Kut puuttihe hiled
Veps
Central Eastern Veps
Hiled puuttihe endo mecas.
Näged, nügutte oma zavodad, a siloi vedotihe ani Šalha.
Tariž oli sötuudakso, erasuu kanz om, a üks’ heng’ mad ka.
Kaidas mecha haudan, ani mecha, čapetas necon mecan. Pilitas kaik haudan piččeks.
Nečhe haudha allo pandas lämoin', a potom pälo ližoit’uudas, ližoit’uudas čurkid’.
Nenod čurkad palotas, tol’ko hilile langetas, hijau gö vezi vaumheks kandištut, veduu valotas.
Hiled güudutadas havadoihe, koškpuzuihe, möstona gö šihe-ze haudha pandas ningažo čurkįd’ da puuttas.
Regen čelijan tehtas hilid’ da vedas Šalha, Čurkinalo sigau zdaitas (oli mijau kupec, Čurkin kuctihe) nu ka dengid’ andab libo g’auhod.
Ningimau-ki manerau sötlihezoiš erasod.
Puutuud’he pahemba kevadou, süguzuuki puutuudihe, nuž-se vet’ hal’g oli ka. Mecan puuttihe pahemba.
Koiviine hil’ ka om kalhomb da hän henoine om, а pedaine hil’ da kuz’ne hil’ om gäred, ka se möstona odvembahko oli, hänos vähemb žarud sigau zavodas-se ratos linneb.
Habašt ii puutuunugoi, habaine hil’ tol’ko hajun täht ka.
Как жгли уголь
Russian
Уголь жгли раньше в лесу.
Теперь, видишь ли, есть заводы, а тогда до самой Шалы возили.
Нужно было прокормиться: у иного семья, а земли всего на одну душу.
Выроют в лесу яму, совсем в лесу, нарубят лесу. Распилят все [на чурки] длиной с яму.
В этой яме на дне разведут огонь, а сверху прибавляют и прибавляют чурки.
Эти чурки горят; как только в угли превратятся, водой обливают, у них вода уже заранее принесена.
Уголь насыпают (\'опоражнивают\') в мешки, корзины, и опять в эту же яму так же кладут чурки и сжигают.
Целый воз приготовят угля и везут в Шалу, сдают там, Чуркину (был у нас купец, Чуркиным звали), денег даст или муки.
И таким способом кормились некоторые.
Жгли больше весной, жгли и осенью, нужда ведь всегда была. Лес жгли.
Березовый уголь дороже, он мелкий, а сосновый да еловый уголь крупный, так он опять-таки был подешевле, от него и жару меньше будет там на заводе.
Осину не жгли, от осинового угля только запах получается.