снова пошли, собрались там. 
 
 Опять уже на второй этаж эта лошадь с Ваней прыгнула. 
 
 Ну снова они отправились домой. 
 
 А братья не узнают, что он их брат. 
 
 Опять приехали и говорят: «Пожалуй, этот будет царевой дочери жених, что вчера и сегодня его и выбирают». 
 
 Ну снова поехали, он снова их догнал, снова плетками хлестал. 
 
 Приехал он домой: «Ну как, братья, дела у вас там?». 
 
 – «Ну как, как! Вот кто-то там проезжает, который там всех боевее: вчера и сегодня он нас плеткой стегает (‘дует’). 
 
 Еще завтра посмотрим: постегает или не постегает, посмотрим». 
 
 Ну опять ночь поспали, отправляются на следующий день. 
 
 Последний денек. 
 
 Отправляются опять: «Братья, возьмите меня». – «Не возьмем!». 
 
 Опять отправились. 
 
 Он опять поскорее за дом, пошел на могилу: «Мама, сослужи мне службу!». 
 
 Мать опять оттуда лошадь послала. 
 
 Лошадь пришла сюда с костюмом, с плеткой: «Ну, Ваня, иди в левое ухо, выйдешь в правое». 
 
 Он сейчас быстренько оделся и опять поехал. 
 
 Опять этих братьев догнал, опять уже по три раза их плеткой стегнул: одного три раза и второго три раза. 
 
 Этим уже и больно, уже и пригорюнились (‘губы повесили’). 
 
 Ну ладно, пришли опять туда, все собрались. 
 
 Опять царь этого и выбрал. 
 
 Опять уже на третий этаж этот Иван-дурак и прыгнул на лошади. 
 
 И поставили эту, в последний раз поставили ему золотую печать вот на лоб и невестиной фатой и перевязали лоб. 
 
 Он и пошел с перевязанным лбом. 
 
 Он там вышел в сени или куда-то, своим кушаком этот девушкин шарф обвязал, чтобы братья не узнали. 
 
 Пришел раньше их, догнал опять братьев, опять их три раза похлестал плеткой. 
 
 Братья эти уже и плачут. 
 
 Пришли домой, он и говорит: «Ну, братья, как, кого выбрали?». 
 
 – «Не знаем, какого-то палача такого выбрали, уж очень шикарный, да такой парень, так что рядом с ним нас нельзя поставить, очень хороший парень». 
 
 Ну, ладно. Этот только помалкивает, Иван-дурак. 
 
 Отправились теперь, завтра уже по-настоящему будут выбирать, уже окончательно, будут выбирать и свадьбу играть. 
 
 Ну Иван ничего не говорит. 
 
 Эти братья отправляются, а он уже молча лежит на печи. 
 
 Ну а братья говорят там: «Ваня, что у тебя лоб перевязан?». 
 
 Он отвечает: «Был за грибами да залез на елку на вас посмотреть, в какую сторону вы отправились, да с елки и свалился и лоб расшиб. 
 
 Вот шарфом обвязал, этим кушаком». 
 
 Ну ладно. Обвязал он кушаком. 
 
 Пошли. Когда собрались, а жениха нет. 
 
 Этот уже во дворец не пошел, этот жених. 
 
 Нет жениха. 
 
 Царь и спрашивает: «Ну, парни, не осталось ли у кого дома брата?». 
 
 Никто ничего не говорит. 
 
 А эти братья говорят, Гриша и Миша: «Ведь у нас Иван-дурак остался, так ведь он здесь не бывал». 
 
 Ну ладно, а он: «Не скажем!». 
 
 А этот говорит: «Скажите, у кого остался дома?». 
 
 Он говорит: «У нас – Иван-дурак», – царю отвечают. 
 
 Царь и говорит: «Да какой угодно будь, идите приведите его сюда!». 
 
 Ну братья побежали. 
 
 «Ваня, пошли, тебя, говорит, зовут!». 
 
 Он говорит: «Не пойду! Пусть сам царь придет!». 
 
 Пошли, говорят: «Не идет: говорит – самого царя зовет!». 
 
 Царь говорит: «Что я пойду, идите позовите!». 
 
 «Не идет», – говорит. 
 
 Царь пришел, взял его. 
 
 Запряг [лошадь] в карету, пошел его взял. 
 
 Едут сюда, взяли его туда, Ваню. 
 
 Царь и говорит: «Что у тебя лоб перевязан?». 
 
 А он говорит: «Да так, с елки упал». – «Ну а покажи-ка!». – «Не покажу!». – «Покажи!». 
 
 Стали у него развязывать этот лоб. 
 
 А у него шарф невестин перемотан и золотая печать поставлена на лбу. 
 
 Царь и с ума сошел: «Господи! Какой у невесты жених. 
 
 У моей дочери, дурак!». 
 
 Ну царь не остался доволен этим. 
 
 Ну вот и говорит: «Давайте, кто найдет кошечку, [которая] сидит – песню поет, спит – хлеб печет, лошадь сивку-бурку вещую каурку, двенадцать жеребцов да свинку, [которая] сидит – сказки сказывает, а спит – песню поет. 
 
 Если который вот, говорит, это найдет, того и невеста будет моя дочь». 
 
 Опять все и пошли по сторонам, по домам, пошли все по домам, ну и думают. 
 
 Царь говорит: «Я дам вам всем по лошади, идите ищите сивку-бурку, вещую каурку». 
 
 Ну ладно, этим две лошади дал, Грише и, Мише, и Ване дал лошадь. 
 
 Эти сели верхом, братья, хорошо, лицом к голове [лошади], а дурак-Иван сел лицом к хвосту да хвост взял в рот и по крупу лошади и бьет ладошкой: «Давай, давай, беги (‘дуй’) искать невесту!». 
 
 Ну и отправились. 
 
 Пошли: бегали, бегали – нигде не находят лошадей. 
 
 А этот, Ваня, пошел опять да и говорит: «Мама, сослужи-ка мне службу!». 
 
 Мать опять жеребца послала, коня, да и говорит: «Вот так и вот так». 
 
 – «Ну, садись, говорит, на меня верхом», – эта лошадь-то. 
 
 На лошадь он верхом сел, лошадь и говорит: «Вот если придут навстречу двенадцать жеребцов, я, говорит, мимо них вихрем пройдусь, мимо, ты, говорит, правой рукой схвати за гриву». 
 
 
 Он, когда вихрем проходил мимо них, правой рукой схватил лошадь, и у него стало двенадцать жеребцов и матка [кобылица]. 
 
 Сел, приехал на дорогу, привязал всю эту партию лошадей к березке и сидит. 
 
 Сидит и огонек развел тут. 
 
 У огонька ждет, когда братья придут. 
 
 Братья приходят, его не узнают. 
 
 Он опять одет в костюм (‘в костюмы’), и не узнают его. 
 
 Ну говорят: «Дядя, продай нам этих лошадей!». 
 
 А он говорит: «Купите». 
 
 – «Сколько вам надо?». 
 
 "Ну-ка, - говорит, - снимите у себя (‘у вас’) на три пальца по середине спины по ремню кожи. 
 
 Я, говорит, дам вам этих лошадей». 
 
 Они взяли щепочками друг у друга кожу на спине содрали, вокруг руки свернули и дали. 
 
 Этот кожи эти взял и пошел. 
 
 Отправились эти, а Иван и остался. 
 
 Иван и приходит (лошадь он эту, цареву, под мост запихал), а эти пришли с лошадьми. 
 
 Пришли, царь и говорит: «Ну вот, эти, говорит, лошадей привели и двенадцать жеребцов привели с кобылицею, а ты, говорит, и мою лошадь под мост куда-то угомонил, потерял, и ничего не принес». 
 
 Он помалкивает. 
 
 Ну второй день наступает. 
 
 Вот на следующий день говорит: «Найдите кошечку, [которая] сидит – хлеб печет, спит – песню поет». 
 
 А он говорит: «Давайте тогда лошадь». 
 
 Эти опять отправляются на лошадях искать, ему лошади не дает. 
 
 «Я, говорит, без лошади не пойду, дай и мне лошадь, говорит». 
 
 Ну царь дал ему клячишко-клячишко. 
 
 Он опять сел [верхом]. 
 
 Другие сели вперед лицом, а он опять сел лицом назад: хвост взял в рот опять и начал погонять. 
 
 Хе-ххе! Ну ладно. 
 
 Опять и пришел к матери своей, и говорит: «Мама, сослужи мне службу». 
 
 Мать опять ему лошадь оттуда... 
 
 Лошадь пришла, он опять оделся [быстренько] и пошел, и говорит: «Если я вихрем пройдусь, кошечка мимо пройдет, говорит, ты ее и схвати». 
 
 Ну он там так и сделал: [лошадь] вихрем прошла, он кошечку эту поймал. 
 
 Опять к березке лошадь привязал, сидит. 
 
 Цареву лошадь он опять потерял, уже потерял он, не нужна она, кляча. 
 
 Сидит, костер сделал около березы у обочины дороги. 
 
 Опять кошечка у него сидит и песню поет, спит – хлеб печет. 
 
 Ну хорошо. 
 
 Опять братья и шагают, шагают братья: «Ну, добрый молодец, продай, говорит, нам эту кошечку». 
 
 А он говорит: «Купите». 
 
 – «Сколько, говорит, возьмешь?». 
 
 – «Отрежьте, говорит, палец, по одному пальцу от правой руки». 
 
 Ну отрезали они по пальцу, дали ему пальцы и отправились опять. 
 
 Он опять за ними идет. 
 
 Ну, значит, кошечку братья опять принесли. 
 
 А братья не узнают, что он их брат. 
 
 Опять пришли эти, и тот, Иван, пришел. 
 
 Пришел тот Иван, и царь опять начал бранить, что эти придут и лошадей приводят, а ты ничего не приносишь, ни лошади не приводишь. 
 
 Он все помалкивает. 
 
 В третий раз отправляются за свинкой. 
 
 Опять отправляются. 
 
 Другие сели опять хорошо, а он сел опять так же, как и раньше, поехали опять. 
 
 Он опять у матери попросил службу сослужить. 
 
 Мать службу сослужила. 
 
 Он опять на лошадь сел, вихрем проехал, свинку схватил. 
 
 Опять лошадь эту, куда ему надо было, поставил и сидит со свинкой, костер разведен. 
 
 А братья эти и шагают опять: «Продай нам, добрый молодец, свинку!». – «Купите!». 
 
 – «Сколько вам заплатить?». 
 
 – «Вот с ноги (‘от пальцев ног’) по пальцу отрежьте!». 
 
 Они отрезали по пальцу от своих ног, дали ему, он велел завернуть и отправился следом. 
 
 Приходят вот домой: эти принесли свинку. 
 
 Пришел Иван-дурак вслед, а они пришли пораньше. 
 
 Лошадей не могут всей деревней в конюшню закрыть, лошади бегают по деревне, никто закрыть не может. 
 
 Кошечка сидит – песню не поет, хлеба не печет, свинка тоже самое ничего не делает. 
 
 Ну они пришли, Иван и шагает. 
 
 Царь опять стал бранить: «Опять, говорит, ты так и так: ничего не принес, другие приносят, а ты ничего не приносишь и только мое собственное теряешь». 
 
 А он говорит царю: «Посмотрим, говорит, чьи, их ли, говорит, или мои собственные; может быть, говорит, все мое!». 
 
 – «Твои! Не ты принес!». – говорит. – «Ну, говорит, загоните во двор, если они привели!». 
 
 Никто не мог, всей деревней загоняют – не могут закрыть. 
 
 Иван как голос подал – лошади все к Ивану и бегут; свинка, кошечка – все обрадовались, что Иван пришел. 
 
 Одна лошадь прибежит – на плечо голову положит. Вот так. 
 
 Вторая прибежит – опять Ивану на плечо кладет голову. 
 
 Иван закрыл тех лошадей. 
 
 Пришел в избу, подал голос: кошечка стала песню петь, хлеб печь, свинка стала то же самое делать, что положено. 
 
 И стали они жить да поживать, добра наживать. 
 
 И этот Иван стал женихом и зятем у царя. 
 
 Мужем царевой дочери. 
 
 И все.