Ded’oi meil oli plenas
карельский: людиковское наречие
Среднелюдиковский (мунозерский)
Ded’oi meil oli plenas, Germanijas. Kovs on tämä germanskaja oli voina, hän on puuttui plenaa. Sit plenas siga hän puuttui tämin bohatuinno ižänduoinke i hän ruazi žiivatanke. Kovs Germanija osvobodila nämid vojennoplennij, hän soberize kodii. Tägä ved’ pereh oli: ižä da emä, da pereh tobd’. No i nämäd ižändäd hälle sanottih što: Iivan Gerasimovič, mäne kodih, mäne. I ižände hälle azui čabatud. Čabatud edne azuttih vot yhtez, azuttih ved’ tämäs nahkaspiä, no nahkad čabatud hyväd, kablukad tobd’ad azui. I kablukkuh tämi pani kuldaižed monetki hälle, što hyö ol’dih, tiedi, kui sanoi, što hyö bednie. Vot, mäne, sanou, kodih, osta žiivatad, osta muad. A esli et tahto siga eläda, akke tänne tulou, tulkat meile. Hyö ol’dih ižände da emände. Lapsiid tuot, i tägä budete elämäi. Meil kui elit, muga i perehenke. No died’ kodii tuli. Minä tädä en mušta, tädä minule mamo kai saneli. Meile kaik tämäd saneli.
Родионова Александра
У нас дед в плену был
русский
У нас дед в плену был, в Германии. Во время германской [Великой Отечественной] войны он попал в плен. После из плена попал к богатому хозяину, ухаживал за животными. Когда Германия освободила этих военнопленных, он собрался домой. Там ведь семья [его] была: мать и отец, семья большая. И эти хозяева ему сказали: "Иван Герасимович, отправляйся домой. И хозяин дал ему сапоги. Сапоги были сделаны [сшиты] из кожи, кожаные сапоги, хорошие, каблуки большие сделал. И в каблук для него положил золотые монетки, так как знал, что они бедные. Сказал: "Вот, иди домой, купи скотину [домашних животных], купи землю. А если не захочешь там жить, пусть жена приезжает, приезжайте к нам. Они были хозяин и хозяйка. Детей привезешь, и будете здесь жить. У нас ты как ты жил, так и со своей семьей будешь жить. Но дед вернулся домой. Этого я не помню, это все мне мама рассказывала. Нам всем она рассказывала.