Балакирев Николай Михайлович
Колхозные бригадиры
русский
Бригадир в колхозе, дорогой читатель, и отец и мать всему бригадному люду. А в бригаде хозяйств почти двадцать, работников же соберётся не меньше четырёх десятков, когда войны нет, а в войну, нечего и говорить, - меньше, ну человек тридцать, а с детьми - больше.
Он многих по утрам даже будит ото сна, всем на день работу даёт, измерит да сосчитает много ли ты вспахал, много ли пробороновал, да засеял, сколько телег навоза нарыл, сколько отвёз в поле, сколько гектар покосов накосил, сколько сена высушил да в сарай отвёз, сколько ржи, да ячменя, да овса сжал, сколько соток льна выдергал, сколько телег льна отвёз в гумно, сколько кубачей околотил, сколько телег кубачей на скошенный луг отвёз да расстелил, да опять поднял тресту, да на льнозавод отвёз на санях, или в своей риге высушил, да сколько намял на льномялке, да сколько килограмм льна натрепал. А ведь указанные работы, составят ли и половину от перечня всех колхозных работ.
А ещё бригадиру нужно уметь с народом общаться: на кого можно и прикрикнуть, а другого лишь уговором возьмёшь.
Самые трудные годы для бригадиров, как и для всех колхозников, были военные годы, тогда бригадирами были одни женщины. В нашем колхозе было три бригады. В Стане две: №1 — бригадир Еля, №2 — Иро, в Удворине третья бригада и там бригадир — женщина — Катти. Вот женщины и воевали. Скажем, рано утром раздаёт Иро наряды на работу: идёт к Василисиному окну, кличет: "Ва-ссё-ё!"
К окну никто не подходит. Иро входит в избу. Вассё возле печки с чугунами возится. Иро ей:
- Где твой Коля? Спит что ли? За лошадьми нужно послать.
- Только что бегал во двор по нужде. Не спрятался ли куда?
Иро сунула руку под кровать, в руку попалось Колино ухо. Тащит Колю, которому скоро тринадцать лет будет, за ухо. Коля кричит:
- Больно! - и вылезает из-под кровати.
- Миленький, сегодня придётся возить много сена: погода хорошая. Иди, милый, пригони лошадей из выгона в деревню.
Коля сердито пыхтит, шмыгает носом:
- Вот поем и пойду.
- Когда мать сено высушит, ты возьмёшь Юську и сено отвезёшь в Пименовский сарай, выгрузить сено в сарае тебе будет помогать тётка Ольо. А ты, - Иро повернулась к Вассё, - бери свою Настю, и , как только роса пройдёт, ступай в Заречье сушить сено.
- Хорошо, - от печного шестка ответила Вассё.
В тот же день Коля пока ехал два километра с Заречья, сидя на возу с сеном сложил стишок (на это дело он был мастак):
Тётя Иро — бригадир,
Под окном горланит:
Василисын Коля ступай работать
Иначе вызову ГПУ (перевод буквальный).
Уже в воскресенье возле клуба Ефросиньин Костя бренчал на балалайке и пел Колину частушку.
После того, как бригадир к вечеру все свои дела справит в поле, в деревне и придёт домой, ему ещё нужно занести в ведомость: кто в его бригаде и много ли наработал, а ещё каждую неделю все работы требовалось записать в "Трудовые книжки" и подсчитать, кто сколько трудодней заработал.
Бригадиру при писанине иной раз загвоздка случалась: по-карельски знает, как работа проговаривается, а по-русски …. - чёрт её знает. Обычно такие затруднения случались у мужиков-бригадиров.
В конце войны в деревнях стали чаще появляться инвалиды. Какую работу инвалиду предложишь? Коли нет ноги — счетоводом, или кладовщиком будет, если же ноги хорошие, а нет одной руки — путь в бригадиры.
Постепенно мужики стали заменять женщин-бригадиров. В третьей бригаде тётю Катти сменил дядя Миша. Уже и война окончилась, а дядя Миша, у которого, можно сказать, и левой руки не было — культя, ещё продолжал бригадирствовать. В Удворине в пустом сарае соорудил станок для изготовления дранки: крыши крыть дранкой.
По окончании войны в деревне шла большая стройка. Ну, вот. Послал дядя Миша двух мужиков строгать дранку на станке. Те настрогали сажень дранки.
А как эту их работу записать в ведомость по-русски? "Дранка дранки на дранностанке" - что ли? Так ведь у счетоводов смеху будет полные штаны. А-а! Напишу двумя языками! - решился дядя Миша, и написал: "Киска дранки на пярестанке" ("Киска" - по-русски "строгание", "пяре" - "дранка"). Ведомости отнёс в правление колхоза. На следующий день вся деревня смеялась по поводу этой записи бригадира.
Почти подобная же история случилась с другим бригадиром — Федей. Он также потерял одну руку на фронте. Федя был гораздо моложе дяди Миши и побольше школьных классов прошёл. Как-то близко к весне колхозный председатель говорит Феде:
- Фёдор Васильевич, район требует, чтобы мы не только навоз на поля вывозили, а ещё и золу посыпали на поля, чтобы урожайность повысить.
- А мунашта го (нет перевода) я возьму золу? - возражает Федя.
- Вот это уж я не знаю, откуда ты золу найдёшь, только знаю, что начальство указывает то и выполняй.
Федя ещё матернулся и пошел "приказ выполнять". На улице он поймал случайно Ваню:
- Бери мешок и ступай собирать золу по домам. Собранную золу будешь высыпать на пол в гумне.
Ваня:
- Зачем та зола нужна?
- Урожай поднимать будем, - сердито ответил бригадир и зашагал туда, куда ему нужно было.
На другой день в послеобеденное время Ваня с пустым мешком явился к Феде домой. Федя ему:
- Ну… собрал?
- Нет. Никто не дал. Одни говорят: нету, вся зола на щёлок потрачена, другие: на свой участок под картофель посыпали.
- Ладно, ступай домой.
Однако Ваня с уходом не спешил:
- А за работу, что мне причитается, хотя бы трудодень начислишь?
Бригадир ему:
- Какая твоя работа? По деревне без толку гулять!
- Гулял, не гулял, а время потратил, мог ведь другой работой заняться.
- Хорошо, иди, запишу тебе четверть трудодня.
- Маловато, да, что с тобой сделаешь. - Ваня ушел.
Ваня ушёл, а Феде никак в голову не приходит: как ему в ведомости Ванин труд обозначить. Крутятся слова в башке, а как их на бумагу уложить, - не знает. Ага! Напишу вот так: "Хождение по деревне с пустым мешком - 0,25 трудодня".